Светлана Ивановна проснулась рано — как всегда. Не будильник разбудил, а привычка. Шесть часов утра, тишина в доме, только тиканье старинных часов в коридоре да шуршание кошки у миски. Она встала, накинула халат, пошла на кухню. Заварила чай, достала батон, отрезала два ломтика — себе и коту. Села за стол, посмотрела в окно. За стеклом — серое утро, моросит дождь, листья на клёнке уже пожелтели. Шестидесятый год на носу. Вчера дочь звонила: «Мам, мы к тебе завтра приедем! Сюрприз!» — и засмеялась так, будто уже видела, как мать расплакалась от радости.
Светлана не плакала. Она давно перестала ждать чего-то особенного. Дети выросли, разъехались, звонили раз в месяц — «ну как ты?», «ничего нового», «давай, пока». Она не обижалась. Просто привыкла. А вчера — этот звонок. Сюрприз. Ну, подумала она, может, наконец вспомнили, что у неё завтра день рождения.
Она убрала кухню, вымыла пол, протёрла пыль. Потом достала лучшее платье — тёмно-синее, с кружевным воротничком, в котором встречала внуков на крестины. Погладила его тщательно, повесила на видное место. Даже духи накапала — те самые, что муж подарил на двадцатилетие свадьбы. Он ушёл десять лет назад, а флакон до сих пор стоял на комоде, как память.
В десять часов раздался звонок в дверь.
Она открыла — на пороге стояли сын с женой и внук. Все в чёрном. Не в трауре, нет. Просто… строго. Сын держал в руках небольшой пакет, перевязанный лентой.
— Мам, с днём рождения, — сказал он, не улыбаясь.
— Спасибо, Ваня… Проходите.
Они вошли. Жена села на край дивана, внук — к окну, стал играть на телефоне. Сын остался стоять посреди комнаты.
— Мы тебе подарок принесли.
— Ой, Ванечка… Зачем вы… — Светлана замялась. — Я же ничего не просила.
— Ты сама говорила, что устала от нас, — тихо сказал он.
Она похолодела.
— Когда?
— Помнишь, в прошлом году? Ты сказала: «Дайте передохнуть хоть раз в жизни. Вы все на мне сидите, как паразиты».
— Я… я в сердцах… После того как ты три дня не отвечал на звонки, а потом пришёл и просил двадцать тысяч…
— Я помню. И вот… мы решили исполнить твоё желание.
Он протянул пакет.
Светлана взяла его дрожащими руками. Внутри — конверт. Она открыла. Билеты. Путёвка. «Пансионат „Рассвет“ для пожилых». Месяц проживания. Полный пансион. Медицинский уход. Комната на двоих.
— Это… что?
— Подарок. На шестьдесят лет. Ты же мечтала о покое.
Она подняла глаза на сына. В его взгляде не было злобы. Не было даже холодности. Было… облегчение. Как будто он наконец избавился от тяжести, которую таскал годами.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Там хорошо. Чисто. Врачи рядом. Люди твоего возраста. Не надо никого кормить, стирать, выслушивать жалобы. Просто… отдыхай.
— А если я не хочу?
— Ты сама сказала, что устала.
Она опустилась на стул. В голове — пустота. Не боль. Не гнев. Просто пустота.
— А кто за кошкой присмотрит?
— Отдадим в приют.
— А вещи?
— Привезём всё, что нужно. Там всё есть.
Она посмотрела на внукa. Тот даже не поднял глаз от экрана.
— Ты хоть раз спросил, чего хочу я?
— Ты же всё время жаловалась.
— Жаловалась?! — вдруг закричала она. — Я молчала! Я терпела! Я готовила тебе супы, когда ты болел! Я сидела с твоим сыном, пока ты с женой в отпуск ездил! Я отдала тебе квартиру, когда вы разорились! А ты… ты думаешь, что я хотела уйти от вас?
— Ты сказала: «Устала».
— Потому что вы не звонили! Потому что вы приходили только просить! Потому что я чувствовала себя… ненужной!
— Ну вот и не будь, — тихо сказал он. — Отдыхай.
Она встала, подошла к комоду, достала фотографию. Там — они втроём: она, муж, маленький Ваня на руках. Все смеются. Солнце. Лето. Жизнь.
— Забирай, — сказала она, протягивая фото. — Всё забирай. И меня — тоже.
Он взял рамку, поставил на стол.
— Мы через два дня заедем. Поможем собраться.
— Не надо. Я сама.
Они ушли. Тишина вернулась. Только тиканье часов. И дождь за окном.
Светлана не плакала. Она пошла на кухню, заварила новый чай. Потом села и стала перебирать вещи. Не для пансионата. Для себя. Взяла паспорт, сберегательную книжку, немного денег. Написала записку: «Не ищите. Я уехала туда, где меня ждут».
Она знала, куда ехать. В соседний город. К подруге детства, Лидии. Та звала её уже год: «Приезжай, Света! У меня комната свободна, сад, кошка. Будем чай пить и вспоминать молодость».
Светлана собрала сумку. Кошку отнесла соседке — «пока не решу, что делать». Вышла из дома, не оглянувшись.
Через неделю Ваня приехал. Дом был пуст. На столе — записка. Он прочитал, постоял у окна, потом сел на диван и заплакал. Впервые за много лет.
А Светлана Ивановна сидела на веранде у Лидии, пила чай с малиновым вареньем и рассказывала, как вырастила сына, который подарил ей путёвку в дом престарелых на день рождения.
— И что ты теперь будешь делать? — спросила Лидия.
— Жить, — ответила Светлана. — По-настоящему. Без «устала». Без «спасибо». Просто — жить.
И в её глазах, впервые за долгие годы, снова появилось солнце.