— Не понимаю, почему дядя оставил все именно тебе, — Мария смотрела на Дарью с нескрываемым раздражением. — У него же трое племянников, а не один.
— Может, потому что я единственная, кто приходил к нему просто так, а не в праздники? — Дарья поставила чашку на стол чуть резче, чем планировала.
— Ты что, совсем спятила? — фыркнула сестра. — Я работаю по шестьдесят часов в неделю, у меня дети. А ты бездетная, свободная. Вот и бегала к старику.
Антон, муж Дарьи, положил ей руку на плечо:
— Маш, давай без обвинений. Дима сам решил, кому что оставить.
— А мне что, в кафешках дальше работать? — подал голос Владислав, младший брат. — Я на справедливость рассчитывал. Дядя помочь с ремонтом обещал, я же думал…
Дарья стояла у входа в мастерскую дяди Димы и не могла заставить себя войти. Два месяца прошло, а она все откладывала. Ключи жгли карман куртки.
Когда-то здесь пахло деревом, лаком и чем-то еще — тем особенным запахом, который бывает только в местах, где человек по-настоящему занимается любимым делом. Дядя Дима делал ульи. Не просто колоды или рамки, а настоящие произведения — с продуманной вентиляцией, удобными для пчел летками, легкие в обслуживании.
— Пчеловодство — это философия, — говорил он, когда Дарья приходила к нему после работы, уставшая от цифр и отчетов. — Ты даешь пчелам дом, они дают тебе мед. Честный обмен, без обмана.
Дарья тогда работала бухгалтером в семейной фирме дяди. Небольшое производство, но стабильное. После его смерти по завещанию все досталось ей: и мастерская, и оборудование, и даже участок с пасекой за городом.
— Зачем тебе это? — спросил Антон, когда они вернулись от нотариуса. — Продай, получишь приличные деньги. Вложим в нашу квартиру, наконец-то сделаем евроремонт.
— Не знаю пока, — честно призналась Дарья.
— Ну так подумай быстрее, — он улыбнулся, но в улыбке было что-то напряженное. — У меня есть идея открыть свое дело. Как раз хватит на старт.
— Ты же понимаешь, что это бессмысленно? — Антон смотрел на жену, как на ребенка, который хочет стать космонавтом. — Ульи делать? Да кто сейчас этим занимается?
— Пчеловоды, например, — Дарья перебирала инструменты в мастерской, протирала пыль с рубанков и стамесок.
— Есть же заводские, пластиковые. Дешевле и быстрее.
— Но дядя Дима говорил, что в деревянных пчелам лучше. Они дышат, сохраняют правильный микроклимат.
— Господи, — Антон потер переносицу. — Ты сама-то слышишь, что говоришь? Микроклимат для пчел! У нас ипотека, машина в кредит, а ты про каких-то насекомых.
— Это не насекомые, это…
— Знаю-знаю, философия, — он передразнил интонацию дяди. — Послушай, я понимаю, что тебе жалко старика. Но он умер. А мы живые. И нам нужны деньги.
Дарья молча продолжала протирать инструменты.
— Продай все это, — голос Антона стал тверже. — Мария права. Дядя был старым и одиноким, к нему все ходили из жалости. А теперь ты почему-то решила, что должна продолжить его дело? У тебя нет никаких навыков!
— Научусь.
— Ага, конечно. Как с огородом у мамы, помнишь? Две недели копалась, а потом все забросила.
Дарья вспомнила тот огород. Антон тогда много обещал — помогать, поливать, поддерживать. Но когда начались первые трудности, именно он первым начал смеяться над ее усилиями. И свекровь позвал специально, чтобы та «дала ценные советы».
Мария позвонила в субботу утром:
— Ну что, одумалась? Владик хочет мастерскую снять под автосервис, предлагает тебе нормальную цену.
— Автосервис? — Дарья представила, как пахнущее деревом место превращается в обмазанную маслом коробку.
— Да, семейный бизнес. Мы с ним вместе можем развивать. Ты же все равно не собираешься там работать.
— Кто сказал?
— Дашка, хватит ерундой заниматься. Ты офисная, всю жизнь с бумажками возилась. Какие ульи? Продай все нормально, получи деньги, раздели с нами по-честному.
— По завещанию все мне, — Дарья говорила тихо, но твердо. — Дядя Дима знал, что делает.
— Он был больной, — отрезала Мария. — И ты этим воспользовалась. Знаешь, что люди говорят?
— Нет, и не хочу знать.
— Говорят, что ты к нему специально ходила, заискивала. Чтобы в завещание попасть.
Дарья повесила трубку. Руки дрожали.
— Слушай, может, твоя сестра и права? — Антон сидел на диване с ноутбуком, не отрываясь от экрана. — Я тут цифры посчитал. Если продать мастерскую и пасеку, у нас будет около четырех миллионов. Можем квартиру расширить, машину поменять. Останется еще на бизнес.
— Какой бизнес? — устало спросила Дарья.
— Ну, я же говорил. Хочу открыть сервис по доставке. Все через приложение, минимум вложений, быстрая окупаемость.
— Ты месяц назад хотел криптовалютой заняться.
— Ну и что? Рынок меняется, надо гибким быть. Главное — деньги в руки получить, пока момент не упустили.
— Мне кажется, ты не про дело думаешь, — Дарья закрыла ноутбук. — А про то, как быстрее все потратить.
Антон поднял брови:
— То есть я плохой, потому что хочу нормально жить? А не копаться в какой-то пыльной мастерской?
— Это не пыльная мастерская. Это место, где дядя Дима двадцать лет честно работал.
— Ключевое слово — «двадцать лет», — Антон встал, заложил руки в карманы. — Он был старой закалки. А сейчас другое время. Никто не будет покупать твои ульи ручной работы, когда есть дешевые китайские.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я живу в реальности! — он повысил голос. — А ты в каких-то иллюзиях витаешь. Думаешь, раз дядя смог, то и ты сможешь? Он мужик был, с руками. А ты…
Он не договорил, но Дарья и так поняла.
В понедельник она взяла неделю отпуска. Антон промолчал, только губы поджал. Дарья приехала на пасеку — двенадцать соток земли за городом, двадцать ульев, небольшой домик.
У калитки ее встретил мужчина лет тридцати пяти, в рабочем комбинезоне и с прокуренным голосом:
— Вы Дарья? Роман, я тут пасеку присматривал по договору с Дмитрием Сергеевичем. Соболезную.
Они пожали руки.
— Спасибо, что следите за всем.
— Это я должен благодарить, — Роман усмехнулся. — Он мне года три назад помог, когда у меня жизнь под откос покатилась. Дал работу, научил с пчелами обращаться. Я ему должен.
— Должен был, — поправила Дарья. — Его больше нет.
— Долги не кончаются после смерти, — сказал Роман. — Я вам тоже помогу, если что. Дмитрий Сергеевич говорил, что племянница у него золотая. Правда, родня остальная…
Он не договорил, но Дарья поняла, что дядя делился с ним.
— Они хотят, чтобы я все продала.
— Ваше право, — Роман пожал плечами. — Только учтите: если продадите застройщикам, здесь многоэтажки понаделают. Пчелам конец. А если под автосервис — то же самое. Это место для пчел идеальное, тут липы, разнотравье. Дмитрий Сергеевич десять лет искал такой участок.
Дарья прошла к ульям. Пчелы гудели деловито, летели с обножками, возвращались обратно. Живой организм, который работает по своим законам, не спрашивая разрешения у людей.
— Сложно их содержать? — спросила она.
— Если с умом — нет. Если без уважения — очень. Пчела чувствует человека. Если он нервный, злой — жалит. Если спокойный — работает рядом.
Дарья вернулась домой под вечер. Антон встретил ее с недовольным лицом:
— Ну что, нагулялась? Мария звонила, спрашивала, когда ты ответ дашь Владику.
— Не знаю, — Дарья прошла на кухню, налила воды.
— Как не знаешь? Уже две недели прошло с момента предложения!
— Мне нужно подумать.
— О чем думать?! — Антон хлопнул ладонью по столу. — Четыре миллиона! Готовые деньги! Или ты правда собираешься в пчеловодство идти?
— А если собираюсь?
Он засмеялся. Не со зла, скорее от недоумения:
— Ты же не умеешь ничего делать руками. Ты даже гвоздь ровно забить не можешь.
— Научусь, — повторила Дарья.
— От кого? От того бродяги, который там на пасеке торчит?
— Он не бродяга. Он помощник дяди был.
— Вот именно — помощник. Наемный работник. Который сейчас пытается тебе голову задурить, чтобы работу не потерять.
— Роман честный, — Дарья почувствовала, как внутри что-то напрягается. — Он про деньги даже не заикнулся.
— Ага, значит, умный. Подождет, пока ты вложишься, а потом попросит долю.
— Да что ты меришь всех по себе! — вырвалось у Дарьи.
Повисла тишина. Антон смотрел на жену так, будто увидел чужого человека:
— То есть я плохой?
— Я не это сказала.
— Нет, сказала именно это. Я, значит, корыстный. А твой бомж с пасеки — святой человек.
— Он не бомж!
— Да какая разница! — Антон махнул рукой. — Ты вообще соображаешь, что творишь? У нас общие планы были! Общие мечты! А ты решила все похоронить ради каких-то пчел!
— Это не про пчел, — Дарья говорила медленно, подбирая слова. — Это про то, что дядя Дима доверил мне свое дело. И я не могу просто взять и продать его, как ненужную вещь.
— Почему не можешь? — Антон шагнул ближе. — Потому что тебе так кажется правильным? А как быть со мной? С нашей семьей?
— А ты думал обо мне, когда сразу деньги делить начал?
— Я думал о нашем будущем!
— Нет, — Дарья покачала головой. — Ты думал о своих проектах. О своих идеях. Я была просто источником денег.
Антон сжал кулаки, но промолчал. Развернулся и вышел из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь.
На следующий день Дарья снова поехала на пасеку. Роман как раз заканчивал осмотр ульев:
— Слушайте, я не хочу лезть не в свое дело, — начал он, снимая защитную сетку. — Но если вы продадите все это, я пойму. Не мое дело судить.
— Но?
— Но будет жаль. Дмитрий Сергеевич строил это место с душой. И вас учил, насколько я понял. Он рассказывал, как вы к нему приходили, про жизнь разговаривали. Про то, что важно заниматься делом, которое честное.
— Он так говорил? — Дарья почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Да. Говорил, что вы единственная из родни, кто его по-настоящему слушала. Остальным только деньги нужны были.
Дарья села на лавочку у домика.
— Я не умею работать руками. Я бухгалтер.
— Дмитрий Сергеевич был экономистом, — Роман присел рядом. — В институте преподавал. А потом понял, что душа не лежит. Купил участок, начал с нуля. Ему было сорок пять.
— Но у него был талант.
— У него было желание. И терпение. Он три года учился у старого пасечника, прежде чем первый улей сам сделать. Ошибался, переделывал, снова ошибался. Но не бросил.
Дарья смотрела на ульи. Белые домики, стоящие ровными рядами. За каждым — тысячи часов работы.
— Вы говорили, он вам помог, — сказала она. — Можно узнать, как?
Роман закурил, долго молчал:
— Я пять лет назад из мест не столь отдаленных вышел. Никто не брал на работу. Родня отвернулась, жена с ребенком уехала. Я уже думал, что все — конец. А тут объявление увидел: нужен помощник на пасеку. Пришел, честно сказал, кто я. Дмитрий Сергеевич послушал и говорит: «Прошлое прошло. Будешь работать честно — проблем не будет». И дал шанс. Три года я у него работал, он меня всему научил. И не только пчелам. Он научил меня уважать себя снова.
— И что теперь будете делать?
— Не знаю, — Роман пожал плечами. — Найду что-нибудь. Главное — опыт есть.
Дарья вернулась домой к вечеру. Антон сидел в гостиной с серьезным лицом. На столе лежали какие-то бумаги.
— Нам надо поговорить, — сказал он.
— Слушаю.
— Я посчитал все. Если ты не продашь наследство в ближайший месяц, я ухожу.
Дарья застыла:
— Что?
— Я не могу так жить, — Антон говорил спокойно, почти равнодушно. — Я не понимаю, что с тобой происходит. Раньше ты была нормальной, разумной. А сейчас какая-то ерунда. Пчелы, ульи, какой-то бродяга…
— Роман — не бродяга.
— Мне все равно! — голос сорвался. — Мне все равно, как его зовут! Я хочу нормальную жизнь! Машину новую, квартиру побольше, отдых за границей! А не твои игры в пасечницу!
— Это не игры, — Дарья села напротив. — Это моя жизнь. Мой выбор.
— Тогда выбирай, — Антон положил перед ней бумаги. — Или деньги и я. Или твои пчелы и одиночество.
Дарья посмотрела на бумаги. Это был предварительный договор купли-продажи от Владислава. С суммой, условиями, сроками.
— Мне нужно подумать, — тихо сказала она.
— Думай до конца недели, — отрезал Антон. — Дольше ждать не буду.
Дарья снова приехала на пасеку. На этот раз без звонка, просто села в машину и поехала. Роман удивился, увидев ее в середине недели:
— Что-то случилось?
— Научите меня, — попросила Дарья. — Всему, что умел дядя Дима. Я хочу продолжить его дело.
Роман посмотрел на нее внимательно:
— А муж? Семья?
— Это мое решение, — Дарья выпрямила плечи. — Я взрослый человек. И мне важнее заниматься честным делом, чем гнаться за чужими мечтами.
— Будет трудно, — предупредил Роман. — Дмитрий Сергеевич учил меня три года.
— Значит, буду учиться три года.
Прошло полгода. Дарья подала на развод. Антон съехал через неделю после ее отказа продавать наследство, без разговоров и объяснений. Мария перестала звонить, Владислав один раз попытался устроить скандал, но получил от Дарьи жесткий отпор и больше не появлялся.
Дарья научилась работать руками. Роман оказался терпеливым учителем. Первый улей она делала месяц, постоянно переделывая. Второй — три недели. К пятому уже чувствовала дерево, понимала, как оно дышит.
— Неплохо, — одобрил Роман, осматривая ее работу. — Дмитрий Сергеевич гордился бы.
Они работали вместе. Дарья вела бухгалтерию, принимала заказы, осваивала столярное дело. Роман занимался пчелами, учил ее тонкостям. Никаких разговоров о любви или отношениях — только дело, уважение, совместный труд.
Но однажды вечером, когда они закончили делать новую партию ульев, Роман сказал:
— Вы сильная. Мало кто может пойти против всех и остаться честным перед собой.
— Я делаю то, что считаю правильным, — ответила Дарья.
— Это и называется силой, — улыбнулся Роман.
Через год к Дарье приехала мать. Постаревшая, уставшая. Села на кухне, долго молчала:
— Я пришла извиниться. За Машу, за Владика. За то, что не поддержала тебя.
— Вы же были на их стороне, — спокойно сказала Дарья.
— Я думала, что они правы. Что ты совершаешь ошибку. А вчера видела твои ульи в магазине для пчеловодов. Продавец сказал, что они лучшие в области. И что у мастера очередь на полгода вперед.
— Восемь месяцев, — поправила Дарья. — Спрос растет.
Мать кивнула:
— Дима был бы рад. Он всегда говорил, что ты единственная, кто понимает, что такое честный труд.
— Мам, я не держу зла, — Дарья налила чай. — Но и назад не вернусь. Я нашла свой путь.
— Этот Роман… Он хороший человек?
— Лучший, — ответила Дарья. — Он не обещает золотые горы. Он работает рядом и уважает мой выбор.
— И этого достаточно?
— Этого достаточно.
Еще через год Дарья и Роман расписались. Тихо, без гостей, просто подали заявление и стали семьей. В ту же неделю открыли небольшой магазин при мастерской, где продавали не только ульи, но и мед, воск, другие продукты пчеловодства.
Мария появилась однажды. Владислав с ней. Попросили работу.
— Владик автосервис закрыл, — призналась Мария. — Денег не хватило. А я с работы уволилась. Думали, быстро встанем на ноги, а вышло…
— Вы хотели легких денег, — сказала Дарья. — А я выбрала труд.
— Мы поняли, — тихо ответила Мария. — Мы ошибались. Не возьмешь нас хотя бы учениками?
Дарья посмотрела на Романа. Тот пожал плечами:
— Твое решение.
— Хорошо, — кивнула Дарья. — Но на моих условиях. Никаких поблажек, никаких требований. Работаете как все.
— Договорились, — согласилась Мария.
Дарья сидела на пасеке вечером, смотрела на ульи. Роман принес два стакана травяного чая, сел рядом:
— О чем думаешь?
— О дяде Диме. О том, что он был прав. Важно не то, сколько денег ты зарабатываешь. А то, можешь ли ты уважать себя за свою работу.
— Мудрый был человек, — согласился Роман.
— Он дал мне не просто наследство, — Дарья взяла мужа за руку. — Он дал выбор. Остаться честной перед собой или прогнуться под чужие ожидания.
— И ты выбрала правильно, — Роман поцеловал ее руку.
Они сидели молча, слушая вечернее гудение пчел. Где-то в мастерской стоял недоделанный улей, в доме ждал недописанный заказ, на завтра была назначена встреча с новым клиентом. Работа, обязанности, ответственность.
Но Дарья была счастлива. Потому что впервые в жизни она делала то, что считала правильным. Не для семьи, не для мужа, не для одобрения других. А для себя. И это ощущение свободы и достоинства не купишь ни за какие деньги.
Достоинство и труд важнее расчета. Любовь и поддержка рождаются там, где есть ответственность и уважение к выбору другого. А наследство — это не деньги и не вещи. Это возможность продолжить честное дело и остаться человеком.