«Я отправился в последнее путешествие, иными словами, я умер...» Такое сообщение получили друзья известного израильского художника Саши Окуня. Многие решили, что это оригинальное приглашение на новую выставку, но нет. Александр Окунь действительно ушел из жизни. Ему было 76 лет. Ирония и самоирония сопровождали его всю жизнь... Его называли «художником Возрождения, жившим среди нас».
Александр Окунь родился в 1949 г. в Ленинграде, занимался живописью в студии Дворца Пионеров, в училище им. Мухиной. В 1974 участвовал в выставке художников-нонконформистов в ДК Газа, в 1975 - в ДК «Невский». Вместе с другими участниками этих выставок вошел в ядро «Алеф» - первой за долгие годы группы еврейских художниках, открыто заявивших о своем национальном самосознании. В 1979 совершил алию и жил в Иерусалиме. Преподавал в академии «Бецалель» и колледже «Эмуна». Стал председателем иерусалимского отделения Союза художников Израиля. Его произведения были представлены на множестве выставок в Израиле и других странах, его работы находятся в коллекциях Русского музея в Петербурге, в музее «Яд Вашем» в Иерусалиме и других музеев Израиля, а также в частных коллекциях.
Окунь работал в различных техниках: живопись, скульптура, коллаж, рисунок.
В его работах соединяются еврейская культура и элементы древнерусской, барочной, фламандской живописи.
Он также занимался книжной иллюстрацией и проиллюстрировал все книги Игоря Губермана. В соавторстве с Губерманом издал книги «Кулинарный мидраш», «Книгу о вкусной и здоровой жизни». Вел передачи на израильском радио и телевидении.
Александр Окунь будет похоронен в Иерусалиме сегодня, 7 ноября.
«Я на стороне маленького человека». Из интервью Саши Окуня нашему порталу (2019 г.):
«Конечно, я рисовал с детства. Все дети рисуют, а если не рисуют, их надо вести к врачу».
«На второй выставке, в 1975 году, Евгений Абезгауз пригласил меня в группу еврейских художников «Алеф». Почему я согласился? Честно скажу – только чтобы меня не сочли трусом».
«Еврейское искусство по-настоящему возникает только в Израиле, его история - в будущем».
«Дочка приходит из детского сада и сообщает, что «Ленин – самый лучший человек». Я ей: как же, а мама, а бабушка? В общем, поговорили мы, и она решила, что все-таки мама лучше Ленина... Еще была история: дома была пластинка Хавы Альберштейн с песнями на идиш. Потом она попала в больницу Раухфуса и стала там эти песни всем петь. И медсестра говорит нам, с похвалой говорит: «Девочка поет песни своего народа и не стесняется». То есть это нормально – стесняться! И вот из всего этого возникло желание уехать».
«Я не считаю себя Писателем с большой буквы, таким, как Толстой, Музиль или, скажем, Меир Шалев. Я пишу книги, чтобы что-то конкретное донести до людей и решить какую-нибудь свою проблему. Скажем, зачем написан «Роман с карандашом»? Я хочу помочь людям научиться видеть».
«Вообще я – на стороне «маленького человека», страдающего, иногда некрасивого, иногда смешного. Свифт говорил, что для глупца жизнь – трагедия, для мудреца – комедия. Но мы все те еще мудрецы, и я бы сказал так: жизнь – это трагикомедия. Очень еврейский жанр, кстати...»
Весь текст