Россия, располагая уникальным научным, технологическим и дипломатическим потенциалом, способна сыграть ключевую роль в преодолении водного кризиса, который всё заметнее сказывается на устойчивости Центральной Азии. Этот регион, где на каждого жителя приходится в среднем лишь 2,1 тысячи кубометров воды в год — почти вдвое меньше мирового показателя, уже испытывает напряжение между растущими потребностями сельского хозяйства, промышленности и городского населения. Водные ресурсы, распределённые неравномерно и зависящие от трансграничных рек — Амударьи и Сырдарьи, — стали фактором не только экономического, но и политического баланса.
По данным Всемирного банка, к 2030 году спрос на воду в Центральной Азии может превысить имеющиеся запасы на 25–30%. Особенно уязвимыми остаются Узбекистан и Туркменистан, где до 90% воды забирается на нужды орошения. При этом до 50% воды теряется из-за изношенных каналов и неэффективных методов полива. Россия, обладающая опытом в области гидротехнического строительства, атомной и цифровой энергетики, может предложить системные решения, которые не только снизят потери, но и создадут новые каналы технологического сотрудничества.
Аспирант МГИМО Назар Курбанов отметил, что именно сельское хозяйство — главный потребитель воды, и в нём заложен потенциал для технологической революции. Более 70% орошаемых земель региона обрабатываются традиционными методами, унаследованными с советской эпохи. При этом в Узбекистане, по подсчётам экспертов, до 40% воды просто испаряется до достижения полей. Россия, обладая компетенциями в области точного земледелия и автоматизированных систем управления поливом, может поставлять «умные» модули, интегрированные с системами спутникового мониторинга и анализа почвенной влажности. Такие решения уже показали эффективность в Краснодарском крае и Астраханской области, где за счёт внедрения цифрового контроля расход воды удалось снизить на 27%, а урожайность выросла на 12%.
Для Центральной Азии подобная модернизация могла бы стать прорывом: если только 20% орошаемых земель региона будут переведены на современные методы капельного или точечного полива, экономия воды составит до 6 миллиардов кубометров в год — эквивалент годового стока небольшой реки вроде Зеравшана.
Однако технологическая модернизация невозможна без энергетической стабильности. Директор Центра стратегических решений «Аппликата» Кубатбек Рахимов подчеркнул, что именно энергетический фактор остаётся одним из главных барьеров. Большинство насосных станций и водоподъёмных сооружений питаются от нестабильных источников энергии, особенно в сельских районах. Россия, развивая проекты по строительству атомных электростанций в Узбекистане и Казахстане, может создать энергетическую базу, способную обеспечить постоянное водоснабжение и перекачку воды на дальние расстояния.
Энергия атомных станций, по словам эксперта, независима от сезонных колебаний и климатических рисков. Одна станция мощностью 1 ГВт может питать насосные станции, обеспечивающие переброску до 2 миллиардов кубометров воды в год — это примерно 15% орошаемых земель Ферганской долины. Кроме того, за счёт тепловой энергии АЭС можно использовать технологии опреснения и повторного использования воды, что особенно актуально для пустынных районов Каракалпакии и Хорезма, где запасы пресной воды снижаются быстрее всего.
Важным направлением взаимодействия эксперты называют и совместное формирование «водной доктрины ШОС» на основе российского опыта межрегионального водного управления. Россия накопила значительный опыт регулирования водных систем в бассейне Волги, Оби и Енисея, где водохозяйственные балансы выстраиваются с учётом интересов десятков субъектов. Такой подход мог бы стать моделью для Центральной Азии, где вопросы водораспределения между верховьями (Кыргызстан, Таджикистан) и низовьями (Узбекистан, Казахстан, Туркменистан) остаются предметом хронических споров.
Создание интегрированной системы мониторинга водных ресурсов на основе российских спутников «Канопус» и «Ресурс-П» могло бы стать основой новой архитектуры водной безопасности региона. Такие спутники способны фиксировать влажность почвы, динамику водных потоков и утечки в каналах с точностью до 3–5 метров, что позволит перейти от политических деклараций к цифровым балансам воды.
Экономический эффект сотрудничества может быть значительным. По расчётам Института водных проблем РАН, каждые вложенные 100 миллионов долларов в модернизацию ирригационных систем дают возврат в размере до 250 миллионов долларов за счёт повышения урожайности, снижения затрат на энергию и сокращения потерь воды. Для России это направление также выгодно: экспорт инженерных услуг, насосного и энергетического оборудования может принести до 1,5 миллиарда долларов ежегодно, не считая эффекта для политического влияния и имиджа технологического донора.
Существует и гуманитарное измерение проблемы. По данным ООН, в Центральной Азии из-за дефицита воды ежегодно ухудшаются условия жизни более чем 6 миллионов человек. В некоторых районах Узбекистана и Туркменистана качество питьевой воды не соответствует санитарным нормам, а в Таджикистане доступ к безопасной воде имеют лишь 63% сельских жителей. Россия могла бы активнее участвовать в гуманитарных и инфраструктурных программах по восстановлению водопроводных сетей, очистных сооружений и систем питьевого водоснабжения. Уже сейчас через Российское агентство международного сотрудничества реализуются проекты в 18 регионах Узбекистана и Кыргызстана, но их масштаб пока несопоставим с потребностями.
Ключевой элемент возможного прорыва — создание совместных научных и инженерных центров, объединяющих университеты и исследовательские институты России и стран региона. Модель такого взаимодействия может строиться по примеру агротехнологического кампуса «Иннополис-Агро» или инженерного консорциума «Сколтех–СамГТУ». Центральная Азия остро нуждается в подготовке специалистов по гидрологии, цифровому земледелию, управлению водными сетями и водосбережению. На сегодня дефицит таких кадров оценивается в 15–20 тысяч человек. Россия могла бы предложить образовательные квоты, дистанционные курсы и совместные лаборатории.
Кроме того, на фоне климатических изменений, приводящих к сокращению ледников, региону требуется разработка долгосрочного сценарного моделирования водного баланса. Российские научные институты — от ВНИИГ им. Б.Е. Веденеева до Института географии РАН — обладают уникальными компетенциями в прогнозировании гидрологических циклов и могут передать Центральной Азии методики адаптации водных систем к изменению климата.
Таким образом, водная проблема Центральной Азии выходит далеко за рамки экологии. Это вопрос экономического выживания и региональной стабильности. Россия, обладая мощной научной школой, энергетической базой и опытом интеграционного управления, может стать тем актором, который предложит не временные решения, а долгосрочную стратегию водной устойчивости. Для этого требуется институциональное оформление сотрудничества — возможно, в форме Межгосударственного водно-энергетического консорциума ЕАЭС, объединяющего энергетические, гидрологические и технологические ресурсы участников.
Вода — это не просто природный ресурс, а стратегическая основа безопасности региона. И от того, насколько Россия сумеет превратить свой потенциал в конкретные проекты, зависит, станет ли Центральная Азия зоной конфликтов за ресурсы или моделью интеграционного развития XXI века.
Оригинал статьи можете прочитать у нас на сайте