Парадокс: творец может быть великим художником, писателем, режиссером (подчеркнуть нужное), но иметь сомнительные страницы в биографии. Как тогда воспринимать творчество таких авторов?
В религиозной среде можно встретиться с настороженным отношением к искусству. И если не говорить о тех формах, где откровенно не идет речь ни о какой духовности, то основная претензия сводится к следующему. Художник боготворит творчество, отдавая ему всего себя, но при этом он может вести порочную, полную страстей жизнь и даже способен на самоубийство. Как же оценивать такое творчество?
С одной стороны, стоит задуматься: а кто есть истинный автор? И самое удивительное, что ответ обнаруживается в самом творческом духе. Прекрасно сказал А. С. Пушкин:
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
То есть, «прекрасные стихотворения суть не человеческие и принадлежат не людям, а богам», по мысли Платона. А потому настоящий художник сознает свою двойственность, или, говоря словами Державина, различает, где он — червь, а где – Бог. Оттого он никогда не станет создаваемое им приписывать собственному личному настроению. Напротив, только когда все личное погружается в пучину забвения, тогда он пробуждается до своего назначения, становится, как выразился Пушкин, «пророком».
Но поскольку вдохновение не подчиняется произвольному желанию, то в художнике разрыв на высшее и обыденное преодолевается лишь в моменты творчества. Так, он сам до конца не знает, что он создает, отчего и необходимы конгениальные критики, способные распознать истинный дух гения.
С другой стороны, нельзя не отметить, что само творчество может иметь разную степень глубины. Неслучайно ведь золотой и серебряный века русской литературы так отличаются по своему духовному настроению.
И в этом смысле чем глубже творчество писателя проникает до религиозного содержания, тем более целостной делается и его жизнь. Вера представляет собой уже не эпизодическое единство с божественным, а неразрывный процесс. В этом направлении двигались такие великие творцы как Достоевский, Лесков, Толстой, Чехов, Тарковский.
Потому, если творчество — это всегда высшее в художнике, возносящее его над самим собой, то ничто не мешает, сокрушаясь над падениями человека, признавать глубину его прозрений как художника. И, воспитывая в себе вкус на лучших образцах культуры, учиться различать подлинное богочеловеческое творчество, — которое, правда, само по себе, без религии, не защищает от нравственных падений, — от субъективного экспериментаторства.
--
Автор: священник Алексий Ковальчук — научный сотрудник РХГА, исследователь философии религии и мистицизма