Когда к Квебеку пришел британский флот, Леви отступил в Монреаль. Летом туда дошли вести о кораблях, которые Франция прислала на помощь. После катастрофы в бухте Киберон она смогла наскрести всего один фрегат и пять торговцев. Два были перехвачены в море, один потерпел крушение, три доплыли до Америки и потерпели поражение в битве на реке Рестигуш (3–8 июля 1760 года). Погибла последняя надежда если не победить, то продержаться до мирных переговоров в Европе.
Тем временем англичане начали наступление с трех сторон. Джеймс Мюррей вел 4000 человек вверх по реке Святого Лаврентия от Квебека. Джеффри Амхерст с 11 000 спускался по ней же, а Уильям Хэвиленд с 3500 спускался по реке Ришелье. На пути происходили стычки с малыми потерями с их стороны. Речные пороги унесли больше английских жизней, чем французское оружие (при сплавах утонуло 84 человека).
Только Мюррей шел по местности, которую успели заселить колонисты. Население было небольшим – несколько десятков тысяч, – и долгая война истощила его. Настоящего голода там еще не было, в отличие от восточной части Канады. Но все знали, что он наступит, если англичане сожгут фермы и посевы. При этом места, где не было сопротивления, Мюррей не трогал, а грабежи и насилия запрещал своим солдатам под страхом виселицы. Поэтому не сопротивлялся почти никто. Поселяне встречали завоевателей с облегчением оттого, что вернулась мирная жизнь и был порядок. Ополчение дезертировало и сдалось почти в полном составе (со сдавшихся брали клятву не воевать против Англии и отпускали по домам). Кстати, мнение Мюррея о канадцах ничуть не изменилось – потом он напишет, что они, “возможно, лучший и храбрейший народ на Земле”. Свою храбрость они доказали многократно, а вот приносить свои семьи в жертву проигранному делу не стали.
Армия шевалье де Леви таяла с каждым днем. Безнадежность дальнейшей войны, скудное питание и нехватка всего деморализовали ее. Дезертировало не только ополчение, но и, в больших количествах, регулярные войска. Индейцы-союзники покидали французов и заключали мир с англичанами. В итоге у Леви осталось 2200 боеспособных людей из французских полков и около 200 – из регулярных колониальных войск.
6 сентября 1760 года враг подошел к Монреалю. Ночью губернатор Водрей собрал военный совет. Все согласились, что положение безнадежно. Французы запросили перемирия на месяц – это была попытка дождаться вестей о мире в Европе. Генерал Амхерст отказал и дал им шесть часов на подготовку капитуляции. Утром ему принесли список из 55 условий, составленный губернатором. Главными пунктами для канадцев были свобода исповедания католической веры, сохранение их собственности и гарантия, что их не депортируют (как депортировали французских колонистов из Акадии).
Амхерст принял большинство условий, но наотрез отказал армии в капитуляции с воинскими почестями. Он добавил, что сдавшимся войскам будет запрещено возвращаться на службу до конца текущей войны. А у французов был приказ Людовика XV: что бы ни случилось, честь армии должна быть сохранена! Весь день Водрей и Леви пытались переубедить Амхерста, но безуспешно. Он ответил: “Я полностью уверен в своем решении, поскольку войска Франции сыграли позорную роль, подстрекая дикарей к совершению самых ужасных и неслыханных варварств за все время войны, а также совершали другие открытые предательства и вопиющие вероломства...”
Возмущенный Леви потребовал, чтобы Водрей прервал переговоры и позволил ему отступить на островок Сент-Элен. Там 2400 человек приняли бы последний бой против 18 тысяч – лишь бы не соглашаться на унизительные условия. Уступив своему другу Леви, губернатор угодил бы королю, спас честь армии и карьеры офицеров (тех, которые выжили бы). Но какой ценой? Ценой истребления солдат, разрушения Монреаля и ужасных страданий народа. Британцы уже продемонстрировали в Ирландии, горной Шотландии и Акадии, какими жестокими они могут быть, когда их провоцируют. Водрей принял решение, которое спасло франко-канадский народ, его соотечественников. Он отказал шевалье. Тот сломал свою шпагу и приказал сжечь знамена, чтобы не отдавать их англичанам. Утром 8 сентября была подписана капитуляция. Территория размером почти с пол-Европы перешла от одной державы к другой.
28 ноября Водрей приплыл во Францию. Он понимал, что спас канадцев ценой собственной карьеры, которая теперь могла закончиться только позором. В начале декабря он получил письмо от министра, где сообщалось, что король был удивлен и недоволен обстоятельствами капитуляции. Протесты Леви и его офицеров приводились в качестве доказательства того, что еще один бой обязал бы Амхерста предложить более почетные условия.
Правительство должно было найти виноватых в потере Канады и в колоссальных расходах на ее оборону. Нельзя было ожидать, что министры возьмут на себя какую-либо часть вины; генерал Монкальм был мертв; обвинять армейские батальоны не позволил бы король. Поэтому все свалили на Водрея и коррумпированного интенданта Франсуа Биго. В ноябре 1761 года Биго и нескольких его чиновников посадили в Бастилию. Среди них был Мишель-Жан-Юг Пеан, муж его любовницы Анжелики – блестящей хозяйки светского салона. Этот месье был не против своего положения рогоносца и тесно сотрудничал с интендантом, наживая огромные деньги. Водрей присоединился к этой компании 30 марта 1762 года. Но уже 18 мая его выпустили.
Суд приговорил Биго к пожизненному изгнанию из Франции (он уехал в Швейцарию), штрафу и конфискации имущества. Пеан отделался штрафом, вернулся к жене, и они продолжили вести светскую жизнь. А Водрей в декабре 1763 года был полностью оправдан. Король наградил его большим крестом ордена Святого Людовика и назначил ему дополнительную пенсию в 6000 ливров. Дворяне, министры и даже принцы выражали удовлетворение по поводу его оправдания. В довершение всего он отобедал с первым министром Шуазелем, который признался, что никогда не верил обвинениям, выдвинутым против него, и очень рад, что его имя наконец очищено.
Бывший губернатор тихо жил в отставке в Париже. Он был женат на вдове старше себя с детьми, а своих детей не имел. Он потерял жену в 1763 году, так и не вернулся в Канаду и умер в 1778 году в возрасте 79 лет. Невезучий Жан-Батист-Николя-Рок де Рамзе, который не вовремя подписал капитуляцию Квебека, тоже больше не увидел родину. Перевезенный во Францию на британском корабле, он там остался. Его семья приплыла к нему, он жил скромным пенсионером в провинции и скончался в 1777 году в возрасте 68 лет.
У шевалье де Леви все было хорошо. Британский премьер Питт снял с него запрет служить, наложенный условиями капитуляции. Он успел повоевать в Германии, потом стал губернатором Артуа, маршалом Франции и герцогом. Он умер в 1787 году в возрасте 68 лет. А вот его семье не повезло – вдову и двух дочерей якобинцы казнили на гильотине. Единственный сын вовремя эмигрировал, вернулся при Наполеоне и спокойно дожил до 1830 года.
У подписавших капитуляцию британцев тем более все было хорошо: блестящие карьеры, титулы, спокойная старость в аристократических поместьях. Джордж Таунсенд прожил 83 года, Чарльз Сондерс – 60, Джеффри Амхерст – 80. О судьбе Джеймса Мюррея – моего любимого персонажа этой истории, человека, благодаря которому Канада избежала ужасов, творившихся в католической Ирландии, – я написала здесь.
Источники: http://www.uppercanadahistory.ca/wm/wmtoc.html