Татьяна Ивановна поправила крахмальную скатерть с вышитыми васильками - ту самую, что досталась ей еще от матери. На столе уже стояли маринованные огурчики с зонтиками укропа, пирог с капустой румянился на подоконнике, а в углу на этажерке были приготовлены детские книжки - специально для внучки. Через час должен приехать сын Сергей с пятилетней Олесей. И, если повезет, Маша. Будут поздравлять Татьяну Ивановну с днем рождения.
Она подошла к потускневшей фотографии в деревянной рамке, где они с мужем стояли у калитки обнявшись.
- Вот, Петрович, опять весна, а тебя рядом нет... - прошептала она, смахнув пылинку со стекла. - Яблони зацвели, соловьи в овраге заливаются, а у Сережи в жизни сплошной холод. Надо помочь, а я боюсь... Вдруг не получится?
В последние месяцы Сергей жил как в тумане. Стартап, который должен был обеспечить семью на годы вперед, поглотил его целиком. В кармане пиджака он постоянно носил портативный аккумулятор для телефона, будто боялся, что и сам разрядится. Месяц назад Маша взяла Олесю и уехала к родителям. Последней каплей стал утренник в детском саду, куда Сергей, захлебываясь в дедлайнах, не пришел, зато прислал курьера с огромной интерактивной куклой. Для Маши это стало окончательным приговором: муж превратился в робота, который думает, что любовь можно купить.
Когда Сергей и Олеся приехали, Татьяна Ивановна сразу заметила, что внучка прижимает к груди свернутый лист бумаги.
- Это тебе подарок, бабуля! - девочка торжественно вручила ей рисунок, пахнущий гуашью.
На нем были изображены папа, мама и сама Олеся, крепко держащая их за руки, а над ними - кривое солнце с лучами-загогулинами.
Сергей отвернулся, делая вид, что разглядывает сад за окном.
- Пап, а когда мама приедет? - вдруг спросила Олеся.
- Не знаю, рыбка, - он погладил девочку по голове, и на его запястье мелькнул ремешок умных часов, впившийся в кожу.
Татьяна Ивановна молча повела их в сад. Она не читала нотации, а просто дала сыну в руки лопату, а Олесе - маленькую леечку в виде слоника. И вместе с помощниками отправилась в теплицу высаживать рассаду томатов. Сергей сначала механически выполнял движения, копая ямки, но потом вдруг вспомнил, как лет двадцать назад отец учил его правильно держать инструмент: «Не спеши, сынок. Дело не в скорости, а в качестве. И десять раз проверь, чтобы все было ровно».
И тогда же, в шестнадцать, он две недели мастерил для Маши шкатулку из ольхи. Помнил, как пахло лаком и стружкой в сарае, как он боялся испортить узор. Помнил, как она расплакалась, получив подарок: «Ты сам? Для меня? Я в ней буду самое дорогое хранить». Сейчас в этой шкатулке лежало ее обручальное кольцо.
В разгар их тихих садовых работ хлопнула калитка. По садовой дорожке шла Маша с дорожной сумкой через плечо и помятым букетом ирисов. Олеся с визгом бросилась к матери, оставляя на земле мокрый след от леечки.
Сергей был здорово удивлен. Он не знал, что Татьяна Ивановна уговорила невестку приехать, и был уверен, что Маша останется у родителей. Но план свекрови начал рушиться уже через полчаса после того, как они сели за накрытый стол. За чаем с душистыми травами речь зашла о воспитании.
- Я не хочу, чтобы она росла в мире одних гаджетов! - горячо говорила Маша, ломая песочное печенье. - Вчера она нарисовала семью и попросила меня «сохранить картинку в облако, чтобы папа смог посмотреть с работы».
- А я что, предлагаю поставить ей в кроватку ноутбук? - вспылил Сергей, и чай из его кружки выплеснулся на скатерть. - Я пытаюсь обеспечить вам будущее! Чтобы она могла учиться где захочет!
- Будущее? - Маша горько усмехнулась. - Сережа, чтобы оно было счастливым, ей прежде всего надо сейчас научиться самому простому - чувствовать, что ее любят не по расписанию! Ты думаешь, ее волнует, какой рейтинг у вашей компании? Она недавно плакала из-за того, что ты не заметил, как она сама завязала шнурки!
- Я заметил! Просто... у меня был важный звонок.
- Они всегда важные! - голос Маши сорвался. - А знаешь, что она сказала воспитателю, когда та похвалила ее рисунок? «Папа не видел - значит не считается».
Татьяна Ивановна, уведя Олесю в другую комнату смотреть картинки в детской книжке, затаив дыхание, слушала, как нарастает ссора. Ей хотелось встать, вставить свое слово, примирить. Но она не двинулась с места, лишь провела ладонью по внучкиной спинке. «Нет, - подумала она. - Нельзя. Решайте сами».
И они решили. Когда Олеся уснула на диване, укрытая бабушкиным пледом с оленями, а Татьяна Ивановна возилась на кухне с посудой, Сергей и Маша вышли в сад. Он показал жене на старую яблоню-дичок, которая в этом году, к всеобщему удивлению, покрылась нежным, почти прозрачным цветом после двух лет бесплодия.
- Мама сегодня показывала, - тихо сказал он. - Я смотрел на эти белые цветы и думал о нас. Думал, что мы тоже, наверное, казались всем засохшими. А может, просто время наше не пришло? Может, надо переждать?
Маша ничего не ответила, только взяла его за руку, на которой все еще виднелся след от фломастера, оставленный утром Олесей.
- Мне не нужны твои миллионы, Сереж. Мне нужны твои вечера - наши вечера. Твое присутствие. Я не прошу бросить работу. Я прошу... остаться живым. Помнишь, как мы Олеську пеленали? Ты боялся ее на руки брать, махонькую такую.
Сергей обнял жену. На душе было радостно и тревожно. Их согласие было хрупким, как первый цвет на яблоне.
Вечером собрались за общим столом, который поставили под усыпанным цветами деревом. Пахло свежим пирогом и ароматным домашним вареньем. Олеся без устали болтала и кормила котлетой бабушкиного кота Мурзика. Сергей не отпускал руку Маши и большим пальцем гладил ее ладонь - точно так же, как в день их свадьбы. Татьяна Ивановна смотрела на них и улыбалась, поправляя шпильку в седых волосах.
«Ничего, родные, ничего... - думала она, отламывая кусочек хрустящей корочки от пирога. - Главное - росток пробился. А там и до яблок дело дойдет».
И в тихом вечернем воздухе, в смехе внучки, в сплетении рук сына и невестки, в аромате яблоневого цвета чувствовалось начало чего-то нового. Чего-то хрупкого, пахнущего душистым чаем и детским шампунем, но настоящего.
Валерия ГУСЕВА
