История эта произошла более 15 лет назад. Я тогда была ещё совсем молодым врачом, только закончила университет. Было огромное желание всем помочь. Как многие медики в то время, довольно много подрабатывала частными вызовами. Однажды мне позвонили хорошие друзья и попросили посмотреть на дому одну тяжёлую пациентку. Онкология, рак кишечника, жалобы на выраженную слабость и постоянное сердцебиение.
Я приехала. Передо мной была угасающая женщина лет шестидесяти. Её звали Татьяна (действительно Татьяна. Прошло много лет, но имя я запомнила). Я сделала ей ЭКГ, но, разумеется, основная проблема была не в сердце. Это была классическая картина терминальной стадии: тяжелейшая раковая интоксикация, кахексия. Татьяна почти ничего не ела и не пила. Было очевидно, что это паллиативная пациентка, которой требовался уже не лечебный, а поддерживающий и обезболивающий уход.
Тогда, в начале двухтысячных, хосписное движение в нашей стране только зарождалось. Помочь таким пациентам на дому было невероятно тяжело, а в больницы их брали крайне неохотно. И получалось, что самые тяжёлые онкологические больные умирали дома, в своей постели, на глазах у измученных и отчаявшихся родственников. Конечно, это глубоко неправильно и по отношению к пациенту, и негуманно по отношению к родственникам, которые, желая помочь, иногда совершают совершенно безумные поступки.
Мой любимый папа в 2022 году (глиобластома — самая злокачественная опухоль) 6 недель провёл в отделении нейрореанимации и реанимации паллиативного отделения ЦКБ на Маршала Тимошенко. Безумно благодарна всем медицинским работникам за помощь. Был шикарный уход, большую часть времени седация, кормили через зонд, внутривенные инфузии. Мы с мамой имели возможность в любой момент прийти.
Но вернёмся к моей пациентке. В той квартире меня поразила атмосфера какой-то тихой, бездонной любви. Муж Татьяны, имени которого я, к сожалению, уже не вспомню, был её ровесником. Они прожили вместе всю жизнь, вырастили дочь. Мужчина смотрел на свою жену с такой нежностью и трепетом, с такой отчаянной готовностью сделать что угодно, лишь бы облегчить её страдания, что у меня сжималось сердце. Он не отходил от неё ни на шаг.
Мне тоже отчаянно хотелось им помочь. Я понимала, что вылечить Татьяну невозможно — медицинские консилиумы уже вынесли свой вердикт. Но можно было хотя бы немного улучшить качество её последних дней. Я согласилась приезжать к ним иногда, проводить внутривенные инфузии, чтобы бороться с обезвоживанием и хоть как-то поддержать организм.
Я приезжала 2–3 раза в неделю. Больше не получалось, так как у меня было много работы в стационаре и они жили от меня очень далеко. Мы разговаривали с её мужем, я осматривала Татьяну, уговаривала хоть чуть-чуть выпить смесь для онкопациентов, прокапывала её. И вот в один из таких дней я приехала и, готовясь к осмотру, заметила на её животе то, чего раньше не было: несколько свежих проколов, аккуратно зашитых и прикрытых повязкой.
— Что это? — спросила я мужа.
Он опустил глаза, а потом с какой-то отчаянной убеждённостью в голосе ответил:
— Лена, я возил её вчера к одним людям… У них инновационное лечение. Они вживляют в брюшную полость какой-то особый, чем-то заряженный титан. Говорят, он убивает раковые клетки. Они берут даже самых тяжёлых, на последних стадиях. Даже за день до смерти.
Признаюсь честно, я была в шоке. У меня в голове не укладывалось, как можно было подвергнуть и так измученного, умирающего человека этой дикой, бессмысленной процедуре.
— Вы бы хоть мне позвонили! — вырвалось у меня. — Просто посоветовались! Я бы вас отговорила от этой безумной затеи!
Но он смотрел на меня с верой. С той слепой верой, которая рождается из полного отчаяния, когда официальная медицина разводит руками. Сама Татьяна была уже в таком тяжёлом состоянии, что вряд ли отдавала себе отчёт в происходящем. Она просто доверилась своему любящему мужу.
Около миллиона рублей взяли мошенники у безнадёжной пациентки и её семьи. По тем временам — колоссальные, немыслимые деньги. Вероятно, всё, что у них было, и даже больше. Для примера: мой оклад в клинике тогда был 20 300 рублей. Вся зарплата врача стационара не больше 50 000 на 1,5 ставках.
Естественно, никакой «заряженный титан» не помог. Это было шарлатанство чистой воды, жестокий и циничный бизнес на человеческом горе. Через несколько дней Татьяна умерла.
Когда всё закончилось, я долго уговаривала её мужа и дочь написать заявление в следственные органы. Найти этих «целителей», привлечь их к ответственности, чтобы они не смогли обмануть и обобрать кого-то ещё. Но убитый горем супруг наотрез отказался. Он был истощён, раздавлен и просто не хотел больше ни с кем связываться, ни во что ввязываться. Он просто хотел похоронить жену и горевать в тишине. И я не могла его осуждать.
Эту историю я рассказываю вам не для того, чтобы осудить того мужчину. Я рассказываю её, чтобы вы, мои дорогие читатели, понимали: мошенников, готовых нажиться на чужом отчаянии, было, есть и будет очень-очень много. Они прекрасные психологи. Они приходят в тот момент, когда человек наиболее уязвим, и предлагают ему то, чего он жаждет больше всего на свете — надежду. Фальшивую, дорогую, титановую надежду.
Если вы или ваши близкие столкнулись с неизлечимым заболеванием, с тяжёлой онкологической стадией, я умоляю вас — смотрите на вещи трезво. Сегодня паллиативная помощь, во всяком случае в крупных городах, — это уже не удел энтузиастов-одиночек. Это целая система. Есть прекрасные паллиативные отделения, есть выездные службы, есть хосписы, где человеку обеспечат достойный уход, профессиональное обезболивание и психологическую поддержку. И эта помощь, что немаловажно, оказывается бесплатно, в рамках государственной системы здравоохранения.
Пожалуйста, не позволяйте отчаянию лишить вас здравого смысла. И никогда не попадайтесь на уловки тех, кто продаёт чудо за миллионы. Настоящее чудо в такой ситуации — это не «заряженный титан», а человеческое тепло, забота и достойный уход без боли до самого конца.