Несмотря на свою поэтичность и внутреннюю логику, модель мира на спинах животных начала разрушаться под натиском эмпирических наблюдений и смелых теоретических прорывов. Ключевым стал XVII век, который по праву можно назвать веком научной революции. Развитие мореплавания и телескопостроения предоставило данные, которые уже невозможно было вписать в старую картину мира.
В 1610 году Галилео Галилей, направив усовершенствованный телескоп на Юпитер, обнаружил четыре спутника, вращающиеся вокруг другой планеты. Это был сокрушительный удар по геоцентрической системе в любом ее виде — как аристотелевской, так и «черепашьей». Стало ясно, что не все celestial bodies вращаются вокруг Земли. Вселенная оказалась сложнее и многообразнее.
Однако окончательный приговор концепции «опорного животного» вынесла не астрономия, а физика. В 1687 году Исаак Ньютон публикует свой монументальный труд «Математические начала натуральной философии». Сформулированный им Закон всемирного тяготения дал исчерпывающее математическое объяснение тому, почему планеты движутся по своим орбитам, а предметы падают на землю. Потребность в механической опоре для небесных тел попросту отпала. Сила гравитации, невидимая и всепроникающая, стала той новой, куда более фундаментальной «черепахой», на которой покоится мироздание.
Почему мифы устойчивы?
Современные исследования в области когнитивной психологии и истории науки помогают понять, почему такие космологические модели были столь распространены и устойчивы. Профессор когнитивистики Джордж Лакофф в своей работе «Метафоры, которыми мы живем» (1980 год) утверждает, что человеческое мышление по своей природе метафорично. Мы осваиваем абстрактные и сложные концепции через знакомые физические объекты и опыт.
«Мозг древнего человека, сталкиваясь с грандиозными и непонятными явлениями — землетрясениями, сменой дня и ночи, движением звезд — интуитивно искал понятные аналогии, — комментирует доктор философских наук, специалист по истории научного сознания. — Сила и устойчивость слона, долголетие и неспешность черепахи были готовыми «кирпичиками» для построения ментальной модели Вселенной. Это была не глупость, а проявление фундаментальной когнитивной стратегии. Любопытно, что и сегодня, объясняя квантовую механику или теорию струн, ученые вынуждены прибегать к аналогиям вроде «ряби на ткани пространства-времени», что, по сути, является той же метафорой, просто более технологически сложной».
Разбор кейса: Миф как культурный код
Ярким примером жизнеспособности этого архетипа является его переосмысление в массовой культуре. Как уже упоминалось, Терри Пратчетт в 1983 году с публикации. Цвет волшебства не просто пародирует старинный миф, а возводит его в абсолют, делая центральным элементом своей вселенной. Черепаха Великий А’Туин плывет через космос, неся на себе четырех слонов и Плоский мир, и это не просто забавный образ, а философская концепция. Пратчетт задает своей вселенной изначальные, неразрешимые вопросы: «Куда плывет Черепаха? Зачем? И что случится, когда она доплывет?». Эти вопросы будоражат умы героев и двигают сюжеты целых романов.
Анализ кейса: Почему Пратчетт вернулся к черепахе?
Обращение Пратчетта к архаичному мифу в конце XX века — это не ностальгия, а гениальный художественный ход. В эпоху постмодерна, когда наука описала Вселенную уравнениями, но лишила ее смысла, Пратчетт возвращает миру нарратив. Великий А’Туин — это олицетворение Вселенной, которая имеет цель, направление и, возможно, собственную мудрость. В этом заключается главное отличие: для древних миф был наукой, для Пратчетта наука стала мифом, который нужно заново одушевить.
«Пратчетт использует архетип „мировой черепахи“ как инструмент для критики чрезмерной рациональности, — считает литературный критик. — Его Плоский мир существует по своим, иррациональным законам, где магия работает, а повествование правит реальностью. Великий А’Туин становится символом этой альтернативной логики, насмешкой над нашим стремлением найти всему простое и скучное объяснение. Он напоминает нам, что за пределами наших формул может скрываться нечто большее».
Современная наука: Новые «черепахи» фундаментальной физики
· Общая теория относительности описывает гравитацию как искривление пространства-времени. Но что такое само пространство-время? Из чего состоит эта «ткань»?
· Квантовая физика предлагает нам мир вероятностей и фундаментальных полей. Электрон не «держится» на орбите, а существует в «облаке вероятностей». Но что порождает эти поля?
Ирония судьбы заключается в том, что современная физика, начавшаяся с отказа от «черепах», сама столкнулась с проблемой «бесконечного регресса». Сегодня у нас есть более точные модели, но вопрос «а на чем оно все держится?» никуда не исчез, просто сместился на новый уровень.
· Теория струн и другие попытки квантовой гравитации пытаются найти самую фундаментальную «черепаху» — вибрирующие струны или браны в многомерном пространстве. По иронии, некоторые модели прямо говорят о нашей Вселенной как о «бране», плывущей в объемлющем пространстве высших измерений. Эта картина, при всей своей математической сложности, удивительным образом перекликается с архаичным образом Великого А’Туина, плывущего в космической пустоте.
Заключение: Бесконечная черепашья гонка
Таким образом, история с черепахой — это не история о том, как наивный миф был развенчан трезвой наукой. Это история о фундаментальной потребности человеческого разума в поиске первопричин. Меняются языки описания: мифологический сменяется механистическим, а тот, в свою очередь, — квантово-релятивистским. Но сам вопрос остается.
Черепаха как архетип не исчезла. Она эволюционировала: из конкретного гигантского животного она превратилась в метафору гравитации, затем — в художественный символ у Пратчетта, а сегодня, возможно, скрывается в сложнейших уравнениях, описывающих рождение нашей Вселенной из квантовой пены.
Как писал сам Терри Пратчетт: «Совпадение — это всего лишь маленькое чудо, о котором Бог решил не утруждать себя уведомлением». Возможно, и наше интуитивное стремление найти «опору» для мира — это не просто совпадение когнитивных процессов, а маленькое чудо, указывающее на то, что самые глубокие тайны мироздания, будь то Великий А’Туин или теория струн, всегда будут ускользать от окончательного ответа, заставляя нас вновь и вновь задавать вопрос: «А что под ними?»
Вам так же может быть интересно: