Маленький городок Плес, один из древнейших в Ивановской области, основанный в середине XII века, стал настоящим убежищем и вдохновением для русских художников конца XIX – начала XX века.
Первым, кто открыл для себя всю красоту и тишину Плеса, стал Исаак Левитан, случайно оказавшийся здесь в 1888 году и оставшийся сразу на три летних сезона.
Исаак Левитан — еврейский мальчик, находивший вдохновение в русской природе
Исаак Левитан родился в 1860 году недалеко от литовской железнодорожной станции Кибарты в образованной, но небогатой еврейской семье. Его отец, получивший образование раввина, отказался от духовной карьеры и посвятил себя светскому труду: преподавал иностранные языки, а позднее работал кассиром и контролёром на железнодорожных станциях.
Оставив железнодорожную службу, отец Левитана перевёз семью в Москву в надежде на лучшую жизнь. Однако ни хорошей работы, ни приличного жилья найти не удалось, и семье пришлось существовать за счёт случайных и скромных заработков от уроков. Вскоре от брюшного тифа умерла мать художника. Не успев оправиться от утраты, Исаак и его отец сами заболели той же болезнью. Их отвезли в разные больницы, и когда юный Левитан, оправившись, вернулся домой, он узнал, что отец скончался. Неизвестно, как осиротевшие дети пережили это тяжёлое время. Известно только, что в 1873 году он от своего имени подал прошение в Училище живописи и ваяния и был зачислен туда учеником.
Несмотря на все жизненные испытания, когда Левитану даже негде было ночевать, он целиком отдавал себя живописи. Его главным учителем был Алексей Саврасов, чьё влияние ещё долго ощущалось в его работах — в их драматизме, глубине и тёмных, почти трагических оттенках.
К сожалению, без объяснения причин училище не одобрило его выпускную работу, поэтому Исаак Левитан ещё три года продолжал участвовать в ученических выставках со своими картинами. На одной из таких выставок, в 1880 году, Павел Третьяков приобрёл его работу «Осенний день», благодаря чему имя Левитана стало постепенно известно широкой публике.
В 1884 году руководство училища предложило ему завершить обучение и получить диплом неклассного художника как обладателю двух малых серебряных медалей. Этот документ давал Левитану право преподавать рисование и чистописание.
Первая поездка на Волгу, которая разочаровала
Весной 1886 года Исаак Левитан наконец осуществил свою давнюю мечту — отправился на Волгу. Однако поездка оказалась не такой вдохновляющей, как он ожидал. В настроении художника было что-то, что мешало ему увидеть всю красоту великой реки.
Разочаровался я чрезвычайно. Ждал я Волги, как источника сильных художественных впечатлений, а взамен этого она показалась мне настолько тоскливой и мертвой, что у меня заныло сердце и явилась мысль, не уехать ли обратно? И в самом деле, представьте себе следующий беспрерывный пейзаж: правый берег, нагорный, покрыт чахлыми кустарниками и, как лишаями, обрывами. Левый… сплошь залитые леса. И над всем этим серое небо и сильный ветер. Ну, просто смерть… Сижу и думаю, зачем я поехал? Не мог я разве дельно поработать под Москвой и не чувствовать себя одиноким и с глаза на глаз с громадным водным пространством, которое просто убить может. Сейчас пошел дождь. Этого только недоставало!
Тем не менее уже в 1887 году состоялась выставка «Разлив на Сурке», на которой Левитан представил свои волжские работы. В них отразилось то самое настроение, с которым он воспринимал природу: в красках отсутствовала прежняя гармония, столь ощутимая в его более поздних полотнах.
«Знаешь, в твоих пейзажах появилась улыбка»
Ещё в августе 1886 года семья Чеховых, с которой Исаак Левитан был близко дружен, познакомила художника с семьёй Кувшинниковых. Именно там, в доме полицейского врача Дмитрия Павловича Кувшинникова, Левитан впервые увидел Софью Петровну — женщину, в которую вскоре влюбился без оглядки и навсегда.
Жил в то время полицейский врач Дмитрий Павлович Кувшинников. Он был женат на Софье Петровне. Дмитрий Павлович с утра до вечера исполнял свои служебные обязанности, а Софья Петровна в его отсутствие занималась живописью. Это была не особенно красивая, но интересная по своим дарованиям женщина. Она прекрасно одевалась, умея из кусочков сшить себе изящный туалет, и обладала счастливым даром придать красоту и уют даже самому унылому жилищу, похожему на сарай. Всё у них в квартире казалось роскошным и изящным, а между тем вместо турецких диванов были поставлены ящики из-под мыла и на них положены матрацы под коврами. На окнах вместо занавесок были развешаны простые рыбацкие сети.
Будучи свободолюбивой и необыкновенно живой женщиной, Софья Петровна обладала особым притяжением и позволяла Исааку Левитану любить её открыто.
Исааку Ильичу, обожавшему музыку, особенно полюбились часы, когда Кувшинникова играла на фортепиано; иногда он писал картины при таком музыкальном сопровождении. А она… Несмотря на разницу в возрасте и положении (Левитану в то время было двадцать восемь), Софья Петровна открыто бросала вызов всему обществу, связывая себя с художником. Вместе с тем даже недоброжелатели отмечали, что смелость и резкость суждений уживались в этой женщине со старомодной изысканностью манер, простотой и естественностью в обращении с людьми, готовностью быть чем-нибудь полезной, о ком-то заботиться. Деятельная и энергичная, она окружила художника любовью и заботой
В 1888 году художник вместе с Софьей Кувшинниковой и другом, художником Алексеем Степановым, вновь отправился в Поволжье. Первое время они жили в Савинной слободке близ монастыря, а затем отправились на пароходе вниз по Оке.
В этой поездке они открыли для себя удивительный по красоте маленький город Плёс, ставший настоящим откровением и вдохновением для Левитана. Именно здесь он написал свои самые известные полотна — те, что и сегодня трогают наши души.
Антон Чехов, увидев этюды из Плёса, сказал Левитану:
«Знаешь, в твоих пейзажах появилась улыбка».
Но не только Плёс очаровал художника — столь же дорого ему было и время, проведённое рядом с любимой женщиной.
Наконец добрались до Плеса, и он сразу нас обворожил. Мы решили остановиться. Привлекла нас больше всего та маленькая древняя церквушка, которую потом не раз принимались писать и другие художники, да и вообще городок оказался премилым уголком, удивительно красивым, поэтичным и тихим. Мы нашли две комнатки недалеко от берега, и с помощью сена, ковров, двух столов и нескольких скамеек устроили бивуак. Бесшабашная жизнь нашей богемы, конечно, и здесь произвела сильное впечатление. Художник и здесь оказался невиданной птицей. Пошли расспросы и разговоры: Кто? Как? Зачем? Почему? На базаре сообщались о нас все новости, что едим, куда ходим и т.д. Но здесь как-то это, скоро затихло. К нам быстро стали привыкать, да и мы притерпелись. Целыми днями мы бродили по берегу и окрестностям, и каждый день то там, то сям торчали наши огромные зонты из белого холста, который мы промывали с синькой, чтобы устранить горячие лучи солнца, проникавшие сквозь зонт на этюд. Зонты эти тоже вызывали немало всякого недоумения. Однажды Левитан приютился за городом у самой дороги и в тени зонта внимательно писал этюд. День был праздничный. После общины, возвращавшиеся в соседнюю деревню, с любопытством останавливались и смотрели на Левитана. Постоят, посмотрят и проходят. Но вот плетется дряхлая, подслеповатая старушонка. Тоже остановилась, щурясь от солнца, долго смотрела на художника, потом начала истово креститься, вынула из кошелька копеечку и, положив ее осторожно в ящик с красками, пошла тихонько прочь. Бог знает, за кого приняла она Левитана, и какие мысли роились в ее старой голове, — но Левитан долго потом хранил эту монетку
- Вспоминает Софья Кувшиникова
После этой поездки Исаак Левитан ещё три года подряд приезжал в Плёс, находя в нём всё то, что так любил — тишину, свет и бесконечную красоту русской природы. К этюдам, написанным здесь, он возвращался до конца своих дней, перенося детали и настроение этих пейзажей в свои новые работы.
Нравятся ли вам работы Исаака Левитана, написанные им в Плёсе?