Впервые участвующий в IV Качаловском фестивале Александринский театр представил спектакль «Воскресение» по роману Толстого в постановке худрука театра Никиты Кобелева на сцене КАБРДТ им. В. Качалова.
Премьера «Воскресения» в одном из старейших театров России (на будущий год отметит 270-летие) состоялась в 2024 году. Увидеть эту «свежую» постановку, о которой так много писали столичные критики, – настоящий подарок казанским театралам.
- Я рад, что Никита стал художественным руководителем Александринского театра, рад, что он привез свой спектакль к нам на фестиваль, - сказал перед первым показом «Воскресения» директор - художественный руководитель Качаловского театра Александр Славутский. - Это вообще замечательно, когда молодежь работает, ставит спектакли, руководит. С удовольствием мы принимаем Александринский театр в Казани, который впервые представлен на нашем театральном фестивале. Думаю, не в последний раз. Хочу надеяться, что однажды Никита Кобелев поставит что-то и для Качаловского театра. Завершит Качаловский фестиваль Пушкинский театр со спектаклем «Влюбленный Шекспир». Наши казанские зрители получают представление о современном движении театрального процесса в русском психологическом театре.
В афише IV Качаловского фестиваля «Воскресение» - уже второй спектакль по Толстому (открывал форум спектакль «Война и мир» московского театра Мастерская Петра Фоменко). Зал Качаловского, как водится, был полон. Почти все досидели до конца трехчасового действия. Будем считать, что исключение (не более десяти «отщепенцев», покинувших театр в антракте) - лишь подтверждение правила, вернее, аксиомы - в Казани действительно немало людей, которые идут в драматический театр не ради развлечения, а с осознанием необходимости духовной работы.
Для режиссера Кобелева главным в романе стала история Дмитрия Нехлюдова, его преображение и попытка искупить вину перед девушкой, которую он когда-то обесчестил и бросил. Пытаясь искупить вину, помочь Катерине ранее рафинированный герой сталкивается с новым, прежде незнакомым миром. В контексте этой истории постановку «Воскресение» следует понимать как метафору возрождения. Как меняется главный герой, какой он путь проходит, пытаясь искупить то зло, которое причинил другому человеку, разобраться, а можно ли его вообще исправить? - вот главные вопросы, на которые ищет ответы режиссер-постановщик.
- Мы очень благодарны за это приглашение министерству культуры и лично Александру Яковлевичу, и за то, что создали все условия для того, чтобы мы приехали, - отметил перед началом показа Никита Кобелев. - Поверьте, сегодня привезти спектакль большой формы в другой город, регион - непростая задача. Спектакли Александринки они такие большие, масштабные, много артистов и так далее. Признаюсь, сегодня волнуюсь: потому что я сам родом из Татарстана, из Набережных Челнов, потом уехал учиться в ГИТИС… И привезти спектакль в Татарстан для меня важно как-то по-особенному, чем куда-либо. Поэтому я благодарен за возможность показать свою работу здесь, в Казани.
- В чем современное звучание романа в спектакле? Какие параллели резонируют через вашу постановку?
- Мне кажется, классика на то она и классика, что в ней есть всегда то, что работает и звучит сегодня. Говорю обтекаемо, потому что не люблю расшифровывать свои работы и говорить пространно. Хотелось, чтобы зритель сам увидел и оценил. Но роман «Воскресение», с одной стороны, история любви, такой, не случившейся любви. А с другой стороны, это все-таки разговор о социальном устройстве России. И многие вещи, которые были по ту пору актуальны и злободневны для Толстого (он создал роман в 1899 году), остаются такими же и сегодня. И проблемы судов, и какого-то бесправия, и того, какое человек место занимает… Но все же эта личная история двух людей для меня - главная. Это и взросление, и отказ от эгоистичного взгляда на жизнь главного героя, который живет только в своем мире, не зная реальности, которая вокруг него, как другие люди живут. Оглянуться, посмотреть вокруг себя, и что мы можем сделать с тем, что вокруг - какой-то несправедливостью, которая творится порой. Если вкратце, вот об этом история.
- Уложить в трехчасовой сценарий большой роман - это трудно?
- Мы с драматургом Дмитрием Богославским (победитель Международного конкурса драматургов «Евразия» и лауреат Независимого международного конкурса современной драматургии «Исходное событие XXI век». - «ВК») долго работали над инсценировкой. Ведь надо было отобрать самое главное, что ты хочешь. В романе «Воскресение» большую часть времени занимает предыстория событий. Мы часть, в которой Нехлюдов соблазнял Катюшу, очень быстро пересказали, и посвятили свою историю тому, как Нехлюдов попадает в какие-то госучреждения, в какие-то еще места, он просто открывает эту жизнь из-за того, что хочет спасти эту девушку. Сюжет попадания в чужую среду мне наиболее был интересен... В какой-то момент я понял, что он едет поездом, и параллельно возникла идея, чтобы в спектакле возникли герои других произведений позднего Толстого. И во втором акте мы добавили новеллы-встречи - кусок из «Крейцеровой сонаты», «Отца Сергия» и из неоконченных «Записок сумасшедшего»… Это все поздний Толстой, его идеи, мысли каким-то образом коррелируются или отражают основную историю. И дают немножко человеческий объем. В какой-то момент хотелось уйти от социальности, от разговора о каких-то сугубо сущностных вещах, а говорить о смерти, о любви, о страсти, о совести.
- Вам этого не хватало в романе?
- Да, мне не хватало!
- Толстой, конечно, сложнейший автор. И далеко не драматург…
- Роман «Воскресение» считается не самым совершенным в творчестве Льва Николаевича. Есть общее мнение, что если в первой половине действие набирает обороты, то во второй части есть ощущение некоторой пробуксовки. Повторюсь, это мое ощущение.
- Насколько важен для вас визуальный ряд спектакля?
- Сегодня в театре все большее имеет значение именно визуальность, внешняя сторона. И хотя я всегда очень тщательно работаю с текстом, однако понимаю, что большая форма требует и зрелищности. В создании атмосферы, которая выражается в музыкальном оформлении, и другие выразительные средства. Художник спектакля - довольно известная Нана Абдрашитова (дочь Вадима Абдрашитова. - «ВК»). Также мы долго и тщательно работали с музыкальной партитурой: профессор Московской консерватории, композитор Николай Попов специально к спектаклю написал музыку (половину того, что звучит в постановке).
- В спектакле время как бы размыто: персонажи одеты и в современные судейские мантии, и в модные костюмы…
- Это скорее стилизация. Мы не хотели делать костюмированный спектакль и в то же время не хотели грубо переносить действие в нашу реальность. Потому что все это могло быть и сто лет назад, и сегодня, в наши дни. Поэтому есть точечные, актуальные, вкрапления. Такой фьюжн немножко.
- Мы говорим об актуальности романа именно в пору Толстого, и одновременно видим его актуальность в нашем веке. Как вы думаете, в столетнем промежутке на территории нашей огромной страны этот смысл был так же актуален?
- Конечно, я уверен в этом.
- Думаете, люди и в советскую эпоху искали возможность «воскреснуть», перемонтировать себя и свою жизнь?
- Мы же про индивидуальность говорим. Каждый человек совершает какие-то поступки в жизни и в какой-то момент осознает, что, может быть, сломал жизнь другого человека, и пытается исправить причиненное зло. Думаю, что это не то чтобы прекрасный, но все же очевидный пример, ведь мы ответственны за то, что делаем. Во все времена, при любом строе это работает. На этом и держится роман. Понятно, что Толстой пытался создать вообще портрет России, но это задача не для камерного спектакля.
- Иначе бы он у вас шел неделю!
- Поэтому мы сосредоточились на истории человека, который пытается исправить зло. И рассуждаем, насколько это возможно - исправить то, что ты сотворил, или нет. Нехлюдов старается облегчить участь девушки, которую когда-то опозорил. Встречает он ее случайно на судебном заседании, затем прозревает и понемногу меняется, попав в ранее незнакомую жизнь. Если упрощенно, то «Воскресение» - это восстание из тела. Человек из горизонтальной жизни, в которой он был в богатстве и пресыщенности, пробуждается и открывается для жизни иной, ищет смысл для себя, то, ради чего жить.
- Вы сейчас готовите спектакль «Музей невинности» по роману знаменитого турецкого писателя, лауреата Нобелевской премии Орхана Памука в театре имени Галиасгара Камала, премьера которого состоится в конце декабря. Есть ли в планах поставить что-то в других наших театрах?
- Как раз сейчас с Александром Яковлевичем Славутским обсуждаем этот вопрос! Во всяком случае, намерения у нас имеются. Надеюсь, звезды сложатся, все получится. И я еще хотел сказать, что для нас важно сыграть именно в Казани, потому что и для Толстого этот город далеко не чужой. Специально сегодня посетил музей Толстого в Казани. Мы, кстати, привозили «Воскресение» на фестиваль в Ясную Поляну, его смотрел потомок Льва Николаевича - Владимир Ильич Толстой.
- Не все зрители после просмотра вашего спектакля испытывают катарсис, мягко говоря. Некоторым вообще не ясно, а на самом ли деле перерождается и Нехлюдов (он же у вас засыпает едва ли не мертвецким сном!). Как воспринимаете критику?
- Расстраиваюсь конечно. Но спорить со зрителем не стану. И надо идти дальше, делать свое дело. С другой стороны, театр - это искусство интерпретации, и в нашей постановке мы рассказали какую-то свою историю, которая нам кажется интересной сегодня. Мы смотрим, как человек просто пытается стать лучше… В конце концов, я же не взял эпилог романа, когда Нехлюдов читает Библию и перерождается. Такого явного перерождения в спектакле нет. Но для меня это выражается в его действиях. Я и сам не верю, что человек может мгновенно измениться, раз - и все, стал святым. Это по крупицам происходит, а поступки Нехлюдова говорят сами за себя - он едет за этой девушкой, по-другому начинает смотреть на мир.
- Никита Викторович, у вас есть представление о казанском зрителе?
- Я мало показывал свои работы в Казани, лишь один спектакль на сцене Камаловского прошедшим летом. Мне кажется, ваш зритель очень отзывчивый. Понимаете, театр, которым мы занимаемся, не антрепризный, не коммерческий, он про человека. И я рад, что аудитория Качаловского фестиваля откликается на этот серьезный разговор, значит, есть в нем потребность, и мы делаем что-то полезное и нужное.
- Про вас говорят - мягкий режиссер. Как происходил процесс вашей адаптации после того, как вы приняли художественное руководство Александринским театром?
- Ну, я учусь быть пожестче в связи с этой должностью (смеется), без этого никак. Но считаю, что с людьми надо разговаривать мягче, легче. Самое главное - творческое уважение. Оно появляется, когда понимаешь, что ты делаешь и предлагаешь нечто интересное артистам, а они откликаются. Но и прикрикнуть я тоже могу, если надо, но стараюсь этим не злоупотреблять.
Автор материала: Ольга Юхновская