Инженер-сантехник дядя Миша и монтажник-высотник дядя Коля, он же «Голубь» за свою удивительную способность засыпать на любой узкой поверхности, стояли перед жемчужными воротами. Ворота эти были такие чистые, что в них, как в хорошем хроме, отражались их собственные изумленные физиономии.
— Ну, — сказал дядя Миша, озираясь. — Бесплатная путевка, Колян. Говорил я тебе, что за свой последний объект мне самое место тут.
— Да ладно тебе, — хрипло ответил дядя Коля, потирая поясницу, которая, к его удивлению, тут не болела. — Я ж шестерку «Жигулей» с третьего этажа поймал, когда кран у соседа сорвало. Геройство!
Из-за ворот вышел молодой человек в белоснежной одежде, с планшетом в руках. Вид был деловой и приятный.
— Михаил, Николай, — произнес он, сверкая голливудской улыбкой. — Добро пожаловать. Меня зовут Артемий, я ваш персональный ассистент на этапе акклиматизации.
Мужики переглянулись.
— Ты, значит, архангел? — уточнил дядя Коля.
— Ну, в некотором роде, — скромно ответил Артемий. — Теперь пройдем, вас ждет распределительный комитет.
Он распахнул ворота, и мужиков обдало таким ароматом свежеиспеченного хлеба, цветущей сирени и чего-то грибного, что аж слюнки потекли. Вокруг цвели сады, текли прозрачные ручьи, и в воздухе тихо играла музыка, похожая на старые мелодии «Машины времени».
— Красота-то какая, — выдохнул дядя Миша. — А пивко тут холодное есть?
Артемий тактично кашлянул.
— Все блага доступны, Михаил. Но сначала — собеседование.
Их привели в светлый кабинет, где за столом из светящегося дерева сидел седой старец с умными глазами. На табличке было написано: «Петр Сергеевич, глава Комитета по Заселению».
— Ну что, ребята, — начал Петр Сергеевич, просматривая их досье. — Жизнь прожили. Не ангелы, конечно, но и не исчадия ада. В основном по мелочи: непотребная лексика, несанкционированные отгулы, ну там… злоупотребление… — он посмотрел поверх очков, — …хлебным квасом.
Дядя Коля возмущенно фыркнул:
— Квас он! Это мы, Петр Сергеич, для сугреву! На высоте, понимаешь, ветер продувает. А язык… так он сам, зараза, срывается.
— Понимаю, понимаю, — кивнул Петр Сергеевич. — В общем, стандартный испытательный срок. Три дня в раю. Если адаптируетесь — остаетесь.
Мужики сияли. Их поселили в уютный домик с видом на водопад. В холодильнике действительно было холодное пиво, на столе — черная икра и сало. Но была одна загвоздка.
Пиво было безалкогольным. Икорка — без соли. А сало… без сала. То есть, был некий эфемерный продукт, напоминающий сало по форме и цвету, но на вкус как облако.
К концу второго дня дядя Миша мрачно смотрел на протекавший мимо их крыльца ручей.
— Понимаешь, Колян, — сказал он. — А че это за жизнь? Пиво не шибает, сало не сосется, матершинное слово сказать — так Артемий тут как из-под земли с таким укоряющим взглядом, что аж стыдно делается.
— А я вон вчера попробовал с местными на стройке нового павильона помочь, — хмуро поддержал дядя Коля. — Так они там гвозди в доски взглядом забивают. Скукотища, я тебе говорю.
На третий день они, повесив нос, пришли к Петру Сергеевичу.
— Ну что, мужики, как наши условия? — спросил тот, потирая руки.
— Давайте, Петр Сергеич, вы уж нас… — дядя Миша махнул рукой в сторону, откуда, по слухам, располагалось альтернативное учреждение.
Петр Сергеевич удивленно поднял брови.
— В ад? Серьезно? Вы понимаете, там вечные муки, смола, черти с вилами?
— А водка есть настоящая? — уточнил дядя Коля.
— Ну, в некотором роде… — замялся Петр Сергеевич.
— А сало с чесночком? А селедка с лучком? — вступил дядя Миша.
— Есть, но это же…
— А можно матом ругнуться, если молотком по пальцу? — не унимался дядя Коля.
— В рамках разумного, да, но…
— Тогда мы согласны! — хором сказали мужики.
Петр Сергеевич вздохнул, достал из стола бланк и с насмешливыми искорками в глазах протянул его им.
— Распишитесь в получении. Ордер на перевод.
Мужики расписались. Петр Сергеевич щелкнул пальцами, и вместо светлого кабинета они очутились в знакомой до слез месте. Это была их будка на стройке, пахло цементом, деревом и… свежим укропом. На столе стояла пол-литровая бутылка «Беленькой», тарелка с шахматной нарезкой сала, черный хлеб и соленые огурцы. За столом сидел их прораб, Валерий Иваныч, и разливал по стопкам.
— Ну что, мужики, проспались? — хрипло спросил он. — Объект горит, а вы тут в обеденный сон ударились!
Дядя Миша и дядя Коля переглянулись. Дядя Миша взял со стола стопку, залпом выпил, закусил хрустящим огурцом и с наслаждением выдохнул то самое матерное слово, от которого даже у Валерия Иваныча покраснели уши.
— Рай, Колян, — сказал он, смакуя. — Настоящий-то рай. Он вот тут.
И дядя Коля, уже наливая себе, с ним безоговорочно согласился.