Пустой зрительный зал тонет в полумраке. Из-под закрытого занавеса доносится приглушенный гул голосов и случайные, обрывистые гитарные аккорды, обещающие тот самый мир, где царит морской ветер и электрическое напряжение гитар.
Педагоги на первом ряду, почти шепотом, обсуждают позы: «Сиди красиво, по делу». На сцене — актеры в трениках и футболках. Еще нет ни роскошных костюмов, ни ослепительного света. Есть только заряд той самой шумной, живой шекспировской истории, которая 24 и 25 октября выплеснется на зрителей. Репетиция начинается.
Начало — это всегда разминка, не только физическая, но и душевная. «Самое важное — это отношения, чувства на сцене, — делится студент-Кирилл. — Любая самая маленькая неправильная эмоция или отношение к чему-то полностью разрушает». Эту мысль, как мантру, повторяют и руководитель курса, и режиссер. Отношения «педагог-студент» здесь — это не вертикаль власти, а союз единомышленников, который создали художественный руководитель курса Наталья Хабарина и режиссер Виталий Новик.
Основоположник идеи — сам режиссер. «В начале третьего курса пришел Виталий Сергеевич Новик и сказал: "Ребята, мы будем ставить дипломный спектакль в живом плане “Двенадцатую ночь”"», — вспоминают актеры. Но путь к этому был особенным: сначала мы делали "Двенадцатую ночь" как экзамен по пластике. Эта первооснова — пластический этюд — прекрасно читается сегодня в каждом сценическом движении: в отточенных танцах, где тела становятся продолжением музыки, и в динамичном сценическом бое, где каждое движение выверено и наполнено смыслом.
Концепция режиссера — не просто осовременивание, а уход к истокам, основанный на теории шекспироведов. «И у него [Аникста] есть статья, что Виола пела все песни, — объясняют в труппе. — Из-за этого Виталий Сергеевич сразу хотел сделать так, чтобы Виола пела все песни». Гипотеза такова: Шекспир писал для конкретного мальчика-актера с уникальным голосом. «Все эти песни, которые есть, делал тот самый мальчик. А потом мальчик... вырос, у него “сломался“ голос... и он [Шекспир] просто все переписал».
Рок-версия тоже появилась практически сразу, в перерыве приоткрыл завесу тайны Кирилл Мамедов: «Гуру гитары у нас был Егор Галактионов, который дал волю фантазии Виталию Сергеевичу». Каждое чувство в постановке тоже пропускают через призму «музЫки» — «Виола влюбилась в Орсино, потому что он кайфово играет на гитаре!» — шутливо подмечает Наталья Хабарина.
Репетиция набирает обороты. Сцена разговора сэра Тоби и Эндрю. Режиссер из зала, почти крича, останавливает действие: «Ты даже не очень понимаешь, что значит "чалая лошадка" здесь! Ты кому её обещаешь? Ему? Ему? Вот ты так и играешь!». Актер Илья Романов, в роли сэра Эрндрю, в смятении. Внезапно рождается импровизация: «А я отдам тебе свою вишневую девятку"!». Зал взрывается смехом. Это и есть тот самый творческий хаос, основа будущего смеха зрительного зала, та самая веселая путаница чувств и азарта.
Перерыв. За кулисами царит особая атмосфера. «Отдыхаем. Перезагружаемся. Сидим, — рассказывают актеры. — Кто-то сидит в ступоре, такой отрешённый, кто-то очень сильно шутит... разгрузочка просто». Они «уже все измотаны, уставшие» после долгой работы над спектаклем продолжительностью в 3 часа, но находят силы шутить.
Продолжение — работа над комической сценой с письмом. Режиссер требует сочетать внутреннее состояние с музыкой: «У вас, вы сейчас внутренне не сочетаетесь с этой музыкой. И поэтому кажется, она лишняя...». Он выстраивает ритм: «Динамика сцены, она ведет ту-ту-ту-ту-ту. А вы должны... это должно сочетаться». Далее — подача шутки. Её ограняют, как алмаз. Ищут паузу, реакцию, чтобы шутка прозвучала не натужно, а органично, чтобы слова Шекспира обрели современный ритм.
Тело в работе и вне сцены — это отдельная история. Для многих этот дипломный спектакль IV курса кафедры театра кукол — первый опыт мюзикла. «Ты подстраиваешь все свое существо под музыку, ты должен попадать в ритм, ты должен везде слушать, сочетаться», — говорят они. Именно так появляется тот мир, где музыка рождается прямо на сцене — артисты сами берут в руки инструменты. При этом «на сцене нельзя быть бытовым... а вот то, что наша подготовка, она все равно больше бытовая. А здесь мы должны показать...». Нужно «расслабиться и отпустить, и при этом быть собой, и все это соединить».
Снова перерыв. «Обитатели сцены» расходятся по углам, чтобы передохнуть перед финальным рывком.
Актерский тренинг и отношение к партнеру — основа всего. «Что ты берешь из себя, потому что нужно с чего-то начать... В конечном итоге это не похоже на кого-то», — объясняют актеры процесс создания роли. Даже один персонаж в разных составах получается разным: «Я один состав, Илья — другой состав. Мы одного персонажа делаем, но получается они разными». Так рождаются уникальные рок-версия Виолы, меланхоличный Орсино, пылкая Оливия — не просто персонажи, а части одного большого дела.
Навыки работы с куклами пригодились и в этой репрезентации Шекспира — «Возьми в руку, как Йорика. Нет, нет, руку подставь, как будто череп держишь. Как куклой-то управляй.» — настраивает на нужное движение руководитель курса.
Эмоции мастера и режиссера — это всегда непредсказуемая реакция. «Надо сделать оценку-то! Закатив глаза, как ее придумать надо тебе!». Иногда приходится убирать целые сцены, если они не работают, это грустно —«Ах! Убил!» — нарочито трагично восклицает Виталий Новик. Но когда на сцене рождается та самая органичность, от дыхания и логики до еле заметного, но точного движения в такт музыки, усталость сменяется восторгом.
Стать свидетелем разных вариантов постановки сцен и шуток, которые были рождены прямо здесь, на репетиции — это огромное восхищение. Именно сейчас, без костюмов и грима, герои по-настоящему начинают дышать, а текст Шекспира превращается в живую, современную речь, в то самое искреннее, немножко бесшабашное и абсолютно настоящее существование на помосте. Сегодня сцены еще развиваются и додумываются, но мурашки по телу уже бегут.
Раздается последний, мощный аккорд. Репетиция финала. Актеры, уже на излете сил, мечутся с костюмами и реквизитом, пробуя новые мизансцены. Завтра, 24 октября — премьера. Зрительный зал уже ждет своих посетителей, чтобы увидеть, как любовные томления обретут мощь ударных. Но для этой команды работа не закончится. После того, как зрители разойдутся, актеры останутся, чтобы снова и снова оттачивать свой карнавал, свою Иллирию, свою «Двенадцатую ночь».
*текст от 23.10.2025