В 1993 году судьба 17‑летней Марии резко и необратимо изменилась. Всё началось с навязчивого внимания 32‑летнего мужчины, который для «знакомства» сломал дверной звонок в квартире девушки. Вскоре он увёз её на остров Кижи. Михаил, значительно старше и опытнее, обладал тёмным прошлым, о котором Мария ничего не знала — например, имел судимость за попытку убийства второй жены. Редакция «Ямал-медиа» рассказала эту историю
Хозяин острова
На Кижах Михаил быстро утвердился в роли безраздельного владыки. Он единолично управлял не только домом, но и судьбами всех, кто в нём жил. Мужчина зарабатывал на жизнь плотницким ремеслом, пёк хлеб, клал печи. В 19 лет Мария родила первого ребёнка — девочку, которую назвали Машей. Позже появились ещё одна Маша и сын Миша. Однако никакой свободы у членов семьи не было — каждый шаг, каждое действие строго регламентировалось правилами Михаила.
После инцидента, когда глава семейства ударил соседку (и был привлечён к ответственности), семья перебралась на остров Большой Клименецкий, в деревню Сенная Губа. Местность не могла предложить жителям ни работы, ни больницы, ни образовательных учреждений. Но Михаила это вполне устраивало — внешний мир он воспринимал как источник разврата и опасности.
Годы лишений
Следующие годы превратились для Марии в череду тяжёлых испытаний. Трижды её приходилось эвакуировать для родов: дважды вертолётом в роддом, а в третий раз — на катере МЧС. На шестом месяце беременности женщина родила недоношенных близнецов, один из которых впоследствии ослеп. Михаил отказался признать свою ответственность, обвинив во всём медиков.
Воспоминания старшей дочери рисуют пугающую картину семейной жизни. Однажды Михаил жестоко избил Марию. Девочка попыталась защитить мать, но сама получила синяки на шее и на несколько дней стала хромать. Были и другие эпизоды насилия: однажды отец схватил старшую дочь за шиворот, намереваясь ударить поленом. Испуганная девочка убежала в сарай, где долго рыдала, охваченная ужасом. Лишь своевременное появление матери спасло её от расправы.
Эти эпизоды глубоко врезались в детскую память, оставив неизгладимый след страха и ощущения беззащитности.
Правила деспота
Жизнь семьи подчинялась жёстким ограничениям. Запрещалось практически всё, что могло принести радость: от сладостей до общения с внешним миром. Мария и дети выполняли тяжёлую работу — носили воду, кололи дрова, учились гребле и установке рыболовных сетей. Старшие дети взвалили на себя почти все домашние обязанности, тогда как отец редко помогал, предпочитая проявлять жестокость.
Михаил держал под контролем каждый аспект жизни домочадцев. Семья существовала в замкнутом пространстве, где требовалось беспрекословное подчинение. Любое нарушение установленных правил жестоко каралось. Каждый день превращался в испытание на прочность.
Даже бытовые условия отражали иерархию: только Михаил спал на диване, остальные — на полу. Он заранее решил, что будет лично выбирать женихов для дочерей, заявляя: когда придёт время, он доставит их на остров.
Со временем органы опеки начали проявлять интерес к семье. Михаил реагировал на это возмущённо, утверждая, что общество не желает создавать для его семьи подходящих условий. Лишь в 2010 году он официально оформил брак с Марией. В разговорах он называл её «мамочкой», но за закрытыми дверями дома не упускал возможности упрекнуть жену — даже за то, что их старший сын слишком долго болел.
Путь к свободе
В 2011 году Михаил, добился доставки на остров компьютеров и подключения к Интернету. Дети перешли на дистанционное обучение.
Первой сломалась старшая Маша. Она решилась на побег, обратившись за помощью к посторонним.
30 июня 2017 года Михаил вернулся с рыбалки и обнаружил пустой дом — ни жены, ни детей. Несколько дней он пребывал в уверенности, что семья утонула в озере. Спустя восемь суток он получил известие от полиции: семья находилась в кризисном центре Петрозаводска.
К ситуации подключились представители Уполномоченного по правам ребёнка, Следственного комитета, прокуратуры, полиции и органов опеки. Мария с шестью детьми ушла, потому что жизнь под гнётом Михаила стала невыносимой. Сам он отказывался признавать реальность, направляя жалобы вплоть до президента России.
Новая жизнь
После побега семье пришлось неоднократно менять место жительства. Они не могли остаться в квартире бабушки в Петрозаводске — там были выделены доли детям, а брат Миша подарил часть своей доли отцу, что давало Михаилу право появляться в квартире. Чтобы обезопасить себя, семья тщательно скрывала своё местоположение, периодически переезжая.
Михаил же утверждал, что его семью прятали от него семь раз. Он не знал, где они живут, но высказывал обвинения: по его словам, они «ничего не делают, не работают и общаются с кем попало», забыв всё, чему он их учил.
Суд принял решение ограничить Михаила в родительских правах на младших детей. Ему разрешили общаться с ними лишь по воскресеньям посредством видеосвязи. Вторая по старшинству дочь, Мария, сменила имя и фамилию, чем сильно удивила отца — он требовал объяснений, не понимая причин такого решения.
— Сначала отец очень сильно пытался давить. Для него это стало… целью в жизни, что ли. Это ударило по его самолюбию. Как же так, мы посмели сделать свой выбор. Некоторые моменты до сих пор аукаются — физически и психологически, — делилась с журналистами та самая Маша, что позднее сменила имя.
После череды появлений на ток‑шоу и пристального внимания со стороны журналистов семья постепенно начала выстраивать жизнь заново. Время, как ни парадоксально, оказалось лучшим лекарем: некоторые детали прошлого стёрлись из памяти сами собой, а о других не возникало ни малейшего желания вспоминать — слишком тяжёлой была цена пережитых испытаний.
Одна из дочерей, не скрывая горечи, дала чёткую оценку фигуре отца. В её словах звучала не просто обида — глубокая убеждённость в том, что совершённое им не имеет оправдания. Она говорила о нём как о воплощении зла, которое обязано понести заслуженное наказание. Для неё было важно, чтобы он ответил не только за страдания, причинённые семье, но и за всё то разрушение, которое оставил после себя в мире. В этих словах слышалась не жажда мести, а потребность в справедливости — как единственный способ закрыть страницу прошлого и двигаться дальше.
Единственным из детей, кто остался рядом с отцом, стал Михаил. К настоящему моменту ему исполнилось 23 года. По словам сестры, он заочно окончил колледж, но почти не покидает остров — словно оказался запертым в том же замкнутом пространстве, где прошла его юность.
Логинову‑старшему уже перевалило за шестьдесят. Мысль о том, что будет с братом, когда отца не станет, вызывает у Марии не просто тревогу — глубокий, почти парализующий страх. Она искренне жалеет Михаила, но осознаёт: повлиять на его судьбу уже невозможно. Любые попытки вмешаться, скорее всего, обречены на провал.
Память, от которой не сбежать
Иногда Мария возвращается в прошлое — не по своей воле, а через старые фотографии. Каждый раз, глядя на снимки, она испытывает шок: реальность пережитого кажется чем‑то невероятным, почти фантасмагоричным. Эмоции накатывают волной — до слёз, до дрожи в руках. Она задаёт себе один и тот же вопрос, на который нет ответа: «Неужели всё это было с нами?..»
Эти фотографии — не просто хроника ушедших лет. Они — молчаливые свидетели боли, страха и унижения, которые долгие годы были частью её повседневности. Но одновременно они — напоминание о том, что путь к свободе начался именно с осознания: прошлое нельзя изменить, но можно перестать быть его заложником.