НИЧТО НЕ НОВО…
частная хроника одного года
Рассказ
-1-
1990 г., январь;
город С.,
учебная аудитория
С-го госуниверситета
- Здравствуйте, товарищи студенты! У меня для вас две новости: одна - хорошая, а другая, скажем - не очень. Так, стало быть, с какой следует начать?
Пожилой преподаватель - доцент кафедры истории КПСС адресовал это вступление группе студентов - первокурсникам биофака, собравшимся в аудитории на первую лекцию второго семестра.
Напускная шутливость, однако, не помогла ему скрыть от внимательных глаз студентов сильного волнения - он явно был чем-то расстроен.
К тому же это было хорошо заметно по грустной, растерянной улыбке вкупе с неловкими попытками устроить на гвоздик в стене своё старенькое драповое пальто. Пальцы его не слушались: сначала он уронил очечник, из которого выкатились очки в чёрной пластмассовой оправе, потом из бокового кармана пальто выпала папиросная коробка с надорванным краем - она весело закувыркалась по полу, роняя папироску за папироской…
Тем временем студенты-первокурсники, взволнованные словами преподавателя, дружно загомонили, а некоторые - захихикали, наблюдая за папиросными кульбитами.
Послышались сдержанные реплики:
- Если можно - давайте с плохой…
- …С той, что не очень.
Справившись, наконец, с пальто и водворив на место непослушные очки и папиросы, преподаватель принял торжественную позу и взошёл на кафедру.
Полагая, что произошло нечто из ряда вон важное, студенты нетерпеливо ёрзали на своих местах.
Доцент пристально обвёл взглядом аудиторию, выждал небольшую паузу и, заставляя себя бодриться, натужно произнёс:
- Веяния времени, несомненно, должны были сказаться и на учебных планах нашего университета. И они… - снова сделал многозначительную паузу, - сказались… Не стану давать этому собственную оценку, лишь озвучу свершившийся факт… Отныне учебная дисциплина “История КПСС” у-пра-здне-на…
Сделав особый акцент на последнем слоге, он замолчал.
В аудитории послышались разноголосые возгласы удивления. Они слились в протяжное и гулкое: “У-у-у-у”.
При желании в этом “у-у-у-у” можно было расслышать оттенки сожаления. Но это было отнюдь не связано с тем, что студенты так уж жаждали познать историю партии. Дело в том, что первокурсники за первый семестр успели полюбить этого простого и невзрачного на вид старичка: он был очень добродушным человеком, щедро поощрял любую полезную инициативу и не скупился на хорошие отметки. А бывало, во время перерыва даже угощал студентов в курилке своими папиросами - в те времена табачные изделия уже успели стать дефицитом.
Так что студентам, с одной стороны, было жаль расставаться с таким душевным педагогом, а с другой - они искренне и участливо ему сочувствовали, понимая, какая это для него личная драма, какая утрата... Он ведь был ярым приверженцем ленинского учения (а кто в его годы тогда не был?) - это его кредо, смысл жизни… А что теперь? За ненадобностью выпихнут на пенсию?
Вдруг все разом вспомнили, что у старого препода есть в запасе и хорошая новость!
Послышались несмелые, но полные надежды реплики:
- А что же дальше-то будет?
- Какая другая, хорошая новость?
Доцент оживился, улыбнулся и объявил:
- Взамен курса истории КПСС введена новая дисциплина: “Политическая история”!
Аудитория тоже оживилась и загомонила с вопросительными нотками. Преподаватель поднял руку вверх, взывая к тишине, и принялся разъяснять далее:
- Что такое политическая история и с чем её едят - никто не знает… Ввести - ввели, а учебных программ нет, материалов - нет, методик - нет. Что делать - ума не приложу. Эту дисциплину на вашем курсе поручено преподавать… - пауза, - мне. Так что мы с вами не расстанемся до конца этого семестра!
В рядах послышалось краткое: “Ура!”, которое подхватил на разные голоса весь зал. Вышло не очень складно, зато искренне.
Старичок-доцент был растроган: он достал из кармана носовой платок, протёр им сначала глаза, потом стёкла очков, которые не стал надевать, а убрал в тот самый очечник.
Вскинув голову, он воодушевлённо поведал следующее:
- А поскольку политической истории я знать не знаю, а с историей КПСС дружу очень давно, то я решил, ничего не меняя, продолжать лекции и семинары второго семестра по прежнему - по старой доброй программе…
В аудитории раздались смешки. На этот раз единодушия не было: одни хихикали одобрительно, другие - недоумённо, третьи - насмешливо и даже - саркастически.
Не обращая на это ни малейшего внимания, преподаватель объявил тему занятия:
- Итак, товарищи студенты, запишем в конспектах тему сегодняшней лекции: Николай Иванович Бухарин как верный сын партии и продолжатель дела Владимира Ильича Ленина…
-2-
1990 г., февраль;
город С.,
квартира
кооперативной хрущёвки
Мне семнадцать лет. Я студент первого курса биофака С-го университета. Сижу за столом, на котором разбросаны общие тетради с лекциями по аналитической химии, толстые учебники по зоологии беспозвоночных и тонкие брошюры - методички по анатомии и морфологии растений. А кроме этого - полукустарные самиздатовские газеты и листовки от демократических движений, которые мне вручил товарищ по съёмной квартире - студент второго курса мединститута.
Сижу, мусоля авторучку, и сочиняю письмо человеку по фамилии Собчак…
Я тогда толком и не знал - кто это такой. Даже отчества не знал. Только имя - Анатолий. В демократической газетке прочитал, что это один из лидеров демократических сил России.
Стоп! России-то тогда ещё не существовало… Было лишь всем известное слово из дореволюционной истории, из песен, стихов и обыденной речи - Россия. Великая Россия. Россия-матушка. Но государства такого на географических картах не значилось. Был Советский Союз, и в его центре - союзная республика, именуемая РСФСР. Официально Россия появилась чуть позднее - на обломках этого союза, точнее его центра…
Итак,
“Здравствуйте, уважаемый Анатолий!
Я, Игоревич Александр, 10.06.1972 г.р., студент 1 курса С-го университета, твёрдо решил подать заявление о выходе из ВЛКСМ и вступлении в руководимое Вами движение. С некоторых пор считаю нынешних коммунистов большими пакостниками, предавшими собственные идеалы. Они думают только о своём кармане и только мешают номально жить простым людям. Все их лозунги и речи - демагогия и ложь. На деле я вижу совсем другое - никакого равенства в обществе давно уже нет. Горбачёв - предатель. А мы, молодёжь - за демократию!
Желаю Вам и Вашим соратникам успехов в борьбе за демократию в обществе!
P.S. Сейчас же порву свой комсомольский билет и смою его в унитаз!
P.S. P.S. Нет! Хотя я его уже успел порвать, но выбрасывать не стану, а лучше завтра же отнесу в их “комитет” с требованием исключить меня из этой негодной и фиктивной организации…”
Письмо закончено. К бардаку на столе прибавилась горстка бумажных клочков красного цвета…
Сижу и смотрю на маленькую фотографию, предварительно вырезанную из комсомольского билета. На ней - наивный юнец с вытянутым лицом и фанатично восторженным взглядом. Вроде бы я. Но какой-то другой, совсем незнакомый.
Ловлю себя на мысли, что мне жаль этого ставшего мне чужим четырнадцатилетнего мальчика.
Вспомнил, как в тринадцать лет припёрся в городской комитет комсомола с ультимативным заявлением о немедленном приёме меня в комсомол досрочно, поскольку “считаю, что вполне достоин и созрел для борьбы за дело Ленина и Коммунистической партии…”.
Как учтиво там приняли у меня заявление! Как умилились от моей детской наивной выходки! Как ласково проводили, пообещав подумать о досрочном приёме в комсомол, если я выполню первое задание - выучу наизусть устав ВЛКСМ и прочитаю кое-какие брошюры, которые не без пафоса мне тут же и вручили…
Неужели это был я? И всё это действительно было? Хм…
Что? Здорово заметна аналогия той ситуации с нынешней?
Нет! Сейчас всё другое! Всё иначе. И объясняется очень просто: тогда я был глуп, а теперь, набравшись жизненного опыта и мудрости, я прозрел и поумнел…
-3-
1990 г., март;
город С.,
главный корпус
С-го госуниверситета
Вчера я получил долгожданное письмо от Собчака. Ответ давал, может, и не он лично (письмо напечатано на машинке), но подпись под текстом ответа, я в этом уверен - точно его!
Очень учтивое письмо. Пишет, что российские демократы чрезвычайно рады, что с-кая молодёжь так горячо поддерживает идею демократизации страны и общества. Что будущее - за молодым поколением. Потом умилительно так приписано, что хотя по возрасту мне ещё рановато вступать в ряды их движения, фактически формирующегося в партию, но это не помеха для настоящего борца (где-то подобное я уже проходил). А в конверт было вложено несколько газет, листовок и буклетов. Очень хорошее было письмо, ласковое…
А сегодня меня вызвали в какой-то первый отдел университета. Интересно, зачем? И где его искать - не знаю. Да и никто не знает, кого ни спроси…
Брожу по коридорам. Может, ещё раз у вахтёрши спросить? Первый раз подошёл - она рукой махнула и что-то буркнула за стеклом вахты, я ничего не понял.
А вот - дядька какой-то солидный идёт, с бородой, уж он-то наверняка здесь всё знает!
Точно! Показал жестом, но так изящно, что и слов не надо - словно артист. Мировой мужик!
Я пошёл в тот закуток, что указал мне этот бородатый дядька-артист и увидел единственную дверь без таблички. Тоже мне - первый отдел. Это даже не дверь, а дверца. Не кабинет, а каморка под лестницей! Каморка Папы Карло… Интересно, что это за контора такая?
- Ты к кому? По какому вопросу? - спросил неказистый мужичок с усталым постным лицом и в очках.
Внешне он вовсе не походил на Папу Карло. Если ориентироваться на знаменитый советский фильм о приключениях Буратино, то этот мужичок очень напоминал другого персонажа - Джузеппе по прозвищу “Сизый Нос”...
Он сидел за письменным столом и занимался писаниной. За его спиной громоздился мощный несгораемый шкаф, а на стене - портрет: Ленин и Дзержинский вместе - беседуют о чём-то с милыми улыбками.
“Прям как в анекдоте” - усмехнувшись, подумал я и ответил мужичку, что вызван был в первый отдел. При этом зачем-то предъявил ему свой студенческий билет. Кто его знает, может, он паспортист или бухгалтер какой-нибудь?
- Понятно. Александр Игоревич, значить. Студент, биолог, значить. А скажите мне, будущий биолог, где вы так научились хулиганить?
От такого неожиданного поворота и зреющего в душе негодования я не просто опешил - я почти онемел:
- Эт-то ког-да? - с трудом, заикаясь выдавил я из себя. - К-когда, г-где я х-хулиганил? Вы ч-что такое говорите-то?
- Как это г-где? - передразнивая и одновременно строго и даже зло произнёс мужичок. - А кто недавно наскандалил в первичной комсомольской ячейке университета?
- Я наскандалил? И в мыслях не имел скандалить! Кричал? Я не кричал и не грозил никому. А громко говорил - голос у меня такой. Я пришёл по делу. Вынужден был прийти. Не скандалить, не ругаться пришёл, А требовать. Понимаете? Требовать! В конце концов у комсомола есть устав? Вот пусть его и выполняют, если взялись! Да! Я пришёл потребовать, чтобы они выполнили требования своего же устава! Согласно устава я имею полное право покинуть ВЛКСМ по своему желанию!
Я, видимо, перешёл на крик, коверкая от гнева и волнения слова, и вообще - выглядел нелепо и смешно, потому что мужичок, бросив авторучку на стол и откинувшись на спинку стула принялся насмешливо, но с любопытством меня рассматривать.
Наконец, дождавшись, пока я выговорюсь, он язвительно вставил:
- Ну да, ну да. Как ты принёс комсомольский билет кусочками в целлофановом кульке, мы знаем. Это ладно. А второй-то раз зачем буянил?
Я опять задохнулся от негодования:
- Кто? Я? Я буянил? А они не буянили, по вашему? Сказали, что исключили. А взносы продолжают брать - из стипендии удерживают! По какому праву?
- Так там же копейки!
- Какая разница? Дело принципа: либо меня обманули, что исключили и продолжают числить у себя. Либо внаглую крадут из стипендии мои деньги! Это что же получается? Значит, они либо обманщики, либо воры, а если одним словом, то мошенники! И не важно - копейки украли или рубли. Значит, я правильно подал заявление об уходе из организации обманщиков, воров и жуликов! Я им так там и сказал! А что? Разве это не правда? Разве я не прав?
- А зачем тебе вообще понадобилось выходить из комсомола?
Тут я ляпнул первое, что мне взбрело в голову:
- Потому что я верующий!
А сам подумал: “Кто это вообще такой? Может из профкома?”
Последняя моя фраза прозвучала не очень убедительно. И мужичок укоризненно покачал головой:
- Нехорошо как-то получается, товарищ студент-биолог Александр Игоревич. Единственное, что тебя отчасти извиняет - это то, что ты ещё очень молод и многого пока не понимаешь. Мой тебе добрый совет: угомонись, займись лучше учёбой, наукой и не лезь, куда не надо. А вдруг всё поменяется? Вернутся старые порядки? Что делать-то будете?
- Не вернутся. А если и вернутся, я всё равно не буду числиться в этой формальной и фиктивной организации…
- Как? Дефективной?
- Фиктивной! Ну, и дефективной тоже…
- Понятно всё с вами. Идите. Повторяю: займитесь учёбой. И запомните: вы ещё многого не сознаёте, не понимаете. А потом, может статься - будет поздно… Всё! Иди.
Я вышел из кабинета-каморки. По пути на трамвайную остановку ещё некоторое время думал и гадал, что же это за мужичок? кто это мог быть? Но вдруг вспомнил о более приятных вещах - вчерашнем письме, буклетах, листовках и т.д. И до времени позабыл о странном кабинете под лестницей и не менее странном его обитателе…
-4-
1990 г., апрель;
город С.,
военный комиссариат
К-го района города С.
Странно. Зачем-то в военкомат вызвали. Да ещё призывной повесткой…
У меня же отсрочка на пять лет учёбы. Да мне и рано ещё…
Что за ерунда!? Может, спутали с кем?
В районном военкомате меня принял бодрый старикан: коренастый, большеголовый и совсем лысый.
- О! - радостно воскликнул он при виде меня, будто встретил старого друга. - А вот и пополнение! Прекрасно! Ну что? Готов?
- К чему? - промямлил я в недоумении.
- Как к чему? К срочной службе в рядах вооружённых сил!
Тут я вытаращил на него глаза, ничего не понимая. А он, ни мало не смущаясь и продолжая широко и радостно улыбаться, гаркнул мне прямо в лицо:
- Ветеринар!?
И не дожидаясь ответа вскочил со стула и принялся бегать по кабинету, потирая огромные ладоши:
- Это же прекрасно! Просто чудо, как прекрасно! Ты себе даже не представляешь, как нам нужны ветеринары! Э-эх! Ветеринары у нас на вес золота! Ты понимаешь?
- Да нет. Не понимаю. И не хочу понимать, - запротестовал я. - Во-первых, никакой я не ветеринар. Я биолог!..
- А какая разница? - перебил он. - Попрактикуешься - справишься!
- Да не собираюсь я ни в какую армию!
- Почему?
- Потому что я пацифист!
- Ну и что? Пацифист - это твоё личное дело. А служба в армии - дело государственное и обязанность каждого гражданина!
Он снова раскрыл свой огромный рот с крупными зубами в радушной улыбке и, подмигнув, заговорщицки зашептал:
- А мы тебя такого хорошего, если ты пацифист, отправим в Кремлёвскую конницу! Хочешь? Там в Москве служба - не бей лежачего! Будешь лошадям в Кремле хвосты крутить! Ха-ха-ха! - захохотал он так громко, что казалось - действительно, заржала сытая кремлёвская лошадь.
Я занервничал и повысил голос:
- А вот если речь об обязанностях и государственных интересах, то мне, как студенту очного отделения государство предоставило отсрочку! И ваша обязанность - оставить меня в покое на время этой отсрочки!
- Ха, милый ты мой! - старикан явно был подготовлен к такому повороту разговора. - А нету у тебя никакой отсрочки! Нету! И не было никогда!
- Ха! - вытащил и я, наконец, из колоды свой козырь, злорадно съязвив: - Да уж, конечно, нет и не было! И не могло быть: мне ещё нет восемнадцати!
Лысый на секунду завис, бегло заглянул в какую-то бумажку из тех, что лежали на столе. Но скоро нашёлся и с радостной, по-прежнему, физиономией сообщил:
- А я не про сейчас говорю, а про осень!
- А осенью я справку принесу, что учусь очно!
- А нам твоя справка не нужна. Нам нужны документы из института. И уже сейчас. А на тебя их тю-тю! Нету! На всех есть, А на тебя - не-ту!
Он явно надо мной издевался, и я начал злиться.
- Не из института, а из университета! Там военная кафедра. Осенью на втором курсе буду - принесу справку. А если вы потеряли мои документы, то сами их и ищите! А я никуда не пойду!
Сказал я это твёрдо. Но в душе был уже не так уверен в себе, как пять минут назад - неосознанно ощутил назревающую, но пока неведомую проблему...
Старикан опять заржал:
- Эх, биолух-геолух, ты ещё попади на этот свой второй курс! Может, экзамены не сдашь за первый! Я говорю тебе - осенью будь готов, как штык! А то, гляди, в Москву-то не попадёшь…
На этом я уже психанул так, что, не дослушав, резко развернулся и рванул к выходу, сопровождаемый хохотом лысого старика. Громко захлопнув дверь его кабинета и ругаясь вслух, я пронёсся через коридоры военкомата и выскочил на улицу…
-5-
1990 г., май;
С-кая область,
С-кий район,
заказник “Земляничная поляна”
Весенняя полевая практика по зоологии и ботанике.
Лес, речка - урочище “Земляничная поляна” в окрестностях одноимённого села.
Интересно, кому это надо - так портить милое название захолустной деревни, настойчиво именуя её везде колхозом имени XXIV съезда партии?
Собираем коллекции насекомых, гербарии.
Песни у костра. Гитара. Девушки…
Мне не до политики, не до демократических преобразований в обществе и не до военкомата - некогда… Всё потом!
-6-
1990 г., июнь;
город С.,
биологический факультет
С-го госуниверситета
Экзаменационная сессия за второй семестр.
Вновь возникло ощущение некоторого дискомфорта - всё-таки лысый старикан из военкомата сумел заронить мне в душу зерно сомнения...
Я, как мог, отгонял дурные мысли, но непроизвольно ожидал какого-нибудь подвоха - это исходило откуда-то из подсознания. Ведь осознанно я был вполне уверен, что вся эта история - недоразумение и глупость. И тем не менее…
Дело-то не в том, что я тогда испугался или ещё что - наше перестроечное поколение вообще ничего не боялось!
Однако зачёты и экзамены сдаю один за другим и вполне успешно…
Мне не до политики, не до демократических преобразований в обществе и не до военкомата - некогда… Всё потом!
-7-
1990 г., июль;
С-кая область,
В-кий район,
остров Дымчар
Летняя полевая практика - также по зоологии и ботанике.
Волга! Остров! Июльский зной! Рыбалка! Купание! Гитара! Девушки!
Да, чуть не забыл - ещё коллекции, гербарии…
Мне опять не до политики, не до демократических преобразований в обществе и не до военкомата - некогда… Всё потом!
-8-
1990 г., август;
С-кая область,
город В.
Каникулы! Волга! Рыбалка! Купание! Гитара! Девушки!
…Не до политики, не до демократических преобразований в обществе и не до военкомата - некогда… Всё потом!
-9-
1990 г., сентябрь;
город С.,
общежитие
С-го госуниверситета
Второй курс. Начало семестра. Новые дисциплины.
Учиться, учиться и учиться, как завещал товарищ Ленин… и советовал мужичок-СизыйНос из каморки Папы Карло…
Кстати, если о первом я ещё воленс-неволенс иногда вспоминал, то о последнем и думать забыл…
-10-
1990 г., октябрь;
город С.,
митинг
на центральной площади
Местные демократы - чопорные снобы! К кому ни обратись - смотрят свысока, дистанцируются. Ведут себя словно сектанты - адепты тайных учений… и всяк - сам по себе... Вобщем - никакой консолидации!
В центральных объединениях - тоже раскол: каждый строит из себя духовного учителя всего человечества и тянет одеяло демократии на себя…
А, может быть, для того, чтобы быть настоящим демократом, вовсе не обязательно вступать в какую-нибудь партию, горлапанить на митингах, клеить листовки на столбах и совать полуголодным прохожим газетки?
Почему бы им просто не быть?
-11-
1990 г., ноябрь;
город С.,
ДК “Родина”
… Спешу на репетицию народного театра, в труппу которого был принят на днях.
Что ни говори, а творчество: наука и искусство - куда более привлекательные занятия, чем политика!
А главное - светлее, чище…
Спешу… Времени не хватает катастрофически…
-12-
1990 г., декабрь;
город С.,
учебная аудитория
С-го госуниверситета
- Здравствуйте, ребята! У меня для вас новость, и не скажу, что хорошая…
Пожилая преподавательница - доцент кафедры политэкономии взволнованно перебирала что-то в своём ридикюле.
- Вобщем, такая картина… С нового семестра дисциплины “Политэкономия” больше не будет… Вместо неё ввели новую, которая будет носить название: “Экономическая теория”. Так что зачёт в этом семестре вы будете сдавать по политэкономии, а экзамен за следующий семестр - уже по экономической теории. Что будет в новой программе, я пока не знаю... И никто толком не знает…
Студенты второго курса биофака восприняли это известие с интересом, но спокойно, без возгласов и вообще - без открытых эмоций. Лишь некоторые закатили глаза - мол, этого только не хватало. А иные, переглянувшись, лукаво улыбнулись, понимая друг друга без слов.
Ничто не ново…
P.S. Повесток из военкомата мне больше не присылали: ни в тот год, ни в последующие, и никогда более. А что такое первый отдел и, соответственно, кем был тот мужичок из “каморки Папы Карло”, я понял лишь с годами… Кое в чём, однако, он оказался прав - я действительно тогда был молод и многого не понимал… Ничто не ново!
2025 г.
