Помните классический анекдот про Робинзона Крузо? «И только много лет спустя, обзаведясь женой и многочисленным семейством, Робинзон Крузо понял, что прожил 28 лет на острове свободы.?» Эта история, хоть и вымышленная, идеально передает ироничный взгляд на столкновение «дикости» и «цивилизации».
Тема эта настолько богата парадоксами, что обойти ее невозможно. Сегодня на канале Мир комиксов — выпуск, посвящённый карикатурам на тему островитян и жителей далеких земель. Поговорим о том, как этот образ вошел в культуру и юмор.
Сам образ «дикаря» или «аборигена» — это мощнейший культурный ярлык. Он будоражит воображение. С одной стороны, это «благородный дикарь» Руссо, человек, живущий в гармонии с природой, не испорченный деньгами и суетой мегаполиса. Он воплощает нашу тайную мечту о побеге из офиса на тропический остров, где главная забота — сбить кокос. Мы завидуем этой простоте.
С другой стороны, тот же образ несет отпечаток страха перед неизвестным, перед «другим», кто живет по непонятным нам законам. Этот дуализм делает тему вечной. Мы одновременно хотим быть проще, приземлённее и боимся потерять свой смартфон. Эта двойственность, ожидание рая на «Баунти» и страх перед неизведанным, питает культуру столетиями.
Сам термин «дикарь» (savage) происходит от латинского 'silvaticus', что означает «лесной» или «дикий». Изначально он не нес негативной окраски, просто констатировал факт жизни вне городов. Все изменилось в Эпоху великих географических открытий. Когда европейские мореплаватели, вроде Колумба или Магеллана, начали активно исследовать мир, они столкнулись с культурами, которые радикально отличались от их собственной.
Нужны были простые объяснения. Так родился стереотип. Публика дома хотела читать захватывающие отчеты. Поэтому описания новых земель часто балансировали на грани. С одной стороны, путешественники описывали райские острова, «земной Эдем», где люди не знают частной собственности и живут беззаботно. С другой — те же самые люди могли описываться как примитивные, требующие «спасения» и приобщения к цивилизации.
Этот образ был очень удобен. Он оправдывал колонизацию и миссионерскую деятельность. «Туземец» стал фоном, на котором «цивилизованный» человек выглядел прогрессивным и просвещенным. Потребовались столетия, чтобы антропология начала смотреть на эти культуры не как на «отсталые», а как на «иные», самодостаточные системы. По сути, весь нарратив о «дикарях» был построен не на изучении, а на противопоставлении. Если у нас сложные законы, у них — «закон джунглей». Если у нас сложная теология, у них — «примитивные идолы».
В массовой культуре образ «островитянина» закрепился намертво. Спасибо Даниэлю Дефо и его Робинзону Крузо. Фигура Пятницы стала архетипом «верного туземца», который с радостью принимает блага цивилизации от белого господина. Этот сюжет повторялся в сотнях приключенческих романов. «Остров сокровищ», «Таинственный остров» — везде далекие земли были местом приключений, а местные жители либо помогали героям, либо мешали им искать золото.
Затем эстафету подхватил Голливуд. Образ жителя Полинезии свелся к улыбчивому человеку в набедренной повязке, который вешает туристам на шею гирлянду из цветов и танцует хулу. Это предельно упрощенный, коммерциализированный образ. Сегодня вся туристическая индустрия многих островных государств построена на эксплуатации этого стереотипа. Туристы летят тысячи километров, чтобы увидеть «нетронутую природу» и «аутентичную культуру», а им показывают хорошо срежиссированное шоу.
Настоящая жизнь островитян, их современные проблемы, экономика или политика, остаются за кадром. Все хотят видеть экзотическую картинку, а не реальных людей. В языке это тоже отразилось. Выражение «как дикарь» часто означает человека невоспитанного, не знающего этикета. А «островная жизнь» стала синонимом беззаботности. Эти стереотипы очень живучи, потому что они упрощают сложный мир.
Кстати, о столкновении культур. Возможно, вы слышали о «культах карго». Это явление возникло в Меланезии, когда местные жители впервые увидели, как во время тихоокеанских кампаний XX века на островах строили взлетные полосы.
Они наблюдали, как «белые люди» не сеют и не жнут, но с неба им падают ящики с едой, одеждой и техникой («карго»). Логика была проста: если построить такие же полосы из соломы, такие же «самолеты» из веток и проводить «ритуалы» (маршировать с палками, как солдаты), то боги пошлют груз и им. Это поразительный пример того, как одна культура пытается осмыслить технологии другой через призму магии.
А еще именно на островах и в колониях родились уникальные языки — пиджины. Это не «испорченный» английский или французский, а полноценные новые языки, возникшие для торговли и общения. Например, «Ток-писин» в Папуа — Новой Гвинее. Слово «машина» там 'ka', а «волосы» — 'gras bilong het' (буквально «трава, принадлежащая голове»).
Психологически нас тянет к образу «дикаря» из-за усталости от правил. Нам кажется, что где-то там, на острове, нет ипотеки, дедлайнов и сложного социального этикета. Юмор часто строится на столкновении этих двух миров. Что происходит, когда «цивилизованный» человек попадает в «дикие» условия? Он пытается зажечь огонь трением, имея в кармане зажигалку. Он жалуется на отсутствие Wi-Fi посреди джунглей.
Или, наоборот, «дикарь» попадает в город. Классический сюжет — он пытается охотиться на голубей в парке или не понимает, почему за еду в магазине нужно давать бумажки. Все эти коллизии показывают абсурдность многих наших «цивилизованных» привычек. Мы смотрим на гипотетического «островитянина» и смеемся, на самом деле, над собой. Над тем, как сильно мы зависим от комфорта и как мало знаем о выживании.
В итоге, образ «туземца» нужен нам самим, чтобы чувствовать себя более продвинутыми. Мы создали удобный миф о «простой жизни», чтобы было куда сбегать в мечтах от сложной. Иронично, что сегодня житель условного «дикого» острова, вероятно, смотрит тот же сериал, что и мы, оплатив подписку со смартфона. Интересно, кто кого считает «дикарем» в этой ситуации?