Глава первая, в коей читателю предлагают взглянуть на карту, а не в школьный учебник.
Спроси любого: «За что царь Иван Новгород громил?» И в ответ услышишь: «Зверство! Паранойя! Кровожадность!». И будто тень опричника с метлой уже тут как тут. Но давайте-ка, братья-читатели, отложим в сторону хрестоматийные ужасы и взглянем на дело глазами государя, в чьих руках — судьба всей Руси, зажатой в клещи врагов.
А картина открывается вот какая: наша держава — как богатырь в тесной палате, где все выходы к морю-океану заперты на крепкие замки. Замки те принадлежат ливонцам, шведам да полякам. И был у нас один-единственный лазейка — Господин Великий Новгород. Да только лазейка та была не нашей, а ганзейской, на заморскую манеру скроенная.
Глава вторая, экономическая, в коей выясняется, что Новгород был не жемчужиной, а иссякающим рудником.
«Разорил царь золотую жилу!» — вопиют иные. А наш дотошный Следопыт от истории лишь усмехается: «Какую же такую жилу? Ту, что враги уже трижды перекрыли?».
Представьте себе купца, что торговал заморскими диковинками. А потом порт закрыли, караваны перехватили, и сидит он в своем доме, посреди несметных богатств, да без гроша в кармане. Так и Новгород к 1570 году. Его главный козырь — транзитная торговля по Балтике — был убит Ливонской войной. Ганзейские конторы закрыты, пути заперты. Город жил на старые, пусть и огромные, сбережения. Но сбережения тают, а новые не поступают. Земли вокруг — не чернозем, хлеба на пропитание едва хватало. Так что «золотая жила» к приходу опричников уже была скорее золотым призраком.
Глава третья, стратегическая, в коей царь предстает не в образе палача, а в образе сурового архитектора.
Так зачем же тогда царь-батюшка пожаловал с огнем и мечом? А затем, что он мыслил не как кабатчик, считающий ежедневную выручку, а как зодчий будущей империи.
Ему был нужен не Новгород-посредник, зависящий от милости шведского короля, а прямой выход к морю. Порт, подконтрольный Москве, а не новгородскому вечу. А Новгород со своей старой элитой, чьи интересы веками были связаны с Литвой и Ганзой, был на этом пути не помощником, а помехой — живым памятником устаревшей модели.
Что делает архитектор с ветхой, но красивой пристройкой, которая мешает возвести новый, могучий дворец? Он ее сносит. Жестоко? Да. Но иначе нельзя.
Разгром Новгорода был не актом бессмысленной ярости, а хирургической операцией по удалению «пятой колонны» и переформатированию геополитического пространства.
- Удар по элите. Царь уничтожил не город, а его старую правящую касту, мыслящую категориями вольного торгового города, а не единой державы.
- Упреждающая мера. Слухи о сдаче Новгорода Литве были не паранойей, а трезвой оценкой рисков. Экономические интересы новгородских бояр напрямую вели их в объятия врагов Москвы.
- Смена парадигмы. Из полунезависимой вечевой республики Новгород насильно превращался в рядовой, но верный форпост Московского царства. Его ломали через колено, чтобы вписать в новую, имперскую логику.
Глава четвертая, заключительная, о цене величия и исторической необходимости.
«Но ведь можно было и по-хорошему!» — вздохнет иной либерал. Увы, нет. История не знает сослагательного наклонения. Война на три фронта не оставляла времени на уговоры. Мягкость в ту эпоху была синонимом слабости, а слабость вела к гибели.
Грозный стоял перед выбором:
- Вариант первый: Медленный, затяжной упадок Новгорода, который, хирея, оставался бы яблоком раздора и «брешью» для вражеского влияния.
- Вариант второй: Быстрая, страшная, но тотальная «зачистка» и интеграция.
Он выбрал второй. Он вырвал с корнем больной зуб, чтобы все тело государства не страдало от сепсиса.
Так был ли разгром Новгорода трагедией? Безусловно. Для его жителей — чудовищной и кровавой.
Был ли он стратегической ошибкой? С нашей новой колокольни — нет. Это был жестокий, но прагматичный акт государственного переустройства, шаг к созданию той самой единой и сильной России, которая, в итоге, прорубит свое окно в Европу уже при Петре, завершив дело, начатое Грозным.
Иван Васильевич был не безумным тираном, рубящим сук, на котором сидит. Он был тем самым лесорубом, который валит старые деревья, чтобы на расчищенной почве мог вырасти новый, могучий лес под названием «Российская Империя».