Фильм "Море" на арабском языке, снятый летом 2023 года, выдвинутый Израилем на соискание премии «Оскар» в этом году, вызвал критику как со стороны левых, так и со стороны правых. В четверг он откроет фестиваль «Другой Израиль» на Манхэттене.
«Еврейская неделя в Нью-Йорке» — фильм израильского режиссёра Шая Кармели-Поллака «Море» рассказывает о юном палестинском мальчике с Западного берега реки Иордан, которому отказали в разрешении на поездку в Тель-Авив с одноклассниками. Желая увидеть Средиземное море, он рискует жизнью, отправляясь в путешествие в одиночку.
Драма на арабском языке вышла в прокат в Израиле в июле. В сентябре она получила пять наград «Офир» — израильской версии «Оскара» — в том числе за лучший фильм, что означает, что «Море» также будет представлять Израиль на церемонии вручения премии «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке.
А теперь «Море» представляет свою североамериканскую премьеру в четверг в Еврейском культурном центре имени Марлен Мейерсон на Манхэттене. Показ, который также включает в себя приём и вопросы и ответы с режиссёром Кармели-Поллак и палестинским продюсером Бахером Агбарией, открывает в этом году — ежегодное мероприятие, посвящённое нерассказанным историям израильского и палестинского обществ.
Фильм «Море» основан на реальных событиях: Кармели-Поллак впервые посетил Западный берег реки Иордан в начале 2000-х годов, во время Второй интифады. «То, что я видел, сильно повлияло на меня», — сказал 57-летний Кармели-Поллак, описывая, как пограничная стена между Западным берегом реки Иордан и Израилем, строительство которой началось в 2002 году, ограничила передвижение палестинцев по территории Израиля. Я стал ездить туда всё чаще и чаще и превратился в активиста».
Кармели-Поллак стал активистом таких групп, как «Анархисты против стены» — организация, выступающая против бетонной стены безопасности между Израилем и Западным берегом реки Иордан. Его опыт лёг в основу документального фильма 2006 года «Билин, любовь моя» о палестинской деревне, которую израильское правительство решило снести.
Министр культуры и спорта Израиля Мики Зоар, член партии «Ликуд», призвал сократить финансирование Израильской академии кино и телевидения, которая вручает премию «Офир». Зоар считает, что фильм выставляет израильских военных в негативном свете.
«Это, пожалуй, самый популярный израильский фильм этого года», — сказал Исаак Заблоцки, исполнительный директор кинофестиваля «Другой Израиль» и старший директор кинопрограмм Еврейского агентства, о показе фильма «Море» в рамках фестиваля, на который был продан весь тираж билетов.
Кармели-Поллак в интервью сказал, что с самого начала создания фильма идея заключалась в том, чтобы рассказать историю с точки зрения палестинского ребёнка. Такой подход позволяет избавиться от почти автоматического «политического» багажа, который появляется, когда мы смотрим на ситуацию глазами взрослого. Взгляд ребёнка свободен от всей этой сложности. Этот фильм — это не просто история о палестинцах, а скорее история о двух обществах, живущих по разные стороны стены, — палестинском и израильском.
У нас есть возможность взглянуть на израильское общество глазами этого ребёнка и, возможно, по-новому увидеть то, что обычно скрыто от глаз или воспринимается как должное.
В актёрский состав входят как профессиональные актёры, так и те, кто не является ими. Разумеется, мальчик, Мухаммад Газави, не был профессиональным актёром. Я познакомился с ним, когда посетил клуб тайского бокса в палестинском городе Калансаве на территории Израиля. Там я встретил группу крепких молодых спортсменов, и он сразу поразил меня своими выдающимися актёрскими способностями.
Мы снимали фильм летом 2023 года. Помимо того, что продюсер — палестинец, съёмочная группа была смешанной — палестинцы и израильтяне.
На съёмочной площадке можно было услышать, как иврит и арабский естественным образом смешиваются. Съёмочная группа проделала тот же путь, что и в фильме, — перемещалась между палестинскими деревнями, где нас тепло встречали и оказывали щедрое гостеприимство, и городами в Израиле. Даже до 7 октября подобные совместные проекты были редкостью, и для всех участников это был особенный опыт. Многие члены израильской съёмочной группы впервые оказались в палестинской деревне. После начала войны мы с Бахером были глубоко обеспокоены и убиты горем — в первую очередь из-за людей, которые нам небезразличны, но также и из-за фильма.
Мы думали, что никто не захочет смотреть такую короткую историю, когда вокруг происходят ужасные события. И действительно, поначалу мы столкнулись с трудностями при распространении фильма. Но со временем, похоже, интерес к подобным историям постепенно возвращается, и мы надеемся, что фильм увидит как можно больше зрителей.
От событий 7 октября и от реальности в Газе, которая была ужасной, мы чувствовали, что, возможно, сейчас никто не захочет смотреть этот фильм. Я разговаривал с актёрами, например с Халифой Натуром (который играет Рибхи, отца Халеда), они были потрясены происходящим. Но мы общались как раньше — как друзья, как люди из одного круга. Не то чтобы я вдруг оказалась с одной стороны, а он — с другой. Мне казалось, что мы по-прежнему связаны.
В конце фильма, когда Халеда и Рибхи арестовывает полиция, мы видим, как израильтяне в кафе на мгновение замирают, словно в шоке или ужасе, а затем возвращаются к своему кофе.
Поллака спросили: "Что вы хотели сказать об израильском обществе и его отношении к полицейскому или военному насилию в отношении палестинцев?"
Он ответил: "Я постарался снять этот фильм не только о жизни в Израиле, но и о людях в целом, чтобы он был в некотором смысле более универсальным. Идея заключалась в том, чтобы показать людей и то, как они ведут себя в политических условиях, потому что политика — это всё. Я не думаю, что люди в других странах вели бы себя иначе в такой системе, как здесь. Люди просто живут своей жизнью. Они сидят в кафе, видят эту сцену, а затем, как зрители в кинотеатре, возвращаются к своей обычной жизни. В каком-то смысле, я думаю, в целом я пытался сказать, что люди не злые. Они не хотят причинять боль другим людям, но из-за того, что система очень, очень коррумпирована, дискриминационна и несправедлива, возникают все эти проблемы.
Я бы предпочёл жить в стране, где министр культуры поддерживает кино и свободу слова и не пытается их ограничивать. Но в сложившейся ситуации он, по крайней мере, спас меня от необходимости объяснять, что я не представляю это правительство, — теперь, когда фильм выходит в прокат.
Что, по вашему мнению, зрители в Нью-Йорке — особенно евреи, которые могут быть незнакомы с жизнью палестинцев на Западном берегу или с их взаимодействием с израильтянами, — должны вынести из вашего фильма?
Не знаю, открою ли я людям что-то новое, но, возможно, так и есть. Думаю, либералы знают, что существует дискриминация в отношении людей, живущих в условиях оккупации. Но это не статья, одно дело — читать об этом, и совсем другое — переживать это на более эмоциональном уровне.
Так что, возможно, идея в том, что фильм может показать вам другую сторону этой истории — вызвать у вас какие-то чувства по поводу этого ребёнка и, возможно, открыть эти каналы понимания, чтобы вы осознали, что происходящее здесь не может продолжаться так, как раньше. Мы не можем вернуться к тому, что было до войны. Должны произойти глубокие изменения, и для этих изменений нам нужна поддержка извне. Это точно. В Израиле и в Соединённых Штатах есть много сил, которые выступают против подобных изменений.