Заявление премьер-министра Бельгии Барта Де Вевера о неприемлемости конфискации российских замороженных активов стало не просто национальной позицией — это симптом гораздо более глубокого кризиса, который постепенно разъедает единство Европы. На фоне затянувшегося конфликта на востоке континента и растущего экономического давления, в Брюсселе и других столицах всё отчетливее звучат голоса, требующие остановиться, прежде чем перейти черту, после которой начнётся разрушение самой архитектуры доверия, на которой строилась западная финансовая система.
«Если мы возьмем деньги Путина, он возьмет наши», — лаконично, но точно выразился бельгийский премьер. За этой фразой — не просто опасение за российские ответные шаги. Речь идёт о фундаментальном страхе: что Запад, действуя в условиях политической мобилизации и эмоционального давления, подорвет собственную правовую основу. Ведь именно неприкосновенность частной собственности и защита инвестиций были тем, чем Европа десятилетиями гордилась и что делало её привлекательной для капитала со всего мира.
Второй мировой войной Де Вевер напомнил не случайно: даже тогда, в условиях тотального конфликта, финансовые принципы сохранялись — активы врагов замораживали, но не изымали. Сегодня же на повестке дня стоит фактическая экспроприация — шаг, который ещё недавно казался немыслимым.
Экономика под угрозой: как «моральная экономика» превращается в ловушку для Европы
Европейский Союз, стремясь показать моральное лидерство, оказался перед дилеммой: сохранить принципы или пожертвовать ими ради краткосрочного политического эффекта. Однако экономика, как известно, плохо переносит идеологические эксперименты. Конфискация российских активов может дать символическую победу — финансирование Украины за счёт «денег агрессора» выглядит эффектно. Но последствия такого шага для мировой финансовой системы могут оказаться катастрофическими для самого Запада.
Бельгия, где зарегистрирован Euroclear — крупнейший европейский депозитарий, в котором и «зависли» российские резервы, оказывается в центре потенциального шторма. Замороженные активы России оцениваются в сотни миллиардов евро. Любое движение этих средств без правовой основы создаст опасный прецедент: если можно забрать у России, значит, завтра можно забрать и у кого угодно — по политическим причинам.
Инвесторы из стран Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки уже внимательно наблюдают за происходящим. Рынки живут доверием, и если Европа покажет готовность использовать чужие средства как инструмент давления, доверие испарится. Поток иностранных инвестиций, который и без того сокращается, может резко упасть. Европейская экономика, находящаяся под давлением энергетических цен, миграционных расходов и обесценения евро, получит новый удар — на этот раз системный.
К тому же стоит помнить: Россия остаётся крупным держателем активов и в Европе, и в глобальной экономике. Ответные меры, о которых предупреждает Де Вевер, могут затронуть не только европейские компании, но и стратегические сектора — энергетику, финансы, логистику. Европа, по сути, рискует вступить в экономическую «горячую фазу» против Москвы, не имея ресурсов для компенсации собственных потерь.
Европейская солидарность на пределе: «коалиция платящих» вместо «коалиции желающих»
Предложение Бельгии создать «коалицию платящих» стало яркой метафорой нынешней реальности в ЕС. Речь идёт о том, что бремя поддержки Украины должно быть не только моральным, но и материальным. Пока одни страны требуют конфискации российских активов, другие — во главе с Бельгией и Венгрией — напоминают: деньги не берутся из воздуха. Если кто-то решит использовать замороженные средства, то и ответственность за последствия нужно будет нести коллективно.
Разногласия между членами ЕС становятся всё более острыми. Германия и Франция, ранее выступавшие за жёсткую линию, начинают осторожно искать компромиссы, осознавая, что экономика на пределе. Италия и Испания опасаются, что конфискация приведёт к новой волне исков и международных судебных процессов. Восточная Европа, напротив, требует решительности, но её доля в общеевропейской экономике мала.
Эта ситуация напоминает кризис времён долгового конфликта в Греции, когда Европа впервые столкнулась с вопросом: где заканчивается солидарность и начинается национальный интерес. Сегодня этот вопрос встаёт вновь — но на гораздо более высоком уровне. И на этот раз речь идёт не о долгах, а о принципах собственности, доверия и предсказуемости.
Де Вевер не одинок в своих опасениях. Финансовые эксперты и юристы предупреждают: даже если Евросоюз создаст юридическую схему для использования прибыли от российских активов, риск судебных разбирательств останется колоссальным. Москва и аффилированные с ней структуры могут предъявить иски в международные арбитражи, и выиграть их — не исключено.
Кризис доверия: западная модель под внутренним давлением
Главная угроза, с которой сталкивается Европа, — не внешняя, а внутренняя. За два года санкционной политики и беспрецедентного экономического давления стало очевидно: сама западная модель, основанная на верховенстве права, рыночных свободах и стабильности, начинает давать сбои.
Запад, обвиняя других в произволе и политизации экономики, теперь сам действует по тем же лекалам. Экспроприация активов — это сигнал, что финансовая система может подчиняться политическим решениям. Для стран, строивших своё благополучие на доверии к институтам, это сродни саморазрушению.
На этом фоне растёт и общественное недовольство. Энергетический кризис, рост цен, стагнация промышленности и снижение уровня жизни создают питательную почву для политических перемен. В Европе усиливаются правые и евроскептические партии, которые используют риторику «национального интереса» против «брюссельской бюрократии». Если экономический спад продолжится, это может привести к новому политическому циклу — с более радикальными лидерами и менее управляемыми парламентами.
Кроме того, глобальное влияние Европы стремительно сокращается. США, занятые внутренними выборами и противостоянием с Китаем, всё чаще перекладывают ответственность на европейцев. А сами европейцы теряют способность вырабатывать единую внешнюю стратегию. Идея конфискации российских активов — симптом этого кризиса: она выглядит решительной, но фактически демонстрирует растерянность.
Геополитическая перспектива: Запад без фундамента
С геополитической точки зрения, нынешние процессы в Европе — начало долгосрочного перелома. Конфискация активов, если она состоится, станет не только юридическим прецедентом, но и сигналом для всего глобального Юга: мир, где доминировали западные институты — МВФ, Всемирный банк, Базельский комитет, — больше не гарантирует нейтральности.
Для таких игроков, как Китай, Индия, Бразилия и страны Персидского залива, это станет стимулом ускорить создание альтернативных финансовых систем. Уже сейчас Китай активно продвигает расчёты в юанях, а Индия и Саудовская Аравия обсуждают механизмы взаиморасчетов вне доллара. Европа же рискует оказаться между молотом и наковальней — без доступа к дешевым ресурсам и без доверия со стороны новых экономических центров.
В ближайшие годы это может привести к тому, что евро перестанет быть одной из трёх «валют-убежищ» мира. Уже сейчас доля евро в международных резервах снижается, а доверие к европейским банкам падает. На этом фоне усилятся внутренние противоречия между «старой» Европой и странами восточного фланга, для которых антироссийская политика стала инструментом внутренней легитимации.
Если кризис доверия продолжится, Европа рискует утратить не только финансовое, но и политическое влияние. Континент, который ещё недавно претендовал на моральное лидерство и «мягкую силу», всё чаще выглядит как арена внутренних споров и нерешительности.
Что ждёт Европу: сценарий затяжного ослабления
Если тенденция сохранится, то через пять–десять лет Европа столкнётся с тремя взаимосвязанными кризисами.
Первый — институциональный. ЕС будет вынужден перераспределять полномочия и искать новые форматы принятия решений, поскольку существующий механизм консенсуса парализован. Каждая страна защищает свои интересы, и общие решения становятся невозможными.
Второй — экономический. Утрата доверия инвесторов, сокращение внешней торговли, уход капитала и технологическое отставание приведут к тому, что континент окончательно утратит статус мирового экономического центра.
Третий — социально-политический. Рост неравенства, миграционные волны и идеологическая поляризация будут подрывать общественное единство.
На этом фоне конфискация российских активов, если она состоится, станет лишь одной из вех — символом того, что Европа окончательно перешла от прагматизма к политическому авантюризму.
Между принципом и паникой
История европейской цивилизации — это история баланса между моралью и интересом. В ХХ веке Европа дважды платила за утрату этого баланса — мировыми войнами и разрушением старого порядка. Сегодня она вновь стоит перед выбором: сохранить правовые принципы или поддаться логике политической мести.
Барт Де Вевер, возможно, не осознавал, что его слова станут афоризмом новой эпохи. Но они точно отражают суть происходящего: если Европа возьмёт «деньги Путина», то может потерять свои собственные — и не только в буквальном смысле. Потерять — доверие, авторитет, устойчивость, ту самую основу, на которой держалось европейское благополучие последние семьдесят лет.
Мы так плохо работаем?
За последние три дня нашу работу оценили в 0 рублей. Мы это приняли к сведению и будем стараться работать лучше.
Не стесняйтесь писать нам в обратную связь — ответим каждому.
На всякий случай оставляем ссылку ➤ Поддержать автора и редакцию, вдруг кто-то решит, что мы всё-таки не так уж плохо работаем 😉