Девяностые – время возможностей и беспредела. Я, тогда еще молодой, дерзкий, с юридическим образованием, но без гроша в кармане, пытался найти себя. Нашел… вернее, меня нашли.
Встреча с ним перевернула мою жизнь. Виктор Сергеевич, солидный мужчина с пронзительным взглядом, предложил мне работу. Не просто работу, а миссию - «наводить порядок» в городе. «Справедливость, – говорил он, дымя Marlboro, – это товар дефицитный. А я хочу, чтобы у каждого была своя порция».
Он знал о моих принципах, о моей ненависти к тем, кто наживается на чужом горе. И он умело этим воспользовался. Сначала я отказывался, говорил, что я юрист, а не бандит. Но потом увидел масштабы творящегося беспредела, нищету вокруг, наглые рожи новоявленных «хозяев жизни». И согласился.
Моя задача была собирать информацию, находить слабые места в империях воров и рэкетиров. Виктор Сергеевич и его люди занимались «восстановительными работами». Мы не убивали, старались обходиться без крови. Просто лишали их наворованного, возвращали долги бедным, ставили на место зарвавшихся.
Постепенно я втянулся. Азарт, чувство власти, ощущение, что делаешь что-то важное – это затягивало. Хотя по ночам я мучился сомнениями. Кто мы такие, чтобы судить? Где грань между справедливостью и произволом? Но каждое утро я вставал и продолжал делать то, что должен. Ведь я чувствовал, что, несмотря на весь криминальный антураж, мы делаем что-то хорошее. Или, по крайней мере, пытаемся. И в этом хаосе девяностых это было хоть что-то.
Со временем наша деятельность разрослась. От мелких разборок с уличными торговцами, обирающими пенсионеров, мы перешли к серьезным игрокам. Я научился видеть схемы, просчитывать ходы, понимать логику преступного мира. Виктор Сергеевич стал для меня не просто начальником, а наставником, отцом. Он учил меня не только «наводить порядок», но и думать, анализировать, принимать решения.
Но чем больше власти мы приобретали, тем сложнее становилось оставаться в рамках своих принципов. Деньги, связи, влияние – это все развращает. Наши методы становились жестче, а оправдания – более циничными. Я замечал, что грань между «справедливостью» и произволом стирается. Виктор Сергеевич говорил, что это неизбежный процесс, что нельзя делать добро в перчатках. Но я чувствовал, что мы теряем что-то важное.
Однажды произошел случай, который стал переломным моментом. Во время одной из «восстановительных работ» пострадал невинный человек. Случайность, досадная ошибка, как сказал Виктор Сергеевич. Но я не мог отделаться от чувства вины. Я понял, что мы стали теми, с кем боролись.
Я решил уйти. Виктор Сергеевич не стал меня удерживать. Он просто посмотрел мне в глаза и сказал: «Ты слишком честный для этого мира». Я ушел, оставив позади все: деньги, власть, чувство значимости. И облегчение, и тяжесть – все смешалось в моей душе.
Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями чистая случайность.