Вы когда-нибудь ходили по краю пропасти? Вы когда-нибудь ощущали прикосновение холодного лезвия кожей спины? Вы когда-нибудь могли себе представить, что есть близкий вам человек, который забыл, что такое совесть и честь?
Да? Конечно, для многих из нас это все не просто знакомо, а пережито и выстрадано.
Однако это - не обратная сторона прогресса, не дары современного мира. Предательство, ложь, похоть и карающая длань Господа бога идут с человечеством вместе с незапамятных времен.
Эта история произошла три тысячи лет назад, но такая горячая, такая человечная, что сегодняшние драмы меркнут на ее фоне.
Здесь есть всё:
Страсть, вспыхнувшая с одного взгляда.
Власть, которая решает — жить или умереть.
Предательство.
Слёзы раскаяния, превратившиеся в один из величайших текстов в истории человечества.
И ребёнок, чьё рождение изменило судьбу целого народа.
Это история царя Давида и Вирсавии, трагедия, которая разрушила семью, потрясла царство… и всё же родила надежду.
Готовы?
Тогда… шагнем на ту самую крышу.
Туда, где всё началось.
Тот самый день на крыше
Тогда, три тысячи лет назад, Иерусалим был не тем грандиозным городом, каким мы его представляем сегодня. То была крепость на холме, обнесённая стенами, с узкими улочками, глиняными домами и запахом свежего хлеба из печей.
Армия Израиля во всю воевала с аммонитянами под стенами Раббы. На передовой находились лучшие воины царя Давида, включая Урию Хеттеянина — не просто солдата, а одного из «тридцати сильнейших» (2 Царств 23:39). Он — чужеземец по происхождению - хетт, стал истинным израильтянином душой, верным своему царю до последнего вздоха.
А в столице сидит царь Давид. Это раньше он не пропускал ни одного сражения.
Библия прямо говорит: «В то время, когда цари обыкновенно выходят в поход… Давид остался в Иерусалиме» (2 Царств 11:1). Почему? Может, усталость? Гордость? Или просто человеческая слабость?
Однажды вечером он вышел прогуляться и подышать свежим воздухом не куда-нибудь, а на крышу своего дворца, откуда был виден почти весь город. И вдруг его взгляд упал на женщину, купающуюся во дворе соседнего дома. Ну, может, и не во дворе. И какая тут разница, где, когда царь вместо того, чтобы отвернуться, нагло уставился на обнаженное тело красавицы.
Это была Вирсавия, дочь Елиама, жена того самого Урии. В библейских текстах она описана кратко, но её происхождение важно: Ее отец — один из приближённых Давида (2 Царств 23:34). То есть Вирсавия — не простолюдинка, а из знатного рода. Возможно, она даже знала Давида с детства.
Задыхаясь от вожделения, царь наблюдал, как вода стекает с её плеч. Вечерний свет играл на бархатной коже. Давид, тот скромный Давид, давно уже канул в Лету. Скромный пастушок, честный и отважный мужчина - где он? Нет его. Сегодня он - царь, которому не говорят Нет. И в этот момент этого обновленного Давида душит страсть.
Он послал слуг: Мол, узнайте, кто эта женщина.
И ответ был: «Это Вирсавия, дочь Елиама, жена Урии Хеттеянина».
И что же? Давид уже знает, кто она. Знает, что она замужем. Знает, что её муж — его верный воин, сейчас сражается за его царство.
И всё равно он приказал привести к нему эту невероятную красавицу.
Встреча без выбора
Ну, и как бы вы поступили на месте Вирсавии, получив письмо с требованием царя явиться к нему? Послали бы Давида лесом? Ага, сегодня проще об этом говорить. Представьте себя на её месте в то далекое время.
Вы — молодая женщина из уважаемой семьи. Ваш муж — герой, но он на войне. Вы живёте по законам именно того времени: честь, скромность, верность. И вдруг к вашему дому подходит царская стража:
- Царь требует вас к себе.
Отказаться невозможно. В древнем мире царь — почти бог на земле. Его воля — закон. Сопротивление означало смерть или позор для всей семьи.
Библия не говорит, плакала ли она. Не говорит, сопротивлялась ли. Но в еврейской традиции (например, в Талмуде) есть мнение, что Вирсавия была вынуждена подчиниться — не из желания, а из страха.
Она пришла. И случилось то, что в лучшем мире не должно было случиться.
После женщина ушла. Молча. С разбитым сердцем? С чувством вины? Или с надеждой, что всё забудется?
Но через некоторое время Давид узнает, что она беременна.
Царь в ловушке
Надо признаться, Давил запаниковал. Думаете - нет? Если бы нет, то он не сделал бы того, о чем я вам расскажу дальше. Кстати, подписывайтесь на канал и жмите колокольчик, чтобы не пропустить еще более закрученные истории.
Итак, мы о чем? О панике Давиде. Он же царь, помазанник Божий, образец праведности для всего народа. А у него — ребёнок от замужней женщины. Если правда всплывёт, это разрушит его репутацию, подорвёт доверие, вызовет бунт.
Он решает «исправить» ситуацию.
Первый план звучал так: надо вернуть Урию домой. Пусть проведёт ночь с женой — и все подумают, что ребёнок его.
Так и сделали. Урию срочно вызвали с фронта. Давид встретил его как героя: расспрашивал о войне, потчевал и поил самыми лучшими яствами и винами. А затем сказал:
«Иди домой, смой себя кровь боев и пыль дорог, отдохни со своей женой».
Но Урия — человек чести. Он знал: его товарищи спят на земле под открытым небом, в окопах, в грязи. Как он может лечь в тёплую постель жены, пока они воюют?
Так что он не пошел домой. А остался спать у дверей дворца с оружием у ног, рядом со стражниками.
Давид попытался во второй раз: напоил его вином так, что бедный Урия и на ногах уже не держался. Но даже в таком состоянии мужчина не нарушил воинский кодекс.
Тогда Давид понял: пути назад нет.
Он написал письмо с приказом Иоаву, который командовал его войском: «Поставьте Урию на самое опасное место боя… и отступите от него, чтобы он пал». Отдал это письмо не кому-нибудь, а самому же Урии, который должен был стать посланником, доставившим собственный смертный приговор.
Урия уехал, не зная, что в его руках — билет в загробный мир.
И так и случилось. Он умер как герой. Как преданный герой.
А Давид без малейших колебаний взял Вирсавию себе в жёны. Народ скорбел по Урии, армия была в трауре. Царь — молчал. А что же ему было говорить? Ведь со стороны его поступок выглядел вполне себе благородно. Он вроде бы не оставил в беде жену погибшего друга и стал для неё членом семьи. Но люди шептались...
Пророк Нафан — голос совести
И вот, прошло время. Всё , вроде, было тихо. Свидетелей совершенной подлости нет. Но Бог видит все. А при чем тут бог? Тут надо сказать, что на престол Давид взошел именно с легкой руки Господа, ну, если конкретно - с руки пророка Самуила. Тот помазал его маслом от имени Всевышнего, который, видимо, надеялся на справедливое правление и благородство избранника. Хотя, как говорится, пути господни неисповедимы!
К царю Давиду пришел пророк Нафан. Он не обвинял правителя, не указывал на его предательство. Он пришел с притчей:
«В одном городе жили два человека: один — богатый, с огромным стадом, другой — бедный, у которого была лишь одна маленькая овца. Он кормил её, она росла с его детьми, спала у него на груди — как дочь.
Однажды к богачу пришёл путник. Вместо того, чтобы взять из своего стада овцу и накормить гостя, богач… взял овцу бедняка и приказал приготовить блюдо из нее».
Давид слушал. Его лицо темнело. Он — воин, справедливый судья. Он в ярости:
— Клянусь Богом! Такой человек достоин смерти! Он должен вчетверо заплатить за овцу!
И тогда Нафан посмотрел ему прямо в глаза и произнес:
«Ты — тот человек!»
В этот момент мир Давида рухнул.
Он увидел себя: не царём, не героем, а вором, прелюбодеем, убийцей.
Он упал на колени. Не оправдывался. Не злился. Просто сказал:
«Я согрешил пред Господом».
Боль, которую не стереть
Бог простил Давида. Или сделал вид. Но через Нафана передал свой вердикт:
«Меч не отступит от дома твоего»
И тут начиналась череда трагедий:
- Ребёнок от Вирсавии умирает через семь дней после рождения. Давид постился, молился, лежал распростертый на земле — но не смог спасти сына.
- Его сын Амнон изнасиловал сестру Фамарь. Друг и двоюродный брат Амнона Ионадав придумал уловку: Амнон притворился больным и попросил Фамарь
приготовить ему еду. Когда она принесла её ему в его комнату,потребовал от неё секса.
Несмотря на отказ, он взял ее силой, а после пренебрежительно выставил её домой
Опустошённая, Фамарь разорвала свою одежду и посыпала лоб пеплом и пошла к Авессалому, который безуспешно пытался утешить её.
Давид, услышав о её изнасиловании, был, конечно разгневан, но ничего не
предпринял. А два года спустя Авессалом отомстил, убив Амнона, а затем бежал в Гессур.
- Затем сам Авессалом поднял мятеж и пытался свергнуть отца. Давид сбежал. Потерял все, став никем, как никем и был, когда босыми ногами ходил по камням, служа пастухом у собственного отца.
Но произошло страшное.
У Авессалома была гордость — его роскошные волосы. Каждый год он стриг их, и «вес волос его был двести сиклей (около 2,3 кг).
Но в тот день, в день решающей битвы между мятежниками и войском Давида, когда он скакал на муле сквозь густой лес, его длинные волосы запутались в ветвях большого дуба.
Мул умчался. А Авессалом остался висеть между небом и землёй — живой, но беспомощный.
Один из солдат Давида увидел его и побежал к Иоаву — главнокомандующему армии Давида:
— Я видел Авессалома, висящего на дубе!
Иоав в ярости:
— Почему ты не убил его на месте?!
Солдат ответил честно:
— Хоть бы и за тысячу сиклей серебра не поднял я руки на сына царя! Мы слышали, как царь приказал: «Берегите Авессалома!»
Но Иоав не послушал. Он прекрасно знал: пока Авессалом жив — война не кончена. Так что он взял три дротика и вонзил их в сердце висящего юноши.
Но этого показалось мало. За ним — десять оруженосцев добили юношу.
Когда пришла весть о победе, Давид спросил только одно:
— Как Авессалом?
Ему ответили: «Погиб».
И тогда царь в великом горе закричал, что хотел бы быть на месте сына и погибнуть вместо него.
Он забыл, что Авессалом поднял мятеж, предал его, осквернил его дом.
В этот момент он был просто отцом, потерявшим сына.
Иоав даже упрекнул его:
— Ты оплакиваешь того, кто хотел убить тебя! Ты унижаешь тех, кто спас тебе жизнь!
Но Давид не мог остановить слёз.
Он хотел коснуться неба…
Но зацепился за ветку.
И упал — не в славу, а в прах.
Так заканчиваются мятежи, рождённые болью…
но выросшие в гордыне
В конце концов, Давид вернулся в Иерусалим — изгнанником, стариком, оплакивающим сына.
Но в этой тьме — проблеск света.
У Давида и Вирсавии родился еще один сын. Его звали Соломон.
Тот самый Соломон, которому Бог дарует особое обещание:
«Он будет Мне сыном, и Я буду ему Отцом… и престол его будет твёрд вечно» (2 Царств 7:14).
Соломон станет мудрейшим царём, построит Храм, который станет сердцем Израиля на века.
Кто они — на самом деле?
- Святой Давид свят не тем, что вел праведный образ жизни. Он — человек с огромной душой, но с ещё большими слабостями. Он пел о Боге, но впал в грех. И он каялся — искренне, до слёз. Его Псалом — гимн раскаяния, который читают до сих пор:
«Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих изгладь беззаконие моё...»
- Вирсавия, конечно же, не соблазнительница, как её часто изображают. Она — жертва системы, но и сильная женщина. Позже она будет защищать права Соломона на престол (3 Царств 1), проявив политическую проницательность и материнскую решимость.
- Урия стал символом верности. Он не знал, что его предали те, кому он служил. Но до конца остался собой.
- Нафан же — не просто пророк, а совесть. Он рискнул жизнью, чтобы напомнить откровенно зажравшемуся Давиду о том, кем он был и кого бог помазал на престол.
Вы не замечаете, что в этой истории отображены все мы?
Мы тоже иногда остаёмся «дома», когда должны быть на передовой.
Мы тоже иногда смотрим «с крыши» — и хотим то, что не наше.
Мы тоже прячем ошибки, вместо того чтобы признать их.
Но в этой истории есть и надежда:
Никто не потерян. Даже царь-грешник может стать символом покаяния. Даже из предательства может родиться величайший храм.
Потому что история смотрит не на наши падения…
А на то, встаём ли мы после них. И на то, какими мы становимся после.
Источники:
- Библия: 2 Царств 11–12; Псалом 50; 1 Паралипоменон 3:5; 3 Царств 1–2
- Иосиф Флавий, «Древности иудейские»
- Талмуд (Санhedрин 107a, Шаббат 56a)
- Современные исследования: Robert Alter, «The David Story»; Adele Berlin, «Poetics and Interpretation of Biblical Narrative»
2 Царств 13–19
Иосиф Флавий, «Древности иудейские», книга VII
Рабинистические комментарии (Мидраш, Талмуд — Сота 10b)
Современные исследования: Robert Alter, The David Story; Jon D. Levenson, The Death and Resurrection of the Beloved Son