Октябрьский дождь барабанил по стеклам, когда Елена поднималась на четвертый этаж. Лифт снова сломался, а ноги после смены в цветочном магазине гудели так, будто весь день таскала мешки с землей. Женщина остановилась на площадке, прислонилась к стене и перевела дух. Двенадцать часов на ногах, постоянные претензии директора и капризы покупателей — все это выматывало до последней капли сил.
Ключ провернулся в замке со скрипом. Едва переступив порог, Елена сразу поняла, что дома опять полный беспорядок. В прихожей валялись растоптанные кроссовки Виктора, грязные носки скомканным комом лежали под вешалкой. Из кухни тянуло застоявшимся запахом жареного и чем-то кислым.
Женщина прикрыла глаза и медленно выдохнула. Четыре года назад казалось, что выходит замуж за надежного человека. Виктор тогда работал охранником в супермаркете, получал небольшую, но стабильную зарплату. Говорил о планах, мечтал открыть свое дело, выглядел уверенным и крепким. Елена поверила каждому слову.
Свадьбу играли скромно — расписались в ЗАГСе, отметили с друзьями в кафе. Муж сразу переехал к жене в квартиру, которую та получила по наследству от бабушки Клавдии Ивановны. Однокомнатная, но в хорошем районе, с ремонтом. Виктор тогда радовался, обещал беречь это жилье, как свое.
Первые месяцы прошли спокойно. Муж исправно ходил на работу, помогал по дому, вместе планировали отпуск на море. Но потом в супермаркете началась смена руководства, часть сотрудников попала под сокращение. Виктор оказался в их числе. Елена тогда не испугалась, даже успокаивала супруга, говорила, что вместе справятся, что найдет подработку, пока муж ищет новое место.
— Не переживай, — повторял Виктор, утыкаясь в телефон на диване. — Я найду что-то получше. Охранником больше не хочу горбатиться, это никакая не карьера.
Прошел месяц. Потом второй. Виктор ежедневно просматривал вакансии в интернете, но на собеседования не ходил. То зарплата не устраивала, то график неудобный, то далеко добираться. Елена не давила, пыталась понять — мужу нужно время, чтобы оправиться после увольнения, найти себя.
Но время шло, а ситуация не менялась. Виктор начал вставать после обеда, завтракал остатками того, что жена оставляла с утра, и устраивался перед компьютером. Иногда смотрел сериалы, иногда зависал в социальных сетях, иногда играл в онлайн-игры до глубокой ночи. К вечеру на столе громоздились грязные тарелки, пустые пакеты из-под чипсов, крошки.
Женщина пробовала заводить разговор аккуратно. Приносила распечатанные объявления о вакансиях, находила через знакомых контакты работодателей, предлагала временные подработки — курьером, грузчиком, разнорабочим. Виктор каждый раз находил причину отказаться.
— Курьером? Да там платят копейки, ты хочешь, чтобы я за такие деньги мотался по городу?
— Грузчиком? У меня колено побаливает, тяжелое таскать не могу.
— Разнорабочим на стройку? Там одни приезжие, я с ними работать не буду.
Елена сжимала губы и молчала. Боялась окончательно разрушить то хрупкое, что еще связывало их вместе. Может быть, завтра муж одумается. Может быть, через неделю возьмет себя в руки и найдет работу.
Однако каждый новый день был похож на предыдущий. Виктор превратился в часть обстановки — присутствовал, занимал место, но не приносил никакой пользы. Елена работала все больше, брала дополнительные смены, экономила на себе, чтобы хватало на еду и коммунальные платежи. Муж воспринимал это как должное.
Более того, со временем супруг начал вести себя так, словно квартира принадлежала ему. Мог в разговоре бросить:
— Хорошо хоть жилье свое есть. Ты должна радоваться, что не приходится снимать углы.
Или:
— Другим хуже. У них кредиты, ипотеки. А ты живешь спокойно, чего еще надо?
Елена молчала, но каждая такая фраза оседала тяжелым камнем в груди. Квартира досталась от бабушки Клавдии Ивановны, которая всю жизнь откладывала каждую копейку, чтобы внучка имела свой угол. Виктор же рассуждал так, словно сделал женщине одолжение, поселившись здесь.
Постепенно муж перестал даже делать вид, что собирается искать работу. Вставал за полчаса до возвращения жены, наспех протирал стол тряпкой, складывал тарелки в раковину. Этого хватало, чтобы сказать:
— Я весь день тут возился, порядок наводил. Устал, как собака.
Женщина видела, что это ложь, но спорить не хотела. После двенадцатичасовой смены не оставалось сил на выяснение отношений. Проще было молча помыть посуду, вытереть пол, приготовить ужин.
Мелкие раздражения накапливались. Немытые кружки, оставленные где попало, крышка от кастрюли на плите, пепел на подоконнике — Виктор начал курить дома, хотя раньше выходил на балкон. Елена делала замечания, супруг отвечал с ленивой усмешкой:
— Ты же все равно моешь, какая разница?
— Сама вытри, раз тебе так важно.
— Не нравится — не смотри.
Терпение подходило к концу. Елена уже несколько раз ловила себя на мысли, что возвращаться домой совсем не хочется. Квартира, которая должна была быть уютным гнездом, превратилась в источник постоянного напряжения.
В тот октябрьский вечер все и произошло. Женщина открыла дверь и замерла на пороге кухни. Стол был завален грязной посудой — тарелки с засохшими остатками еды, сковорода с пригоревшим жиром, три пустые банки из-под пива. На подоконнике дымилась пепельница, полная окурков. Пол был усыпан крошками и какими-то обертками. А Виктор, не поднимая головы, лежал на диване в комнате, уткнувшись в экран планшета.
Елена медленно сняла куртку, повесила на крючок. Подошла к дивану. Виктор даже не взглянул в сторону жены.
— Привет, — тихо сказала женщина.
— Угу, — буркнул муж, не отрываясь от видео.
— Ты сегодня вообще вставал с дивана?
— Вставал. А что такое?
Елена обвела взглядом комнату, потом вернулась к кухне.
— Неужели так трудно хотя бы убрать за собой?
Виктор наконец оторвался от экрана, посмотрел на жену с раздражением.
— Опять начинается. Я устал, понимаешь? Целый день дела были.
— Какие дела? — Голос Елены оставался ровным, но в нем появилась сталь.
— Свои дела. Ты же не следователь, чтобы каждую минуту отчитываться.
— Я не следователь. Я та, кто работает двенадцать часов, чтобы в доме была еда и свет.
Виктор зевнул, потянулся и снова уткнулся в планшет.
— Ты сама виновата. Работаешь, как лошадь, а толку ноль. Могла бы найти нормальное место, где платят прилично, а не торчать в этом цветочном магазине за копейки.
Кровь прилила к лицу Елены. Пальцы сжались так сильно, что ногти впились в ладони. Женщина несколько секунд молчала, пытаясь совладать с собой. Потом медленно выдохнула.
— Так жить нельзя, Виктор.
Муж вскочил с дивана. Лицо налилось злостью, глаза сузились.
— Как же ты меня достала, бесполезная! Собирай вещи и вали отсюда!
Тишина повисла в комнате. Елена смотрела на мужчину, который стоял перед ней, тяжело дыша, с перекошенным от злости лицом. И вдруг рассмеялась. Смех вышел тихим, коротким, но в каждой ноте слышалось презрение.
— Вали? — переспросила женщина, качая головой. — Из своей квартиры?
Виктор осекся. Елена сделала шаг вперед.
— Ты сказал мне собирать вещи. Из квартиры, которую мне оставила бабушка. Из квартиры, где каждый угол оплачен ее трудом. А ты кто? Временный жилец, который даже за электричество не платит.
Лицо мужчины побледнело, потом покрылось красными пятнами.
— Я твой муж!
— Муж? — Елена усмехнулась. — Ты два года не работаешь. Не платишь за еду, за воду, за свет. Не убираешь, не готовишь, даже посуду не моешь. Ты лежишь на диване и рассуждаешь, как мне жить. И теперь выгоняешь меня из моего дома?
— Но ведь... мы вместе... я имею право...
— Право? Какое право? Ты имеешь право жить здесь, потому что я пока терплю. Но терпение закончилось.
Виктор попятился, но быстро взял себя в руки, снова выпятил грудь.
— Ты меня не выгонишь. Я здесь прописан, понимаешь? Ты юридически ничего не сможешь сделать.
Елена молча прошла в спальню. Виктор остался в комнате, тяжело дыша. Слышно было, как женщина открывает шкаф, достает что-то. Через минуту вернулась с небольшой синей папкой.
— Вот свидетельство о праве собственности, — спокойно сказала Елена, кладя документ на стол. — Эта квартира принадлежит мне. Только мне. Прописка не дает тебе никаких прав на жилье. Ты можешь уйти добровольно, а можешь дождаться, пока я подам заявление о выселении. Но результат будет один.
Виктор схватил папку, пролистал, швырнул обратно на стол.
— Ты не посмеешь. Куда я пойду?
— Это твои проблемы. Два года у тебя было времени найти работу, снять комнату, встать на ноги. Ты предпочел лежать на диване.
— Я болел! У меня колено, голова...
— Колено не мешало тебе таскать ящики с балкона, когда искал инструменты. Голова не мешала играть в компьютер по восемь часов в день. Хватит врать, Виктор. Ты просто не хочешь работать.
Мужчина метнулся к двери, потом обратно. Глаза забегали.
— Ты пожалеешь. Я всем расскажу, какая ты. Выгоняешь мужа на улицу!
— Рассказывай. Мне не стыдно. Стыдно должно быть тебе — взрослому мужику, который два года живет на шее у женщины.
Виктор сжал кулаки, сделал шаг вперед. Елена не отступила, смотрела прямо в глаза.
— Даже не думай, — тихо сказала женщина. — Поднимешь руку — вызову полицию. И тогда вылетишь отсюда еще быстрее.
Муж застыл, потом медленно разжал пальцы. Развернулся, схватил куртку с вешалки.
— Я уйду. Но не навсегда. Ты еще приползешь ко мне на коленях.
Дверь хлопнула. Елена осталась стоять посреди комнаты, глядя на закрытую дверь. Тело дрожало — не от страха, а от облегчения. Столько месяцев женщина боялась этого разговора, оттягивала, надеялась, что ситуация изменится сама собой. Но сегодня что-то сломалось внутри. Услышав эти слова, Елена вдруг поняла, что больше не может. Не хочет. И не будет.
Женщина прошла на кухню, включила чайник. Собрала грязные тарелки, погрузила в мойку. Открыла окно, чтобы выветрился запах пива и табака. Вымыла стол, вытерла пол. С каждым движением напряжение уходило, уступая место странному спокойствию.
Когда квартира наконец приобрела приличный вид, Елена села за стол с кружкой горячего чая. Посмотрела на телефон — ни звонков, ни сообщений. Виктор ушел, хлопнув дверью, но ключи забрал. Значит, вернется. Конечно, вернется. Переночует у кого-нибудь из друзей или просто побродит по улицам, а утром явится с обиженным видом, будет ждать, что жена извинится.
Но извиняться Елена не собиралась.
Женщина допила чай, ополоснула кружку и достала телефон. Нашла контакт брата, набрала номер. Гудки показались бесконечными. Наконец Сергей ответил:
— Лена? Что случилось?
— Нужна помощь, — коротко сказала женщина. — Сегодня.
Брат не стал задавать лишних вопросов. За годы работы механиком на заводе Сергей научился понимать интонации. А в голосе сестры сейчас звучала не паника, а холодная решимость.
— Еду. Буду через час.
Елена положила телефон на стол и прошла в комнату. Открыла шкаф, достала старую спортивную сумку Виктора. Начала складывать вещи мужа — футболки, джинсы, носки. Все аккуратно, без злости. Просто собирала то, что ему принадлежало.
Минут через двадцать раздался звук ключа в замке. Виктор вошел, держась нарочито спокойно. Лицо приняло виноватое выражение.
— Лен, ну чего ты? — начал муж примирительным тоном. — Я погорячился, понимаешь? Нервы сдали. Давай забудем, а?
Елена вышла из комнaty с набитой сумкой в руках. Молчала.
— Ну не молчи, — продолжал Виктор, подходя ближе. — Бывает у всех. Ты ж сама знаешь, какой я. Вспылил, остыл. Давай как обычно — помиримся, и все дела.
Женщина поставила сумку у двери. Виктор заметно занервничал, глаза забегали.
— Ты чего это? Зачем вещи собрала?
— Твои вещи, — спокойно ответила Елена.
— Да ладно тебе, вспылил немного. Не надо так серьезно воспринимать.
— Я воспринимаю ровно так, как ты сказал. Ты велел мне убираться. Но убираться будешь ты.
Виктор попытался рассмеяться, но смех вышел натянутым.
— Это глупости. Я здесь живу. Мы вместе. Куда я пойду?
Елена ничего не ответила, только посмотрела на часы. Виктор заметил этот жест, насторожился еще больше. Попытался взять жену за руку, но женщина отстранилась.
— Лен, ну перестань. Я же извинился. Что еще нужно?
— Ничего не нужно.
В дверь позвонили. Елена прошла мимо мужа, открыла. На пороге стоял Сергей — высокий, широкоплечий, с серьезным лицом. Работа на заводе сделала брата крепким, а характер — спокойным и основательным.
— Привет, сестра, — коротко кивнул Сергей и прошел внутрь, окидывая взглядом прихожую.
Виктор отступил к стене. Попытался взять себя в руки, выпрямился.
— Сергей, это наше дело. Семейное. Не твое.
Брат Елены посмотрел на мужчину молча, потом перевел взгляд на сестру.
— Показывай, где его вещи.
Женщина кивнула на сумку у двери, потом прошла в комнату.
— Диван его. И телевизор на тумбочке. Больше ничего.
Виктор метнулся к комнате.
— Погодите! Вы что творите?! Это же мои вещи!
— Именно, — невозмутимо ответил Сергей. — Твои. И ты их забираешь.
Брат подошел к дивану, легко приподнял один край. Виктор бросился вперед, попытался загородить дорогу.
— Стойте! Вы не имеете права! Я вызову полицию!
— Вызывай, — спокойно сказала Елена, выходя из комнаты. — Расскажешь, как два года сидел на шее у жены и пытался выгнать ее из собственной квартиры.
Сергей с одной стороны, Елена с другой подняли диван и понесли к двери. Виктор заметался между ними, пытался схватить диван, но брат женщины одним движением плеча отстранил мужчину.
— Не мешай.
Диван оказался на лестничной площадке. Сергей вернулся за телевизором. Виктор схватил его за рукав.
— Сергей, ну ты же понимаешь! Мы родня! Как ты можешь?
Брат остановился, посмотрел на мужчину.
— Родня? Ты два года не работаешь, живешь за счет сестры, а потом еще и орешь на нее. Какая тут родня?
Телевизор отправился следом за диваном. Елена вынесла сумку с одеждой, поставила рядом.
Виктор стоял на пороге, лицо покрылось красными пятнами. Начал кричать:
— Ты пожалеешь! Тебя все равно никто не возьмет! Кому ты нужна, а? Одинокая, злая!
Голос срывался, но мужчина продолжал выкрикивать оскорбления. Сергей хмыкнул, покачал головой. Елена повернулась к Виктору спиной, открывая входную дверь шире.
— Еще что-то забыл? — спросила женщина, глядя в сторону комнаты.
— Я тебе не прощу! Слышишь?! Ты еще приползешь!
Елена сняла с вешалки куртку Виктора, протянула ему.
— Вот теперь можешь идти. Туда, где безделье ценят выше уважения.
Виктор вырвал куртку из рук жены, натянул на себя. Попытался войти обратно в квартиру, но Сергей преградил дорогу.
— Все. Уходи.
Мужчина постоял еще несколько секунд, потом развернулся и пошел к лестнице. Елена спокойно закрыла дверь. Повернула ключ в замке. Проверила, заперто ли. Вытащила ключ, положила в карман халата.
Сергей стоял посреди комнаты, осматриваясь. Место, где раньше стоял диван, казалось пустым, но просторным. Комната будто увеличилась.
— Дивана больше нет, — задумчиво сказал брат. — Пространство освободилось.
— Да, — тихо ответила Елена. — Освободилось.
Женщина прошла на кухню, поставила чайник. Сергей устроился на единственном оставшемся стуле.
— Давно надо было это сделать.
— Знаю. Боялась.
— Чего боялась?
Елена пожала плечами.
— Одиночества, наверное. Думала, лучше так, чем совсем одной.
— А теперь?
— Теперь понимаю, что одиночество в своем доме лучше, чем компания нахлебника.
Брат кивнул, принимая кружку с чаем.
— Если что — звони. Помогу.
— Спасибо.
Сергей допил чай, поднялся.
— Мне пора. Утром смена. Ты держись.
— Держусь.
Брат обнял сестру, вышел. Елена снова осталась одна. Прошлась по квартире. Тишина. Непривычная, но приятная. Никакого звука телевизора, никакого храпа с дивана, никаких требований и упреков.
Женщина села на кухне, обхватила кружку руками. За окном моросил дождь. Октябрь заканчивался, впереди ждала долгая зима. Но почему-то не страшно. Елена вдруг поняла, что за эти два года разучилась быть собой. Жила на автомате — работа, дом, готовка, уборка, работа. И все для того, чтобы кормить мужчину, который даже спасибо не говорил.
Уснула женщина легко, без тревожных мыслей. Впервые за долгое время.
Утром встала рано, как обычно. Оделась, собралась на работу. Но перед выходом вспомнила — у Виктора остался комплект ключей. Елена достала телефон, нашла объявление мастера по замкам. Позвонила.
— Алло, добрый день. Можете приехать сегодня вечером? Нужно замок поменять.
— Могу. Часов в шесть подъеду.
— Отлично. Жду.
Работа прошла как обычно. Покупатели, цветы, касса. Но настроение было другим. Легче как-то. Директор даже заметила:
— Елена, у вас вид какой-то... бодрый что ли. Случилось что?
— Нет, все нормально.
— Ну ладно. Хорошо работаешь сегодня.
К шести вечера женщина вернулась домой. Через десять минут приехал мастер — пожилой мужчина с чемоданчиком инструментов.
— Показывайте, что менять.
— Вот этот замок. И дверную цепочку поставьте, если можно.
— Можно. Сейчас все сделаем.
Мастер работал быстро и аккуратно. Минут через сорок замок был заменен, цепочка установлена. Елена расплатилась, проводила мужчину. Закрыла дверь на новый замок. Проверила цепочку. Теперь даже если Виктор придет со старыми ключами — не попадет внутрь.
Женщина прошла в комнату. Пустое место, где раньше стоял диван, манило. Елена представила, что можно здесь поставить. Может быть, небольшой столик для рукоделия. Или книжный стеллаж. Бабушка Клавдия Ивановна оставила много книг, они до сих пор лежали в коробках на антресолях.
Вечером позвонил Сергей.
— Как дела?
— Нормально. Замки поменяла.
— Молодец. Виктор не объявлялся?
— Нет. И не надо.
— Ну если что — звони сразу.
— Хорошо. Спасибо тебе еще раз.
— Да не за что. Ты моя сестра.
Елена положила телефон и улыбнулась. Впервые за долгое время улыбнулась не из вежливости, а по-настоящему. В квартире звучала только ее тишина. Без чужого пульта от телевизора, без криков, без упреков.
Женщина достала из шкафа коробку с нитками и пяльцами. Давно хотела вернуться к вышиванию, но времени не хватало. Точнее, не времени — сил. Все силы уходили на терпение, на сдерживание, на молчание.
Теперь можно было просто жить. В своей квартире. По своим правилам.
Через несколько дней Виктор действительно появился. Попытался открыть дверь старым ключом, но замок не поддался. Начал звонить в дверь, стучать.
— Лена! Открой! Лена!
Женщина подошла к двери, но открывать не стала.
— Уходи, Виктор.
— Открой дверь! Это мой дом тоже!
— Нет. Это мой дом. Только мой.
— Ты не имеешь права!
— Имею. Свидетельство о собственности у меня. Ты здесь больше не живешь.
Виктор стучал еще минут десять, потом затих. Елена услышала, как мужчина спускается по лестнице. Больше не возвращался.
Прошел месяц. Женщина привыкла к новой жизни. Возвращаться домой стало приятно. Не нужно было готовить на двоих, мыть гору посуды, терпеть бардак. Квартира оставалась чистой, тихой, уютной.
Елена даже похудела немного — стресс ушел, аппетит нормализовался. Коллеги замечали, что женщина будто помолодела.
Однажды вечером Елена позвонила Сергею.
— Привет.
— Привет, сестра. Как жизнь?
— Хорошо. Знаешь, я хотела поблагодарить тебя еще раз.
— За что?
— За помощь тогда. Без тебя не справилась бы.
— Справилась бы. Просто с братом быстрее получилось.
Елена засмеялась.
— Наверное. Но все равно спасибо.
— Как сама-то? Не скучно одной?
— Нет. Честно — нет. Спокойно. Тихо. Хорошо.
— Рада за тебя. Ты молодец, что не побоялась.
— Я боялась. Просто больше не могла терпеть.
— Это тоже смелость — признать, что хватит.
Женщина повесила трубку и посмотрела в окно. Ноябрьский вечер был темным и дождливым. Но в квартире горел свет, пахло свежезаваренным чаем, на столе лежала начатая вышивка.
Виктор остался где-то там, за пределами этой тишины. Без жилья, без удобного быта, только с гордостью и пакетом вещей, которые никто не собирался возвращать. А Елена осталась в своей квартире, в своей жизни, которую наконец вернула себе.
Женщина села за стол, взяла в руки пяльцы. Игла скользила по ткани ровными стежками. Никто не отвлекал, не требовал внимания, не упрекал. Можно было просто заниматься любимым делом в конце рабочего дня.
С плеч точно сняли груз. Тяжелый, давящий, который незаметно копился два года. Теперь Елена дышала свободно.