Русская музыка, русские картины и архитектура, исконно русская еда и традиции – как много мы знаем об этом? Конечно, почти каждый из нас навскидку назовет несколько композиторов, музыкантов, писателей, поэтов и художников, которые неотделимы от нашей культуры. Левитан, Шишкин, Репин, Шостакович, Чайковский, Римский-Корсаков – все эти имена на слуху. Танцуют лебеди, мишки играют в лесу, и грачи сидят на мокрых березовых ветках. Шедевры гипнотизируют: можно очень долго рассматривать картину, на которой изображена река, обрамленная с одной стороны дремучим лесом, а с другой полем, открывающим невероятный простор глазу. Глядя на картину «Грачи прилетели», можно почувствовать запах талого снега, прикосновение ветра, услышать журчание первых ручейков.
На иллюстрации Билибина к «Сказке о царе Салтане», где царь подходит к избе, вполне реально услышать хруст снега, увидеть прозрачный морозный воздух, почувствовать запах дыма из печки.
А композиторы? Слушая их произведения, хочется навсегда сохранить внутри себя этот трепет, эту причастность к великому и в то же время такому маленькому, до боли родному чувству, в котором помещается сразу так много. Выразить свои чувства, свою боль, радость или отчаяние в произведениях могут очень многие талантливые творцы, но некоторым удалось через все свое творчество пронести любовь к Родине, сочувствие ей, гордость и надежду.
«Я – русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка – это плод моего характера, и потому это русская музыка…» – говорил о себе Сергей Васильевич Рахманинов. Он родился 1 апреля 1873 года в дворянской семье. Отец композитора Василий Аркадьевич Рахманинов – потомок внука молдавского господаря Стефана Великого, как гласит семейное предание. Мать, Любовь Петровна, в девичестве Бутакова, – дочь генерал-майора Петра Бутакова.
С раннего детства у Сергея Рахманинова был интерес к музыке. Его обучение начала мать, продолжила учительница музыки. Она же, разглядев в юном воспитаннике большой талант, помогла устроить Сергея на младшее отделение Санкт-Петербургской консерватории. Но не все было так просто: Рахманинов часто прогуливал занятия, ему не хватало дисциплины и желания заниматься музыкой, поэтому было принято решение перевести его в частный Московский пансион, где было строгое расписание, посещение оперных постановок и полное погружение в музыкальную среду. В 1888 году Рахманинов продолжил свое обучение на старшем отделении Московской консерватории, где занимался в фортепианном классе своего двоюродного брата А. И. Зилоти и изучал композицию. Консерваторию он окончил с золотой медалью. Уже тогда композитор был известен московской публике и создал ряд сочинений, таких как опера «Алеко», прелюдия до-диез минор, ноктюрны, романсы. Там же, в консерватории, Рахманинов находился под попечительством П. И. Чайковского, который, несомненно, повлиял на его творческий рост и развитие композиторского мастерства.
После окончания консерватории Рахманинов преподавал в женских институтах и давал частные уроки, которые, правда, ненавидел, но не мог отказаться, так как делал это ради заработка. «Пришел недавно с урока. Расстроился страшно. Мальчики вывели меня положительно из себя вон. Я пришел просто в неистовство. Я себя давно таким не помню. Одного я выгнал вон из класса, другого обругал идиотом и ушел от них до окончания урока. <…> Я нервный, раздражительный, нетерпеливый до болезненности, и поэтому мне еще тяжелее давать уроки…» – пишет он в то время.
Сергей Васильевич также работал вторым дирижером Московской русской частной оперы в течение одного сезона и успел внести свой вклад как дирижер. Он уже был любим московской публикой и известен в этих кругах как талантливый композитор, пианист и дирижер.
Рахманинов очень часто болел, был достаточно мнительным, ранимым и одиноким человеком. С семьей у него не было крепкой связи: с отцом, разорившим семейство и бросившим мать с детьми, Рахманинов общался холодно и отстраненно, своих братьев он почти не знал, ведь с 12 лет жил и учился с другом городе. И у него никогда не было духовного контакта с матерью. Так и развилась его неустойчивость и неуверенность – совсем скоро эти качества дали о себе знать.
15 марта 1897 года Александр Глазунов крайне неудачно исполнил Первую симфонию Сергея Рахманинова в Петербурге. Сочинение композитора не приняли ни критики, ни публика. Причин было несколько: Глазунов был еще неопытным дирижером, и ни он, ни публика не поняли новаторской сущности произведения. «Общеизвестно, что в девяностые годы Рахманинов тяжело пережил неудачу в связи с исполнением в Петербурге его Первой симфонии. Симфония была неважно сыграна под управлением А. К. Глазунова и успеха не имела. К тому же Н. А. Римский-Корсаков высказал Сергею Васильевичу свое отношение к этому произведению, и отзыв Николая Андреевича был в общем определенно отрицательным», – пишет композитор Александр Гёдике.
Этот разгромный отклик публики привел композитора в отчаяние, на протяжении почти четырех лет он практически ничего не писал, много времени проводил в своей комнате, лежа на кушетке. Рахманинов посчитал, что ему не стоит больше писать музыку, у него нет таланта и способностей к этому делу, и только с помощью близких ему людей удалось преодолеть затяжное депрессивное состояние. Врач Н. В. Даль, который прошел курс обучения психотерапии в Европе, помог Рахманинову выйти из кризиса и снова начать творить. «Эта неудача сильно подействовала на Сергея Васильевича. Он даже на некоторое время перестал сочинять, сделался мрачным и раздраженным, и тянулось это его состояние примерно до 1900 года. Он тогда прибегнул к помощи врача Н. В. Даля, который частью советами, частью внушением сумел поднять дух Сергея Васильевича», – вспоминает Гёдике.
27 октября 1901 года в Москве был впервые исполнен гениальный Второй фортепианный концерт, который ознаменовал не только выход композитора из кризиса, но и его вступление в новый период творчества. На протяжении всего произведения часто можно услышать «ликующие» аккорды. Если обратить на это внимание, то становится понятно, что это написал человек, вылечившийся от тяжелого недуга. Концерт имел огромный успех у публики и стал одним из самых общеизвестных и исполняемых произведений не только Рахманинова, но и всей музыкальной литературы для фортепиано с оркестром. Именно с этого произведения Рахманинов становится самостоятельным и полноценным композитором со своим собственным стилем, выражающимся в глубоком мелодизме его сочинений.
«Тема его вдохновеннейшего Второго концерта есть не только тема его жизни, но неизменно производит впечатление одной из наиболее ярких тем России, и только потому, что душа этой темы русская. Здесь нет ни одного этнографического аксессуара, ни сарафана, ни армяка, ни одного народно-песенного оборота, а между тем каждый раз с первого же колокольного удара чувствуешь, как во весь свой рост подымается Россия», – пишет композитор и пианист Николай Метнер.
Moderato
Первая часть открывается колоколообразным вступлением у фортепиано. Начало поражает глубиной и серьезностью, основная тема разворачивается постепенно, обнажая внутренние конфликты и переживания героя. Тревожные звуки чередуются с мягкими, лирическими фрагментами, образуя сложное внутреннее состояние автора.
Adagio sostenuto
Центральная часть воплощает бесконечно длящееся состояние покоя, полного растворения в природе, предлагая мир покоя и созерцания. Медленные, плавные линии инструмента создают атмосферу одиночества и меланхолии, эта часть характеризуется разными размерами одновременно у солиста и оркестра и служит своеобразным мостиком между двумя противоположными состояниями души.
Allegro scherzando
Заключительная часть взрывается энергичными ритмами и яркостью, символизируя возвращение к активной жизни, борьбе и надежде. Главная партия зарождается из слияния звонов, стремительно летящих скерцозных мотивов, плясовых и маршевых ритмов. Завершение приносит освобождение от прежних сомнений и тревог, передавая ощущение победы над трудностями и обретенного счастья.
Невероятная музыка, которая несет в себе сразу столько эмоций: радость, освобождение, борьба, спокойствие и умиротворение. Это произведение способно лечить и вдохновлять, но самое главное – в нем слышны одновременно русские просторы, широта и необъятность нашей Родины, и в то же время спокойное созерцание мелочей, из которых состоит вся жизнь. Концерт написан языком чувств, которые способен понять каждый, кто слушает музыку и пропускает ее через себя.
Рахманинов прожил в России до 1918 года, а уже 15 февраля 1918 года он впервые выступил в Копенгагене. В декабре 1917 года ему поступило предложение выступить в Стокгольме, он получил разрешение на выезд и покинул Россию навсегда. В Европе семья композитора задержалась недолго, Рахманинов получил несколько предложений из Америки и вскоре переехал туда, оставив все имущество и почти все вещи, потому что разрешено было взять только по 500 рублей на человека. Первое время в эмиграции Рахманинов почти ничего не писал: ему очень тяжело дался разрыв с Отечеством, его душа неразрывно была связана с землей, традицией, религией и многим другим на родине. Еще находясь в России, Рахманинов создал несколько произведений, вдохновившись канонами осмогласия, старинными песнями, которые он слышал в доме своей бабушки, которая и водила его в церковь на службы, причащала и возила в монастырь. Под влиянием этих впечатлений Рахманинов создал «Литургию Иоанна Златоустого» и «Всенощное бдение». Теперь же в чужой стране композитор словно потерял опору, ощущение дома и родных стен, поэтому писал так: «Лишившись Родины, я потерял самого себя. У изгнанника, который лишился музыкальных корней, традиций и родной почвы, не остается желания творить, не остается иных утешений, кроме нерушимого безмолвия… воспоминаний».
Поначалу Рахманинов активно гастролировал по США, чтобы расплатиться с долгами и заработать деньги для обеспечения семьи. Вел активную культурную жизнь, например организовал частное издательство «ТАИР» в Париже (название получилось из имен его дочерей – Татьяны и Ирины), целью издательства была пропаганда русской культуры. Также композитор не переставал помогать своей родине, он отправлял посылки с продовольствием и другими необходимыми вещами тем, кто в них нуждался. Несмотря на многочисленные предложения, Рахманинов не хотел получать гражданство Соединенных Штатов. Для него, наверное, было непозволительно оставить то самое малое, что еще делало его русским формально, хотя дух его, его сущность и его творчество русскими не переставали быть ни на миг. «Хотя я в величайшем восхищении от американской нации, ее правительства и общественных институтов и глубоко благодарен народу Соединенных Штатов за все, что он сделал для моих соотечественников в тяжкие годы их бедствий, я не считаю возможным отречься от своей родины и стать при существующей в мире ситуации гражданином Соединенных Штатов».
Могила С. Рахманинова на кладбище Кенсико близ Нью-Йорка
Рахманинов прожил почти половину жизни за границей, но творил для России, помогал своей родине и в годы революции, и в начале Великой Отечественной войны, скучал и сердечно переживал за Отечество и народ. Его музыка не могла быть другой, Рахманинов является продолжателем творчества и традиций своих предшественников: Мусоргского, Чайковского, Римского-Корсакова и одновременно выступает связующим звеном с наследниками национальной традиции: Прокофьевым, Шостаковичем, Шнитке, Свиридовым.
«Самый русский композитор» – так часто характеризуют Сергея Васильевича, и на это есть причины: особенности стиля, легко узнаваемый на слух музыкальный язык, символизм, игнорирование новаций ХХ века, таких как додекафония, ультрахроматизм, полистилистика. Русская культура, история и религия повлияли на творчество великого композитора и пианиста, сделав его символом русского национального стиля.
Подать записку о здравии и об упокоении
ВКонтакте / YouTube / Телеграм