- Ничего у вас тут не изменилось, как копались в навозе, так и продолжаете - Михаил смахнул со скамейки пыль, и сел посередине с прямой спиной, широко расставив ноги - всё-таки город облагораживает человека, приучает к культуре, а здесь те же пьяный дядя Тимофей, и куры в пыли.
- Быстро окультурился наш мальчик, смотрю, родители выучили в институте, помогли жильё купить, а он сидит тут, фыркает как мерин сивый. Ой, Мишка, не во благо тебе пошли и учёба, и культура твоя городская, был вроде человек как человек, и за десять лет превратился в дерьмо.
- Ты слова выбирай - покраснел и раздул щеки Михаил Сергеевич, почти Главный инженер военного завода, в городе, куда можно заехать, только по пропускам. Государство не жалело денег на военную промышленность, и Миша получив там пост, быстро обрёл лоск и высокомерие, свойственное для некоторых обеспеченных людей. Он приехал на дорогом автомобиле, одетый и обутый в вещи не местного производства, и его парфюм кричал о том, что он из Европы.
Но в деревне не разбирались в парфюме, и сестра старшая лишь фыркнула на него с высоты, потому что Миша занял всю скамейку, и ей пришлось стоять рядом, прислонившись к забору:
- А сам не хочешь базар фильтровать, когда с матерью разговариваешь?
Гаркнула она на брата, с жаргоном Катя была на ты, вышла замуж за Федю-каторжанина в восемнадцать лет, и состояла в счастливом браке. Муж иногда вспоминал некоторые выражения блатного мира, к которому приобщился в камере предварительного заключения. Этот мир, в виде трех мужичков помятого вида, не очень-то и был блатным, но слов Федя нахватался от них изрядно, и иногда щеголял ими. Поэтому и прилепилась кличка - каторжанин, хоть и отсидел всего сутки, пока разбирались, кто украл поросят у местного фермера. Отделался испугом за то, что подвёз воров от фермы до заброшенного дома лесника, где те прятались, вместе с украденным. Нашли разбойников недоделанных, вернули фермеру поросят, не всех конечно, успели пустить на шашлык одного, балбесы великовозрастные, которым захотелось бесплатного праздника. Двое бездельников решили на природе отдохнуть, на ящик спиртного деньги нашли, а закуску решили добыть таким вот путём. И подставили ни в чём неповинного Федю, он их увёз в лес, вместе с визжащим и дрыгающимся мешком, купили - объяснили пассажиры. А через несколько часов, пришли люди в полицейской форме, в сельской местности каждый автомобиль на счету, и все знают, кто и куда проезжал.
После того события, Фёдор не доверял никому и не подвозил подозрительных попутчиков с большим багажом, ни с хрюкающим, ни с блеющим, и даже молчащим. Остались в памяти четыре глухие стены, дверь железная и неприятное ощущение, что ты можешь задержаться тут на несколько лет, и слова-паразиты, от которых избавлялся с трудом. Он вроде избавился, но жена иногда такие обороты загибала, что вздрагивал, слушая ее и снова вспоминал КПЗ с жёсткими нарами.
Вот и сейчас, Катерина решила, что для разговора с лощёным братцем, жаргон к месту, может очнется от своего летаргического сна, где пребывает последние годы.
- Ты почему матери замечание делал, что она фарш на пельмени мешает голыми руками, лез с советами, перчатки предлагал надевать.
- А что, она не может сама догадаться об этом - фыркнул Миша, представив искривленные болезнью пальцы матери, никогда не знавшие маникюра - за всю жизнь, не научилась соблюдать простые правила гигиены.
- Мне кажется, я тебя сейчас ударю - задумчиво сказала Катя, разглядывая сквозящую через редкие волосы макушку брата - ты двадцать лет жрал с ее руки, гадёныш лысый, а теперь брезгуешь?
- Это не лысина - разозлился Михаил, и вскочил на ноги, чтобы сестра не разглядывала его сверху - у меня небольшая проблема с волосами, но я прохожу лечение в хорошей клинике.
- А матери с отцом ты не хочешь оплатить такую же клинику - вызверилась Катя, расставила полные, крепкие руки по бокам - хотя бы вернуть часть денег, что брал на покупку квартиры!?
- Я несколько раз переводил деньги - Миша не собирался выслушивать упреки от деревенской бабы, которая ни разу не выезжала дальше своего района, и всё ее образование завершилось после школы - они сами позвонили и сказали, что больше не нужно, чтобы я копил на свадьбу с Инной.
Это было правдой, после института, родители помогли ему с первым взносом на квартиру, и он хотел вернуть им долг. Присылал небольшие суммы, но они отказались брать, так и написали, лучше копи, пригодятся на свадьбу.
- Накопил, сыграл свадьбу, а нас с родителями не пригласил, видать, мы рылом не вышли, рядом со сватьями сидеть.
- Если честно, то да - согласился Миша - сама подумай, в ресторане, рядом с очень приличными людьми, как бы вы смотрелись.
- Тьфу - сплюнула Катерина, и зашла во двор, где отец хмуро возился возле поленницы, набирая дров.
- Баню топить собрался, что ли - спросила она, стараясь не смотреть ему в глаза - гостя собрались парить?
- Это матери неймётся, все талдычит, топи и топи - нехотя ответил отец, - говорит, что Мишенька наверное, по баньке соскучился.
- А мне кажется, что он по подзатыльникам соскучился - дочь помогла отцу набрать дров, и сама взяла несколько полешек - давай натопим, мы тоже придём мыться.
Пока отец затапливал печь в бане, и дочь набирала воды, они молчали и каждый думал о своём. А потом присели на лавочку и ещё немного помолчали, покашливая, готовились к неприятному разговору.
- Вот на фига он приехал - прервал молчание отец - по телефону разговаривали, не так было заметно, как он нас презирает. А лицом к лицу, неприятно видеть как этот засранец, относится к нам, как каким-то низшим существам.
- А мама что, не замечает что ли - дочь от злости пнула тазик, и тот с грохотом отлетел в сторону - всё сюсюкается с ним, Мишенька то, Мишенька се.
- Старается не замечать - отец нахохлился, и шепотом сказал несколько крепких слов - соскучилась она, давно не приезжал сыночек младшенький. И нам не разрешал к нему ехать, к ним же просто так не пробиться, вызов нужно оформлять, чтобы навестить.
- Боюсь, что не выдержу я - призналась дочь, сжимая кулаки в ярости - тарелку ему в рожу кину, если он опять начнёт приборы требовать.
- А я боюсь, что Федя его побьёт - грустно признался отец - переживаю за зятя, не удержится, ударит, а его за это могут и засудить. Может ему лучше не приходить, пока этот не уедет, чтобы беды не случилось.
- А вы чего здесь спрятались - Федька-каторжанин закрыл своим телом дверной проём - дома тёща пельмени лепит одна, а они прохлаждаются. Разговорчики разговаривают, вместо того чтобы стол накрывать, и радоваться, что гость редкий приехал.
- Ага, вот радуемся сидим, аж домой идти не хочется - отец загремел кочергой в печи, вороша угли - вы идите, а я ещё дров накидаю в печь, потом приду.
Отец с дочкой посмотрели друг на друга, вздохнули, понимая, что маховик судьбы начал крутиться и скоро от его скрипа всем заложит уши.
- Что не так - встревожился зять, он ещё не видел Михаила, но был в курсе, что тот стал важным человеком, и относится к ним пренебрежительно - гостю дорогому не нравится как его встретили?
- Федя, ты только пожалуйста, не бей его - жена придержала его за рукав и заглянула в лицо - не забывай, что у нас четверо детей, и им нужен отец дома, а не герой в тюрьме.
- Не волнуйся, не трону - муж погладил Катю по спине и приобнял - пусть чудит культурный фрукт, а я полюбуюсь на него.
Федор был большим и спокойным, обожал свою женушку, детей, родителей, и тёщу с тестем. А ещё он любил пельмени, мог съесть и пятьдесят штук за раз, особенно если перед этим употребить стопочку огненной воды. Тесть гнал знатную "воду", тёща делала волшебные пельмени для зятя, который навещал их регулярно, мог заехать и два раза в день, если скажем, было по пути. Выпьет, поест, и на полчасика во дворе чем-нибудь займётся, силушек ему не занимать, дрова самим же привезенные сложит, навоз выгребет и где нужно перекопает. Тихо так, никому не мешая работает, лишних слов не говоря, а тесть сидит на крылечке, советы даёт, потирая больное колено, картина идиллическая, жаль что ни один художник не напишет маслом.
Зять знал Мишу с детства, росли вместе, бывало и дрались, и играли вместе, чаще попадало Феде, он увальнем был тогда, неповоротливым. Вот и не успевал уворачиваться, нос ему разбил Мишка как-то, и в пыли вывалял, а потом ещё и дразнил, гад. Но обиды Федя не хранил, когда породнились, хотел дружить как с младшим братом, но уехал Миша учиться, и стал городским, редко приезжал. А когда работать устроился, так и вовсе перестал ездить, загордился видимо, родню деревенскую стал стыдиться. На свадьбу не позвал, семью не привозил, только фотографии ихние присылал в телефон тещи, красивых и нарядных, как модели.
И когда Миша нежданно появился на пороге, все удивились, мать полезла обниматься, и припала к дорогому спортивному костюму сына, со слезами. Всего перецеловала как маленького, не верила глазам, щупала его, чтобы удостовериться, а Миша аккуратно придерживал ее руками, чтобы личностные границы не нарушала. Пожилая женщина не знала тонкостей психологии, и лезла к сыну изо всех сил, пока муж не оттянул в сторону, увидев как сын отряхивается после рук матери.
Приехал Михаил к обеду, из командировки ехал важной, выдался у него денёк свободный, чтобы завернуть в деревню, воспользоваться моментом. Жене не стал говорить, соврал что задерживается по делам, Инна не приветствует его общение с роднёй, стыдно ей, что муж из деревни. Он не последний человек на своем предприятии, общается с самим генеральным, поэтому лучше не распространяться о его неблагородном происхождении.
Жену Миша не хочет огорчать, у нее тонкая натура, а ещё она слаба здоровьем, может заболеть даже от грубого слова. Поэтому и не рискует, не привозит ее в деревню, где мама грубыми руками без перчаток, месит тесто, а на дворе пахнет навозом. Он и сам не показывался здесь, но вдруг взыграло ретивое, и что-то толкнуло свернуть с трассы свой автомобиль, проехать двадцать километров до деревни. Может похвастаться захотелось, каким он стал крутым и важным, удивить народ, и почувствовать свою значимость.
В родной деревне ничего не изменилось, пыльные улочки, тополя вдоль дороги, ивы на берегу реки, и мать с отцом поседели, пока он их не видел. Сестра старшая Катя располнела, превратилась из тоненькой, крикливой девчонки во взрослую женщину, рассудительную и серьёзную. Она была умной всегда, школу закончила на одни пятёрки, но двоих выучить в институте родители не смогли бы, поэтому через два года в город уехал Михаил. А Катя решила устроить свою жизнь без образования, вышла замуж и нарожала детей, была счастлива, не всем же дано делать карьеру.
А Мише было дано, и он не упустил шанс, отучился и женился удачно, тесть с местными депутатами на короткой ноге был. Он быстро на хорошую должность пристроил зятя, чтобы мог семью обеспечивать, как положено, и дочь с внучкой не нуждались ни в чём. Миша был благодарен тестю, что помог с карьерой, и уважал, как родного отца, ради семьи научился пользоваться не только вилкой и ножом, но и щипцами для лобстеров. Он понимал, что выиграл счастливый билет, поднялся из самых низов наверх, перепрыгнув через несколько ступеней. Кому-то для этого не хватило бы и всей жизни, а он сумел оказаться почти у самой кормушки за каких-то десять лет. Его теперь окружали люди из высшего круга города, и память о детстве в деревне, и близких, оставшихся там, стерлась. Он почти не помнил ничего из своего прошлого, будто и не было тех семнадцати лет, где он хлебал мамины щи, вытирая рукавом сопли.
Поэтому, он с удивлением заметил, какими некрасивыми и старыми оказались родители, и такими примитивными их быт и привычки.
После перепалки с сестрой, он немного прошёл по пустой улице, ещё раз удивился низким и темным домам своего прошлого, и со вздохом вернулся обратно. Ему здесь было откровенно скучно, его раздражали грязь и пыль, глупые разговоры сестры и родителей, и Миша пожалел, что свернул утром с трассы. Он несколько раз в год проезжал мимо этого съезда, спеша по своим делам, и никогда не задумывался, что можно заехать в деревню. А сегодня утром кольнуло что-то в груди, и он не заметил, как руки крутанули руль, поворачивая направо.
- Ну и зря - вслух сказал он, подходя к воротам дома родителей после прогулки, - нечего здесь делать. Если ты стал человеком другого мира, нет смысла оглядываться туда, откуда вышел, ты для них чужой.
Он почувствовал эту отчуждённость сразу, как вошёл, отец крякнул недовольно, увидев что он не снял ботинки на крыльце. У сестры вызывало раздражение всё, что он делал, даже то, что просил кофе со сливками. Она грохнула перед ним баночку дешёвого, растворимого, и фыркнула, когда Миша сказал, что не пьёт такое. Кажется, им не нравилось всё, что он делал и говорил, и тем более, никто не собирался восхищаться и подчиняться по первому приказу. А он уже привык, что ему лебезят и кланяются, даже Инна, этот ангел с голубыми глазами, умоляюще складывает руки на груди, когда выпрашивает что-либо. А здесь все недовольны, кроме матери, она одна пытается угодить сыну, и закивала головой соглашаясь, когда сын сделал замечание по поводу перчаток. И ещё насчёт старых кухонных принадлежностей, которые нужно менять каждый год, а не пользоваться всю жизнь одним и тем же.
Когда он вернулся из прогулки, на плите булькала в кастрюле вода, и варились пельмени, а мать хлопотала, накрывая на стол. Она испуганно посмотрела на сына, и покраснела, и пытаясь спрятать руки под фартуком, стала делать вид, что вытирает их.
- Здорово, Миша - зять Федя поднялся из-за стола и протянул огромную ладонь с мозолями, - решил таки навестить родную деревню.
- Решил - нехотя выдавил из себя гость, вяло пожал руку Феде, и сел напротив, на деревянную табуретку, услужливо накрытую матерью полотенчиком.
- Смотрю, важным ты стал - Федя забарабанил по столу крупными, с въевшейся грязью пальцами - кофе говорят, по утрам со сливками пьёшь.
Миша как кролик на удава, зачарованно смотрел на пальцы Феди, такую же привычку имел генеральный, и делал это перед тем, как уничтожить того, кто ему не нравился. В животе у Миши невольно появился холодок, который неприятно толкался в пищевод, будто хотел вырваться наружу.
- Я сейчас уеду - с трудом выдавил из себя Михаил, сглотнув холодную слюну, которая тут же замерзла внутри - мне позвонили, срочно требуют.
- Как же так, только приехал - заплакала мать, отец с сестрой переглянулись и промолчали, а Федя не смущаясь никого, стал щедро намазывать на хлеб сметану из большой миски.
- Если нужно, то езжай - сестра подошла и обняла плачущую маму и зашептала ей что-то на ухо, а потом увела в дальнюю комнату.
- Честно, позвонили и вызвали - соврал, краснея Миша, и сам удивился, что забытое чувство стыда вылезло из тайников, и выдал его обман.
- Матери звони чаще!
Федя правой рукой держал ломоть хлеба, а левой снова забарабанил по столу.
- Хорошо!
Кивнул головой Миша и снова сглотнул слюну, не сводя глаз с пальцев, привычный страх, вьевшийся в душу, сделал из него послушное чучело перед деревенским мужиком, и ничего с собой сделать он не мог. Вся его важность и высокомерие исчезли, и он забыл на время, что находится на десяток ступеней выше замызганного водителя Феди.
Провожали его всей семьёй, кроме матери, которая обняла сына и всплакнула, никто до него не дотронулся, он и сам не потянулся к ним. Кивнули головой, попросили не забывать, и смотрели вслед автомобилю, пока не скрылся за поворотом.
Миша выехал на трассу, и словно отряхнул с себя какой-то морок, ушло давящее на плечи чувство, состоящее из неприязни, стыда и раздражения.
- Никогда больше не приеду - отчеканил он, глядя в зеркало заднего вида - не моё это, не моё!
Пусть эти люди живут уверенные в том, что их мир самый лучший, их моральные ценности вечны, и барабанят по столу пальцами, пытливо разглядывая сидящего напротив. Но без Михаила, ему достаточно того, что он этот страх переживает каждое утро по будням, в кабинете того, кто может его уничтожить в любой момент.
Он включил радио, развернул плечи, снова выпрямил спину как подобает статусу, и стал подпевать пошлой песенке певца, надрывающегося в эфире:
- Не целуйся без любви, не целуйся...
От автора: Вот такой рассказ получился сумбурный, о несовместимости двух миров. Редко люди, поднявшиеся выше по статусу, могут относиться к прошлому с уважением и добром, многим этого не дано.
Спасибо огромное за донаты, пишите мне пожалуйста, кто присылает, хочется поблагодарить.