Пока отстаем от Запада в 2–3 раза, но расти можно, уверяли министры. Бонус — «анекдот» из Уфы
«Если мы понимаем, что есть поток заказов, есть экспорт, экономика в нормальном цикле работает, то в общем и целом расти на 5 процентов в год в течение трех лет — это вполне посильная задача…» — настраивал накануне Максим Решетников предприятия на рост производительности труда. За последние 7 лет она увеличилась на 8,2%, хотя под задачу был создан целый нацпроект. Теперь федеральная программа, и надо обеспечить минимум 2,5% роста в год. Но с учетом «охлаждения» экономики задача очень амбициозная, признался глава минэкономики РФ. «Сдвиги» имеются, но есть и «колоссальные» резервы. О том, где резервы и как крупнейший подрядчик «Газпрома» хвалился детскими елками, — в материале «БИЗНЕС Online».
«Мы этих прорывов обязательно достигнем»
«У нас что ни день то конференция. Сплошные форумы, а результатов нет! А результат-то какой конференции?», — горячился неделю назад спикер Госдумы Вячеслав Володин. Депутаты собирались обсудить доклад Банка России, но разговор получился шире, в целом про будущее российской экономики. Володина и депутатов беспокоила в том производительность труда в стране. За последние три года она выросла на 3%, а зарплаты — на 24%. Гонка зарплат доходы россиян обесценивает.
Казалось, тот разговор окончательно убедил парламент в том, что беда не в высокой ключевой ставке, а в дефиците кадров и низкой производительности труда. Инфляция остается выше цели, потому что предложение не поспевает за спросом, утыкаясь в нехватку рабочих рук, и дефицит товара провоцирует подорожание. Негативный эффект от недостатка рабочих могли бы сгладить автоматизация и роботизация производств, но пока тут есть «резервы»…
А ведь ростом производительности правительство РФ плотно занимается как минимум с 2019 года. Тогда был запущен целый профильный национальный проект, а в 2025 году он «переродился» в федеральную программу с ежегодным финансированием на уровне 5 млрд рублей. «Кто будет заниматься ростом производительности труда? Фамилия человека?», — восклицал Володин. Хотя фамилия была известна — это министр экономического развития РФ Максим Решетников. На сессии Госдумы он вопрос услышал, но скромно промолчал.
А через неделю собрал… форум! Ну не отменять же. Для роста производительности труда надо постоянно обмениваться опытом, делать так, чтобы «повестка шла с экранов». Так что форумы все-таки не такие бесполезные, читалось в речи министра на вчерашнем форуме «Производительность 360». Участники пленарной сессии под внушительным названием «Новая структура экономики через призму производительности труда» радовались, что тема производительности труда наконец-то вышла на первый план, обсуждается и стала «общим местом». С этим справились.
А что помимо успехов в «просветительской работе»? Год назад гостям форума рассказывали, что за шесть лет действия нацпроекта на «непрерывное повышение» производственной культуры вышли более 6,5 тыс. российских компаний. В этом году во вступительном ролике прозвучало, что за шесть лет «повысили результативность», сократили издержки и внедрили бережливое производство 7 тыс. компаний. Получается, еще 500 компаний подняли производительность труда? Или это посчитали как-то иначе?
«У нас огр-р-ромные резервы! Просто колоссальные! А в стране их еще больше!», — рассуждал про рост производительности на вчерашнем форуме гендиректор «Росатома» Алексей Лихачев. Слова руководителя госкорпорации можно было прочитать несколько иначе: работы еще — непочатый край. К сожалению, Россия пока отстает по производительности труда от США и Западной Европы, по разным оценкам, в 2-3 раза, отметил депутат Госдумы от Татарстана Максим Топилин. Но он не сомневался: «Путем ключевых проектов в каждой отрасли — какой-то в сельском хозяйстве, какой-то в атомной промышленности, в самолетостроении и так далее — мы, накопив опыт, <…> этих прорывов обязательно достигнем».
Федеральная программа «Производительность труда» с финансированием в несколько миллиардов рублей — часть нового нацпроекта «Эффективная и конкурентная экономика». За пять лет планируется увеличить производительность труда в экономике на 20,7% по сравнению с 2023 годом. Это минимум 2,5% роста в год, говорил ранее Решетников. Правда, удастся ли выйти на такие темпы — еще вопрос.
«Это не значит, что у нас здесь нет сдвигов!»
Сначала шесть лет действовал нацпроект, теперь работает федпрограмма, и тема обсуждается с «тем же азартом», указал Решетников. «Это не значит, что у нас здесь нет сдвигов», — оговорился министр для тех, кто, возможно, считает иначе.
«Средние показатели по [росту] производительности [труда] за семь лет — это 8,2 процента. Много это или мало, можно, наверное, спорить. В 2023-2024-м годах, когда у нас экономика росла гораздо более живо, у нас рост производительности был 2,5-2,7 процента [в год], мы ускорение определенное почувствовали. На ближайшие пять лет мы заложили в среднем 2,5 процента [роста производительности труда в год]», — рассказал глава минэка.
Дальше, что называется, подложил соломку. Если учитывать текущие прогнозы по росту экономики (а он будет ниже, чем в предыдущие годы), задача наращивать производительность на 2,5% в год — «очень амбициозная». «В условиях „охлаждения“ понятно, что 2,5 [процента роста], когда экономика растет на полтора процента, это очень амбициозный показатель!», — поделился Решетников. Другими словами, задачу можем и не выполнить.
Но «в общем и целом» расти можно и темпами 5% в год, просто есть несколько «если». «Если мы понимаем, что есть поток заказов, есть экспорт, экономика в нормальном цикле работает, то в общем и целом расти на пять процентов в год в течение трех лет (то, что считается KPI по нашему нацпроекту), ну, в общем-то, вполне посильная задача. [Для этого надо] внедрять новые технологии, „бережливку“ (бережливое производство — прим. ред.), роботизацию, искусственный интеллект и так далее», — отметил Решетников.
Важные условия для роста производительности — это рынок капитала и конкуренция. И первого, и второго не хватает. С капиталом все понятно, ставки запретительные. Конкуренция ослабла после того, как с российского рынка ушли западные компании, которые «задавали тон». «Конечно, у нас есть некоторые проблемы, мы понимаем. <…> Степень монополизации внутренних рынков, к сожалению, повысилась, и это вынужденная мера, с которой нам придется жить», — указал министр. В итоге государству приходится «административно донастраивать систему», на какое-то время внедрять «квазирыночные механизмы».
Надо продолжать проект повышения производительности, и важно, что государство отошло от работы с конкретным предприятием к отраслям. Все ведомства из реального и социального секторов «в это все очень плотно включились», порадовался Решетников. В социалке, например, предстоит справиться с «гигантским вызовом» перед образованием: число детей в детсадах и школах резко упадет, а производительность труда надо сохранить. Как? Еще увеличивать зарплаты «сейчас сложно», наоборот, снижать зарплаты, «разумеется, невозможно».
«Чтобы не „накладняк“ раздувать, потому что главная задача сейчас у любого директора, чтобы „накладняк“ был большой…»
Глава минпромторга РФ Антон Алиханов переживал, что предприятия при росте производительности труда могут терять в доходах. Ведь должно быть иначе. В пример министр привел историю с оборонным заводом в Оренбургской области. После того, как предприятие роботизировали, заказчик продукции — минобороны РФ — сказало «спасибо большое» и снизило закупочную цену на 30%.
Завод все еще рентабельный, все еще зарабатывает, но вопрос мотивации важен. Какой смысл вкладываться в автоматизацию? Значит, нужны стимулы. И сейчас минпромторг и минобороны думают над созданием стимулов для оборонки. «Чтобы не „накладняк“ раздувать, потому что главная задача сейчас у любого директора, чтобы „накладняк“ был большой, а, наоборот, повышать производительность», — поделился Алиханов. Под «накладняком», видимо, имелись ввиду накладные расходы.
За предыдущие шесть лет добились многого, «сорвали низко висящие плоды», а теперь вызовы сложнее, рассуждал Алиханов. Помогут роботизация и цифровизация. В этом году запущены скидки на покупку роботов для запуска нового производства или модернизации действующего. «Витриной», примеров использования роботизированного труда должна стать авиация, отметил министр и пообещал до конца года показать «почти уже темный завод» — предприятие, где почти нет человеческого труда и не нужно освещение. Пока в России таких заводов нет, зато есть в Китае.
Заговорив про цифровизацию, Алиханов вспомнил «анекдот» из Уфы. А точнее, визит на Уфимское моторостроительное производственное объединение, которое выпускает авиационные двигатели. «Вадим Бадеха еще руководил тогда ОДК (Объединенная двигателестроительная корпорация, куда входит уфимский завод — прим. ред.), идем, спрашиваю: «А какая у вас загрузка станочного парка? Директор [ОДК берет] бумажку [и показывает мне] — 80 процентов. Я говорю: «Вадим Александрович, а вы вот так проверяете? Перед вами так отчитываются, показывают цифры на распечатанном листочке бумаги? 80 процентов — это значит никаких простоев, две недели в год обслуживание и загрузка чуть ли не в три смены. Ты им веришь?», — вспомнил министр. И признался, что сам в такие цифры не поверит. А чтобы увидеть правду, нужен цифровой двойник предприятия. Которые пока есть далеко не у всех.
Наконец-то в России осознали, что повышать производительность труда — это ключевая задача, радовался депутат Топилин. Сейчас зарплата растет намного быстрее, чем производительность труда, и «в теории» должно быть иначе. Но это касается тех стран, где зарплаты «принципиально другие». А в России опережающий рост зарплат сейчас — это хорошо и это способно поднять производительность труда, отметил парламентарий и призвал не драматизировать. Впрочем, у Банка России мнение иное: высокие зарплаты обесцениваются без высокой производительности труда, а примеры в мировой экономике, когда у страны такой длительный дефицит кадров, еще надо поискать.
Как пример повышения производительности Топилин упомянул Казанский авиазавод. «Есть очень важный, очень нужный проект. Казанский авиастроительный завод сейчас готовится к выпуску самолетов [Ту-214]. Это [пока] единичная история, но перед коллегами стоит задача выпускать 20 машин в год. И на одном Казанском авиазаводе, если от всего абстрагироваться, в авиастроительной отрасли производительность труда через, дай бог, 2-3 года вырастет в 10 раз. Это обычный прямой счет. Может быть, можно считать более корректно, но вместе с тем…», — сказал депутат.
«Когда я пришел к отцам-командирам, они говорят: «У тебя что, много денег?“»
Директор «Яндекса» Тигран Худавердян начал говорить о производительности труда с роверов-доставщиков. Компания полностью индустриализировала их производство. Если сейчас они собираются вручную, и по Москве работают лишь несколько сотен устройств, то в следующем году планируется вывести уже 5–7 тыс. роверов, а к концу 2027 года — около 20 тыс. по всей стране.
Худавердян привел пример и из сферы такси. Так, с 2016 года водители такси были обязаны фотографировать автомобиль, чтобы подтвердить чистоту салона. Затем снимки вручную проверяли специалисты и решали — допускать водителя к рейсу или нет. На оплату их труда компания тратила около 2 млрд рублей в год. Но уже в 2025 году процесс полностью оцифровали, исключив ручную проверку.
Позже он также напомнил, что в 2013–2014 годах таксисты везли пассажиров 20–25% рабочего времени, тогда как сегодня этот показатель достиг 61% в среднем и 75% в часы пик — в том числе благодаря алгоритмам, оптимизирующим распределение поездок и улучшения эффективности.
Еще один пример связан со службой поддержки. Крупные цифровые компании (топ-7, 8) тратят свыше 100 млрд рублей на службу поддержки. Они научились автоматически обрабатывать около половины пользовательских запросов, а оставшиеся 50% являются сложными и требуют участия специалистов. «Яндексу» же удалось перевести на ИИ еще половину из этих сложных обращений.
Цель «Яндекса» — повысить производительность труда разработчиков на 30% к концу 2026 года благодаря использованию ИИ-инструментов. Например, по словам Худавердяна, немалая доля рабочего времени уходит на поиск нужного фрагмента кода и исправление ошибки. Эти задачи ИИ помогает решать значительно быстрее.
Николай Ткаченко, генеральный директор АО «Газстройпром» (генподрядчик по строительству объектов ПАО «Газпром»), в свою очередь рассказал, как компания работает с персоналом в отдаленных регионах страны, где основную часть кадров составляют вахтовики. Здесь повышение эффективности начинается в тот момент, когда сотрудник выходит из дома по дороге на вахту. Обеспечение комфортных условий проживания и работы — это не благотворительность, а прямые инвестиции в производительность. Важно все: качество жилья и питания, на каком матрасе он спит и чем занимается в свободное время. «Если не обеспечить нормальные условия, результат на площадке будет нулевым», — отметил Ткаченко.
На производительность влияют даже детские елки. Компания проводит их в 18 городах для 20 тыс. детей. «Когда я пришел к отцам-командирам, они говорят: „У тебя что, много денег?“. Но мы выяснили, что у тех сотрудников, чьи дети ходят на елки, текучка в полтора раза ниже!», — указал он.
Еще один проект — «Несезонная семья», который, по словам Ткаченко, практически «ничего не стоит». Когда глава семьи уезжает на вахту, риски ее распада возрастают, потому что жена «научилась без него жить», а «сына он не видит». Чтобы поддержать связь, компания создала службу вахтовых психологов, которые помогают организовать общение. «Люди это ценят, и от этого производительность человека, который находится на вахте, растет… Мы, честно сказать, еще не замеряли, но эффект от этого будет. А стоит это совсем не дорого», — добавил Ткачев.
Автоматизация в строительстве также развивается, но сейчас основной фокус — работа с человеческим капиталом.
В завершение Решетников отметил, что подобные обсуждения — важная часть работы. Надо обмениваться мнениями, формировать повестку, которая звучит с экранов. «Наша система, уж извините, — это не прутик, его не согнешь. Это губка — ее можно только пропитать. А для этого нужно время, нужно постоянно какие-то вещи говорить», — подчеркнул он.