Что страшнее — семья или древнее привидение?
Анне предстоит нелегкое испытание — идиллический отпуск с семьей в Италии. Анна в своей семье белая ворона: и старшая сестра, и брат-близнец, и родители не скрывают своего разочарования ее судьбой и карьерой. Однако Анна твердо намерена насладиться вином и атмосферой сельской Италии. Вот только очаровательный старый дом, который они сняли на время отпуска, пользуется в округе дурной славой, а Анну преследуют странные видения. Она хочет понять, что происходит, но, возможно, некоторые двери не стоит открывать. И речь не только о семейных тайнах...
Этот жутковатый и ироничный роман о семейных дрязгах, одержимости и мести — элегантная интерпретация классического сюжета о «проклятом доме», которую стоит прочесть, если вам нравятся токсичные семьи, атмосфера итальянского лета, «Призрак дома на холме» и «Мексиканская готика».
Моей семье, которой не стоило бы читать эту книгу, — спасибо, что ничуть не похожи на Пэйсов
Твоя плоть и кровь
В этом году традиционный семейный отдых Пэйсов начался для Анны со лжи. Только так и следовало поступить, и ни малейшей вины Анна за собой не чувствовала. Бенни, желавший поддержать всегдашний образ неразлучных близнецов, предложил встретиться в пятницу и вместе лететь во Флоренцию из Ньюарка, выбрав его как компромисс между Нью-Йорком и Филадельфией, но в этом случае Анне пришлось бы почти все девять часовполета терпеть соседство нового бойфренда Бенни, а у нее, помимо естественного человеческого стремления избегать пыток, были планы получше.
Поэтому она придумала отговорку — дескать, один из клиентов в последнюю минуту назначил на вечер пятницывстречу, как назло, дико важную, это агентство — сплошная головная боль, ох, ей в самом деле нужен отпуск, — и Бенни закатил глаза, досадуя вместе с сестрой, а не на нее, в том-то и разница.
Рано утром в четверг Анна прилетела во Флоренцию и остановилась в крошечной, снятой через «Эйрбиэнби» квартирке неподалеку от площади Санта-Кроче.
Всю вторую половину дня она просидела на хлипком полукруглом балкончике, уложив на голые ноги альбом для эскизов и стараясь поймать настроение пейзажа. Когда же от выпитого вина линии утратили четкость, Анна отложила альбом и вышла на улицу — просто пройтись.
La passeggiata — «прогулка» на итальянском. Анне нравилось все: людской поток, свобода, окружающая разноголосица и красота везде, куда ни кинь взгляд.
В пятницу прилетали остальные члены семейства, и, хотя флорентийский аэропорт расположен в нескольких милях от центра города, проснувшись, Анна мгновенно почувствовала прибытие родни, точно наткнулась в списке дел на пункт, выполнение которого долго оттягивала, точно кто-то невидимый похлопал ее по плечу: «Эй, о нас не забыла? Это мы, твоя плоть и кровь! Тебе что, вообще все равно?» Мать и отец летели из Огайо с пересадкой в лондонском Гатвике; их самолет приземлился в 07:28 по центральноевропейскому летнему времени — расписание Анне было выслано. В аэропорту они дождутся Бенни и его Нового Парня, с которым еще не имели удовольствия познакомиться, и все вместе на арендованных машинах двинутся на юг, в средневековую деревушку Монтеперсо, притулившуюся на вершине холма в долине Кьянти. Примерно тогда же в деревню пригремит Николь со своим балаганом. Радостное воссоединение почти полного состава семьи Пэйсов случится где-то к обеду. Анна сомневалась, что родственничкам будет сильно ее не хватать, что бы они там ни говорили ей после.
Пятницу она посвятила музеям: Академия изящных искусств, галерея Уффици. Molto bene*. Ошеломительно — в лучшем смысле слова.
Из осторожности Анна не стала сообщать семье время прибытия своего несуществующего рейса, благодаря чему субботним утром успела насладиться кофе с бриошью и еще одной прогулкой. После этого она перекинула через плечо сумку и распрощалась с Флоренцией. Прыгнув в поезд, идущий на юг, Анна доехала до ближайшего к Монтеперсо городка, на привокзальной парковке уселась на бордюр и вызвала такси.
Водитель, молодой парень с шапкой спутанных кудрей и жидкими усиками, немного говорил по-английски.
— Вам точно надо на виллу «Таккола»**? — спросил он, на выезде из города круто свернув вправо и подрезав другой автомобиль. — Я могу отвезти вас... куда захотите.
* Прекрасно, замечательно (ит.). — Здесь и далее прим. переводчика. ** Taccola — галка (ит.).
— Мне начинать волноваться? — спросила Анна.
За окном, словно почтовые открытки, одна прелестнее другой, проносились пейзажи: поджарые кипарисы и приземистые оливы, аккуратные ряды виноградников на холмах, живописные руины, деревеньки, тысячу, а то и больше лет жмущиеся к темным бокам гор. Изредка гармонию нарушали приметы нынешнего времени — широкая спутниковая тарелка на крыше дома или забор, обклеенный рекламой летнего парка аттракционов.
Анна знала, что мозг отфильтрует все эти образы позже. Люди склонны запоминать только приятные моменты отдыха, и она — не исключение.
— Нет-нет, шучу, — ответил водитель, но изучил ее внимательным взглядом в зеркале заднего вида, и у Анны мелькнула смутная мысль, не следует ли ей опасаться его самого.
Воображение нарисовало картину: таксист, компания местных дружков, вторая машина где-нибудь на грунтовке, все только и поджидают одинокую девушку.
— Где вы живете? — спросила она на итальянском. — Dove abita?
Водитель перевел взгляд на дорогу, и очень вовремя: такси чудом успело увернуться от потока встречных автомобилей, двигавшихся по самой середине узкого серпантина.
У Анны глухо заколотилось сердце. В кровь хлынул адреналин; она прикусила губу.
— Неподалеку от того места, куда везу вас, — отозвался водитель, тоже на итальянском.
Анна выпрямилась на сиденье.
— И как у вас тут можно повеселиться?
— Весело тому, кто сам весел, — сказал таксист, или, по крайней мере, так поняла его ответ Анна. Вообще-то, произношение у нее было куда лучше, чем собственно познания в итальянском.
— В точку, — заметила она. На английском.
Впереди Анна разглядела небольшой деревянный указатель, сильно заросший сорной травой, из-за чего надпись было не разобрать. Справа от указателя тянулась узкая проселочная дорога. Водитель повернул так резко, что Анна едва не завалилась набок. Вновь откинувшись на спинку, она услышала, как таксист хихикнул себе под нос.
Они миновали поле, посреди которого пасся крупный облезлый козел, привязанный к колышку, а рядом с колышком валялся наполовину спущенный футбольный мяч. Из высоких травяных зарослей за спиной козла вышел рыжий кот. Он потянулся и лениво потрусил за автомобилем. Вывернув шею, Анна какое-то время следила за котом через заднее стекло.
Когда она повернулась обратно, они уже были на месте.
Вилла «Таккола».
— Я могу приехать, свозить вас куда-нибудь, — начал было водитель, но Анна поспешно выскользнула из машины, бросив:
— Grazie mille, arrivederci*.
Она перекинула сумку через плечо и прошла через чугунные ворота.
Мотор позади нее еще целую минуту тарахтел на холостом ходу, затем, хрустя шинами по гравию, такси скрылось за поворотом, оставив ее в одиночестве. «Если пойду гулять, положу в карман камень», — подумала Анна, хоть и знала, что ничего такого делать не станет.
Справа, сразу за воротами, стояли два неприлично огромных арендованных кроссовера — знак, что вся семейка в сборе, однако на пути к дому Анне вдруг показалось, будто, кроме нее, здесь никого нет. Странное ощущение. В воздухе висела какая-то настороженность. Все словно застыло, но не в покое, а, пожалуй... как в янтаре. Яростно стрекотали невидимые сверчки. Бурая ящерица на залитых солнцем каменных плитах двора лежала так неподвижно, что выглядела мертвой, и дернулась, только когда Анна подошла ближе. Дом и подъездную дорожку ровным кольцом окружал участок земли, внутри которого не росли даже сорняки. Ухоженный гравий? Нет. Пыльная земля да сухие былинки, торчащие там и сям. Небо сияло лазурью, день выдался жарким, и зной все усиливался. Ни малейшего ветерка.
* Большое спасибо, до свидания (ит.).
Анна замедлила шаг, позволила атмосфере этого места окутать ее облаком. Свет и тень, уединенность. Что-то еще, что Анна пока не могла описать. Она бы охотно вытащила альбом и, скрестив ноги, уселась бы прямо тут, во дворе перед домом, чтобы перенести на бумагу свое первое впечатление об этой пятисотлетней вилле — лучи предвечернего солнца на плоской светло-коричневой каменной кладке фасада, острые, похожие на зубы тени, — если бы не боялась быть застигнутой. Кто-нибудь из родственничков ее увидит, оскорбится, расскажет остальным, и агрессивный настрой на всю неделю задан.
Нет, не в этот раз. Анна ждала отпуска, с нетерпением его предвкушала.
Она сняла с плеча сумку, огляделась, сделала мысленную зарисовку, отметив слегка истертую от времени линию черепичной крыши, квадратную башню, элегантно возвышавшуюся над западной стеной. Высоко в башнерасполагалось единственное окно, задернутые шторы не позволяли заглянуть внутрь, и все же, когда Анна приложила ладонь козырьком ко лбу и напрягла зрение, плотная ткань шевельнулась, точно кто-то следил за двором, а потом спрятался, юркнув прочь от окна.
Ну, привет, девчонки. Анна не удивилась, что башней завладели племянницы. Будь она самой младшей в семье и попади в башню первой, тоже застолбила бы себе там комнату. В любом случае ее уже увидели. Пора заглянуть на огонек.
Анна постучала в парадную дверь. Прислушалась, не звучат ли шаги. Внезапно что-то шмыгнуло у нее под ногами, и она чуть не споткнулась. Рыжий кот. Она чуть не наступила на бедняжку! Да, точно, кот, вон и признаки соответствующие. Он прошел за ней от самого поля, чтобы поздороваться, потершись спинкой о ее щиколотки, но, как выяснилось, вездесущие бродячие коты в Италии ничем не отличались от своих американских соплеменников: едва Анна наклонилась и протянула руку, зверек увернулся, мгновенно потеряв интерес к гостье.
Анна открыла дверь.
Взгляд выхватил старину прежде современности, все обыденное осталось вне фокуса. Глазам предстали закопченные потолочные балки, каменные стены, ветхий гобелен с вытканным на нем пасторальным пейзажем: хоровод нимф, с чьих сплетенных пальцев свисают грозди винограда.
Анна миновала большой длинный вестибюль, превращенный в гостиную. Справа, через широкую арку, располагалась кухня; темноватый коридор слева, очевидно, вел в спальни. Ступеньки в глубине гостиной спускались к просторному, светлому помещению — современной пристройке?
— Э-эй! — ни к кому не обращаясь, воскликнула Анна, в основном из чувства долга: ее постоянно обвиняли, что она подкрадывается тайком.
Голос слабым эхом отразился от стен. Нет ответа. Вилла была погружена в тишину, если не считать тихого монотонного гула, похожего на жужжание не то насекомых, не то электричества.
«Здесь кто-то есть, — подумала Анна. — И он прислушивается».
Она медленно повернулась, обводя взглядом растрескавшиеся деревянные половицы в вестибюле, камни в арочном своде, коричневую глиняную плитку на полу и стенах кухни. На одной из длинных потолочных балок виднелась выбоина, словно в какой-то момент пятивекового прошлого от нее откололи кусок. Несколько предметов обстановки выглядели такими же древними, как балки, но остальное, подозревала Анна, было приобретено за одну поездку в магазин товаров для дома: бежевая секционная мебель в гостиной, громоздкий и скучный журнальный столик, плоский телевизор над огромным раскрытым зевом камина. Под потолком в кухне висели пучки засушенных трав, корзины с фруктами, связки корнеплодов; на рейке над обеденным столом, протянувшимся через проем арки, болтались кастрюли и сковороды, однако Анне все это показалось слишком искусственным — скорее «а-ля Ита-лия» из диснеевского парка будущего, нежели аутентичная итальянская кухня.
И все же было в вилле «Таккола» что-то особенное. В ее стенах ощущался эффект пентименто, точно художник скрыл неудачные фрагменты полотна под новым слоем. Прежний сюжет, но в ином стиле. Прошлые ошибки замазаны свежей краской. Какие же ошибки совершались в этом месте?..
Анна заглянула в первую по коридору спальню — крохотная, безупречно чистая, по-спартански голая, к скошенной стене придвинута узкая односпальная кровать. Самое то для нее, подумала Анна и кинула на пол сумку, обозначив свои права.
С бессмысленным любопытством включила и выключила свет в ванной — ну, ванная и ванная, — после на цыпочках прокралась через гостиную, опасаясь нарушить безмолвие, и устремила взгляд на то, что действительно оказалось более современной частью виллы.
Новодел, однако весьма хорошо продуманный, признала Анна. Сквозь стеклянную стену высотой в два этажа открывался потрясающий вид: те же холмы с ровными рядками виноградников, вдалеке над сбившимися в кучку домами возвышается церковная колокольня, и совсем рядом — бледно-голубой квадрат бассейна, в воде и у бортика копошатся малюсенькие яркие фигурки.
Вот они где.
Анна сбежала по ступенькам в пристройку, заметив справа несколько распахнутых дверей спален, а в высокой стеклянной стене — дверь на задний двор, где на веревках сушилась одежда. Проходя через зону отдыха, заваленную книжками, игрушками и гаджетами племянниц, Анна краем глаза уловила движение и, оглянувшись, успела заметить, что одна из дверей, ведущих в спальни, с щелчком закрылась.
Анна испуганно охнула, но тут же фыркнула: какой радушный прием! И это ее считают букой? Хотя, возможно, кто-то просто переодевается и не хочет светить голым задом. Боже, если Анна случайно увидит зятя нагишом, попрекам от сестрицы не будет конца.
Огибая журнальный столик, Анна заметила длинный хвост, серый и лохматый, и поспешно отскочила назад, чтобы его обладатель, кем бы он ни был, не пробежал по ее ногам. Затаив дыхание, она вытянула шею и отчего-то встревожилась даже больше: перед ней лежало нечто не живое и не мертвое. Опоссум. Мягкая игрушка. Неодушевленный предмет? Анна тряхнула головой и прошла мимо, оставив игрушку валяться под столиком.
Снаружи непонятный монотонный гул звучал втрое сильнее, сливаясь с ритмичным пением сверчков. Или не сверчков, а цикад? А может, это лягушки? Ничего-то она не знает. Слишком долго живет в городе.
Мощеная тропинка привела Анну к длинному деревянному столу, предназначенному для трапез на свежем воздухе. Не обращая на нее ни малейшего внимания, на столе, точно меховая шкурка, растянулся тощий черно-белый кот. Анна двинулась дальше и обнаружила выложенный плитняком внутренний дворик с глиняной печью и шезлонгами, развернутыми для наилучшего обзора. От раскаленных плит с земли поднимались волны жара. Анне пришло в голову, что на этих камнях вполне можно испечь пиццу.
Чтобы лучше видеть открывшуюся панораму, Анна заслонила глаза от солнца. Вилла была просто огромной, намного больше любого жилья, которое Пэйсы когда-либо снимали на отдыхе. И обошлась наверняка недешево.
«Тут и заблудиться немудрено», — подумала Анна. Пока она спускалась по тропинке к бассейну, до ее слуха доносился плеск воды, звонкие крики Мии и Уэйверли и односложные возгласы их отца, похожие на взрыкивания огра. У самой калитки, скрытой в тени олив, она услышала резкий голос Николь: «Не брызгайте в эту сторону, будьте так добры!» Рука Анны на щеколде замерла.
Последний шанс. Еще не поздно сбежать, выдать очередную ложь — сказать, что рейс отменили, — задержать-ся во Флоренции, уехать в... Да куда угодно. Но кому-то в доме — и это не племянницы — известно, что Анна здесь. Выходит, она волей-неволей заселилась на виллу «Таккола».
Анна лязгнула калиткой, чтобы объявить о своем прибытии. Никто на нее не посмотрел. Девочки в бассейне, катавшиеся на руках у Джастина, словно на ярмарочной карусели, глядели в другую сторону. Отец, щурясь сквозь стекла очков, читал книгу под названием «Ударный отряд 2» — в мягкой обложке с большим красным стикером «Скидка 10%». Мать и сестра были заняты разговором — невероятно важным, судя по морщинам на лбу Николь. Впрочем, может, в последнее время сестра постоянно так выглядела. Анна не виделась с ней добрых семь месяцев. — Я приехала, — сообщила Анна и, когда к ней никто не повернулся, склонилась над матерью и обвила рукой ее плечо.
Мать вскрикнула, но Анна все равно поцеловала ее в щеку. Николь, схватившись за сердце, отпрянула, как если бы ее толкнули.
— Ох, сумасшедшая! — засмеялась мать, обмахиваясь ладонями. — Ну зачем так подкрадываться!
Анна обменялась с сестрой полувоздушным поцелуем, легко коснувшись щекой ее щеки, как всегда делала Николь, затем обернулась к отцу, который аккуратно положил раскрытую книгу на колено корешком вверх и только потом, наклонив голову набок, заговорил с дочерью.
— Как долетела? — спросил он тоном таможенного инспектора.
— Спасибо, хорошо, — ответила Анна. Вот и вся беседа.
— Девочки, поздоровайтесь с тетей Анной! — приказала Николь.
— Привет, тетя Анна! — послушно крикнула Уэйверли, уплывая к дальнему бортику.
Всего семь лет, а уже такая задерганная, посочувствовала Анна.
— Прыгай в бассейн, Анна! — завопила малышка Мия, в свои пять еще полная жизнерадостности.
— Дайте ей сперва устроиться, — сказал Джастин, усаживая Мию к себе на бедро.
— Шутишь? Я сейчас умру от жары. — Анна скинула сандалии, подхватила подол платья и вошла в мелкую зону бассейна.
Уэйверли развернулась и удивленно вздернула бровки: — А купальник ты привезла?
— Конечно. — Анна неторопливо прошлась по кругу, чувствуя, как ледяная вода обнимает ее бедра.
— Милая, почему бы тебе не надеть его, чтобы не мочить такое красивое платье? — предложила мать.
Сама по себе мысль была неплоха, однако во взгляде матери Анна прочла кое-что другое, а улыбка сестры в один миг сделалась натянутой. Анна вдруг отчетливо вспомнила прошлое Рождество. Николь тогда напилась, зажала Анну в туалете и велела прекратить подкатывать к ее мужу, что было, простите, нелепо. Джастин довольно мил и девять лет назад, на свадьбе, пожалуй, даже тянул на привлекательность, но расплылся в мужика с пивным животом еще до того, как обзавелся детьми. Если раньше он и обладал каким-никаким обаянием, при помощи которого завоевал Николь, то теперь либо безнадежно его растерял, либо использовал строго по будням, с девяти до пяти, на должности главы отдела продаж. Без обид, есть те, кому по душе типаж простого парня из Огайо, но только не Анне, о чем она не преминула сообщить сестре, хотя Николь отреагировала на ее слова совсем не так, как Анна надеялась.
Она вышла из бассейна, не поздоровавшись с Джастином. Он не расстроился.
Анна заметила еще одну кошку, серую. Проскользнув под воротами, та направилась прямиком к ней и принялась тереться о ее мокрые ноги.
— Не брызгайся! — крикнула Уэйверли младшей сестренке. Мия, в нарукавниках с персонажами из мультика «Энканто», затихла. — Ты пугаешь киску!
Животина явно требовала внимания, поэтому Анна протянула руку и приласкала ее. Шерсть была грязной и, очевидно, кишела блохами. Анна легонько почесала мохнатую спинку, кошка выгнулась дугой и замурчала.
— Здесь много кисок, — проворковала Мия, — это так здорово!
— Мне тоже нравится, — сказала Анна.
Кошка уже куда-то шмыгнула и исчезла, словно и не было.
— Ты любишь кошек? — удивленно спросила Уэйверли. Она держалась на воде у бортика, уложив подбородок на худенькие загорелые руки.
— Конечно, люблю, — ответила Анна.
— Тогда почему не заведешь свою?
— Не приставай к тете, — простонал Джастин, но слова племянницы нисколько не вывели Анну из равновесия. Мия просто спросила, а не упрекнула ее.
Анна уселась на бортик и задумчиво поболтала ногами в воде.
— Мне кажется, можно просто любить кого-то, не желая им обладать, — заметила она.
— Анна и домашние питомцы — не лучшее сочетание, — отпустила замечание Николь, не особо потрудившись понизить голос.
Анна прожгла сестру глазами. Николь выдержала ее взгляд: «А что, я не права?»
— Выглядишь отдохнувшей, — обратилась к Анне мать, как всегда не замечая сгустившихся туч. — Удалось поспать в самолете?
— Еще бы, — фыркнула Николь, закинув ноги на шезлонг. — Без детей-то. Сплошное блаженство.
Анна успела увидеть недовольную гримасу на лице Уэйверли, прежде чем тоненькая фигурка оттолкнулась от бортика и нырнула в воду.
— Небось выпила вина, посмотрела киношку, откинулась в кресле и задрыхла? — не унималась Николь.
— Вместо кино читала книгу, а в общем — да, примерно так. — Анна будто в преступлении созналась.
Вообще-то про книгу она тоже соврала. Шесть часов подряд Анна смотрела дерьмовые реалити-шоу.
— Ненавижу тебя. — Николь прикрыла глаза. — Я до сих пор никакая после полета. Ночной рейс, а эти двое ни на минуту глаз не сомкнули.
— Всю ночь не спали? — Анна со смехом плеснула водой в племянниц. Девчушки тоненько захихикали. — Ах вы, маленькие негодницы!
— Папочка спал! — сообщила Мия, подгребая к Джастину.
— Давайте уже забудем про это, — пробормотал он и подмигнул дочке.
— А Бенни с дружком от меня прячутся или как? — осведомилась Анна, вновь обратив взгляд на виллу.
С этого ракурса дом смотрелся гораздо менее элегантно. Большая стеклянная пристройка заслоняла старинную архитектуру, и выглядело это так, будто ампутированную конечность заменили неудачным протезом. По сравнению с самой виллой современная часть была слишком приземистой, к тому же лучи послеобеденного солнца, отражавшиеся от всего этого обилия стекла, резали глаз. В противоположность слепящему новострою, древняя каменная башня казалась угрожающе черной и напоминала огромную тень чего-то невидимого.
Интересно, как попасть в эту башню? Лестницы в доме Анна что-то не видела.
— Уехали в Пизу, — сообщила мать. — Кристоферу очень хотелось там побывать, он и настоял.
— Ты его видела? — проворчал отец Анне, не высовывая носа из книжки. — Кристофер! Не Крис. Только полное имя. Кристофер.
— Кто же тогда в доме? — спросила Анна.
— Сейчас никого, — улыбнулась мать. — Мальчики вернутся часам к шести. Бенни просто не терпится с тобой повидаться! Он бы не поехал в такую даль на машине, но Кристофер и слышать не хотел отказа!
То есть никто не шевелил шторы и не хлопал дверями. Анна уже собралась схохмить насчет дома с привидениями — шутка так и просилась на язык, — но передумала, не желая напугать племянниц, и вместо этого сказала отцу:
— Да, видела. Бенни привозил его в город, мы вместе ужинали.
— Когда? — спросила мать.
— С месяц назад, — пожала плечами Анна. — Ты не говорила.
Анна промолчала. Повисла пауза, которую заполнил все тот же раздражающий монотонный гул.
— Бенни выглядит счастливым, — произнесла Николь. Анна чувствовала, как глаза сестры под темными стеклами солнцезащитных очков буравят ее насквозь. Этот жгучий взгляд означал: «Не вздумай испортить брату отпуск». Можно подумать, Анна настолько могущественна. И зловредна. Проглотив с полдюжины колкостей, она остановилась на нейтральном:
— Да, действительно.
Николь откинулась в шезлонге. Невозмутимость сестры вынудила ее заткнуться, и уже одно это стало для Анны наградой.
Мия подплыла к болтающимся ногам Анны и вскинула руки.
— Хочешь на сушу, Мимс? — спросила Анна.
Стуча зубами, малышка кивнула. Анна вытащила ее из воды и усадила к себе на колени, отчего платье сразу промокло. Анна ничего не имела против — влажная ткань приятно холодила, однако мать недовольно нахмурилась:
— Иди и переоденься в купальник!
— Вот увидишь, она прямо в платье нырнет, — страдальчески прибавила Николь, и Анна почувствовала, как силы покидают ее, как во время кофеиновой ломки.
— Отличная мысль. — Анна усадила Мию на бортик и задорно ей подмигнула. — Сейчас вернусь.
«Сейчас вернусь» — еще одна ложь, призванная сохранить мир, пережить следующий час и после него другой. По сути, название игры на ближайшие девять дней.
Ступать осторожно. Остаться в живых.
Анна надела сандалии и двинулась вверх по дорожке из камней.
— Как чудесно, — проговорила мать у нее за спиной. — Вся семья в сборе...
Родные люди
Анна специально двинулась к дому самым дальним путем, чтобы рассмотреть виллу с разных сторон. План оказался не самым удачным: трава местами была по колено и в ней скрывались муравейники и сосновые иголки, однако в конце концов Анна пришла к той длинной дугообразной границе, где цветущий луг резко сменялся кольцом мертвой земли, на который она обратила внимание еще по приезде, и где из растрескавшейся почвы торчали иссохшие стебли. Это кольцо окружало дом со всех сторон,точно из-под фундамента виллы растекался по земле какой-то яд. К тому времени, как Анна добралась до подъездной дорожки, ее щиколотки покрылись не только царапинами, но и волдырями от укусов. Рыжие муравьи забрались в обувь и ползали по пальцам. Сняв сандалии, Анна бросила их у ворот и шаркала босыми подошвами по горячим каменным плитам до самого дома, так что из всей компании с ней осталось с полдесятка обожженных муравьиных трупиков. В полумраке вестибюля от ее влажного платья исходили волны пара.
Должно быть, дорога отняла больше времени, чем Анна предполагала, потому что сестра и племянницы уже были дома. Раздевшись в пристройке, девочки отдали мокрые купальники Джастину, чтобы тот повесил их на просушку. Николь возилась на кухне — готовила детям перекус. Уэйверли не мешкая натянула трусики и сарафан, а Мия бегала в чем мать родила и радостно вопила: «Я голенькая! Я голенькая!»
— Это точно, — улыбнулась ей Анна.
— Чего? — высунулась из кухни Николь. — Ты что-то сказала?
Анна покачала головой и уселась за стол. На глаза ей попалась муха, которая кружила у открытого окна и никак не могла вылететь наружу.
— Странно. — Николь достала из буфета хлебцы, виноград, сыр. — Будешь?
— Само собой.
Николь закатила глаза, но взяла еще одну тарелку и наложила сестре еды.
— В этом доме такие странные звуковые эффекты... вроде эха, — заметила она. — Мне постоянно чудятся голоса, хотя я знаю, что в доме никого. А еще слышу шаги в пустых комнатах.
Анна сжевала несколько виноградин, вспомнила закрывшуюся дверь в спальню. Хотела что-то сказать, но передумала.
— У тебя потихоньку едет крыша, Ник, — произнесла она, помолчав. — Наконец-то ты станешь такой же, как все мы. — Ха-ха. Очень смешно. Уверена, дело в акустике. Глиняная плитка, вот это все. — Николь не стала развивать свою теорию и вместо этого позвала дочерей: — Девочки! Идите кушать!
Она плюхнулась за стол рядом с Анной, явно утомившись приготовлением нехитрой закуски. Анна испытала дурацкое желание чмокнуть сестру в щеку. Николь жалобно посмотрела на нее:
— Как думаешь, для вина еще слишком рано? — Ни хрена, ты же в отпуске.
Николь улыбнулась, но тут же строго сузила глаза: — Будь любезна, в ближайшую неделю следи за языком. — Наливай на двоих. Скажешь, это я тебя соблазнила.
Николь не сдержала улыбки. К тому времени, когда девочки прибежали из пристройки за едой, сестры уже перешли в гостиную с бокалами «Кьянти Руфина».
Анна больше наблюдала, чем слушала. Любила смотреть, как Николь пьянеет. Как правило, в состоянии легкого подшофе сестра была прелестна. Все происходило очень быстро, и, позволив себе расслабиться, Ник делалась куда более человечной. Прошлое Рождество стало заметным исключением — может, потому и врезалось в память Анны.
Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы выйти из задумчивости и сообразить, что Николь задала вопрос. — Твоя важная встреча, — повторила сестра. — Как все прошло?
— А, ты об этом. Сплошной дурдом. — Не так уж она и солгала: то же самое можно было сказать о любом совещании в агентстве в любой день за последние десять лет, что Анна там проработала.
— И кто же заказчик? Или его нельзя называть? Анна вспомнила последнее крупное совещание.
— «Милтон фудс». Запускаем рекламную кампанию хот-догов. Вообще, мы уже чуть не полвека с ними работаем, но теперь наша задача — снова побудить людей есть больше мяса.
— В милтоновских сосисках полно консервантов, — поморщилась Николь, — вот почему мы их не покупаем. Мало ли, вдруг поможет в разработке рекламы.
Не поможет.
— Спасибо. Да, нам важно это знать.
На совещаниях Анна практически всегда молчала. От нее требовалось только творить, ее присутствие было, так сказать, уловкой фирмы, и она это знала. Ни на кого не глядя, Анна сидела в углу с графическим планшетом и в реальномвремени делала эскизы к проектам печатной и медийной рекламы, которые обсуждались в данный момент. Компания «Уэнделл, Рук, Силвер» имела репутацию старинного и очень солидного рекламного агентства. Никого из старой гвардии в партнерах уже не было, хотя Анне порой казалось, что призраки основателей до сих пор следят за работой персонала, стоя за плечом, и готовы вышвырнуть из окошка тридцать четвертого этажа любого, кто посмеет нарушить традиции. За своим столом Анна работала в цифровом формате — занималась визуализацией, макетами, раскадровкой видеорекламы, но в зале совещаний руководство стремилось впечатлить клиентуру ностальгической атмосферой олдскульного агентства. Слава богу, Анну хотя бы не заставляли одеваться в стиле секретарши из 1960-х. Ладно, работа есть работа. Анна — профессионал своего дела и имеет кучу плюшек. А что еще надо?
— Как попасть в башню? — спросила она.
Николь лукаво приподняла брови. Она встала, пытаясь принять эффектную позу, нетвердой походкой подошла к стене с гобеленом и, словно ассистентка фокусника, откинула ткань: — Та-дам-м!
За вытканными нимфами обнаружилась дубовая дверь, расположенная чуть ниже уровня пола. Толстая. Древняя и изъеденная временем. Внимание Анны привлекла замочная скважина под заржавелой дверной ручкой. Скважину обрамляла декоративная отделка с каким-то узором, от старости покрывшимся пятнами и больше похожим на плесень.
— Понятно, — рассмеялась Анна. — Тайный проход. И кто же застолбил башню?
— Никто, — раздался голос у нее за спиной. — Подниматься запрещено.
Анна сползла по спинке дивана, тут же позабыв о башне.
Бенни в два широких шага преодолел расстояние между ними, однако обнял сестру с осторожностью.
— Я весь потный, ко мне лучше не прижиматься.
— Да плевать мне. — Анна поцеловала брата в скользкую щеку и сморщилась: действительно фу.
Бенни засмеялся, в уголках глаз разбежались морщинки. — Я предупреждал!
Анна обтерла лицо тыльной стороной ладони, чтобы поздороваться с бойфрендом Бенни и... что? Обнять его? Расцеловать в обе щеки, как при первой встрече? Бенни целых десять минут давился беззвучным смехом при виде нескрываемого ужаса, в который его парень поверг Анну, дважды за вечер потянувшись к ней с поцелуями.
На этот раз Кристофер-а-не-Крис ограничился сдержанным рукопожатием.
— Приятно вновь видеть тебя, Анна.
Она коротко сжала его пальцы и, прибавив голосу густоты, ответила таким же манером: — И мне, Кристофер.
Николь за ее спиной хрюкнула, подавив смешок, но быстро замаскировала промах:
— Кто-нибудь хочет вина? Анна уговорила меня начать пораньше.
— Я на всех дурно влияю, — пожала плечами Анна. — Поэтому вы меня сюда и позвали, верно?
— Боже, нет! — Бенни ей подмигнул. — Просто ты здесь единственная, кто владеет итальянским. Ники, налей мне, пожалуйста.
— В Пизе страшное столпотворение, — изрек Кристофер.
— Все жаждут посмотреть на падающую башню. — Анна покосилась на Кристофера и увидела то же, что месяц назад: элегантный блондин с точеной фигурой. Будь он актером, идеально подошел бы на роль нациста.
— И она впечатляет, — сказал Кристофер, по ошибке приняв внимание Анны за интерес к теме. — Мы сделали фото. — Он протянул ей свой мобильный.
— Спасибо, я уже видела, — покачала головой Анна. — Бывала в Пизе?
— Нет. Но... Как думаешь, не могла я видеть фотографию Пизанской башни где-то еще?
Понравилось начало? Если хотите прочитать всю книгу - она есть по очень выгодной цене в нашем магазине на Ozon.