– Почему мы должны терпеть это безобразие? Мой внук боится ходить в школу мимо этой лавочки! – Анна Петровна взмахнула руками так, что её огромная сумка чуть не сбила очки с носа Зинаиды Марковны.
– Вы преувеличиваете, как обычно, – отмахнулась Зинаида Марковна, поправляя очки. – Николаич никому вреда не делает. Сидит себе тихо, книжку читает.
– Книжку! – фыркнула Анна Петровна. – Побойтесь Бога! Этот бродяга копается в мусорных баках, спит на нашей детской площадке и распугивает приличных людей своим видом. А вы говорите – книжку читает!
Жители двора, собравшиеся на стихийное собрание у подъезда, разделились на два лагеря. Одни поддерживали Анну Петровну, требуя избавиться от бездомного, облюбовавшего их двор. Другие, как Зинаида Марковна, считали, что старик никому не мешает.
Дарья Иванова слушала перебранку, прижимая к груди толстую сумку с письмами и извещениями. Быть почтальоном в эпоху интернета – занятие не из легких. Пенсии, квитанции да рекламные буклеты – вот и вся корреспонденция в наши дни. Но сегодня в её сумке лежало нечто необычное.
– Извините, – Дарья робко вклинилась в разговор. – Вы не знаете, где сейчас можно найти Николаича?
Спор мгновенно стих. Все взгляды обратились к худенькой женщине в форменной куртке с логотипом почты.
– А вам зачем? – подозрительно спросила Анна Петровна.
– У меня для него письмо, – ответила Дарья. – Точнее, извещение. Заказное.
– Для бомжа? Письмо? – Анна Петровна рассмеялась так громко, что стайка голубей у подъезда испуганно взмыла в воздух. – Это какая-то ошибка. У него даже адреса нет!
– Тем не менее, извещение адресовано Николаю Сергеевичу Воронцову, – Дарья достала из сумки конверт. – И в адресной базе указан ваш двор. Дом 17 по улице Ленина.
– Воронцов? – Зинаида Марковна прищурилась. – Так вот оно что... Я всегда говорила, что он не простой бродяга.
– О чем вы? – не поняла Дарья.
– Николаич – это Воронцов, – пояснила старушка. – Только никто его по фамилии не зовет. Да и сам он представляется просто Николаичем. Уже лет пять, как появился в нашем дворе.
Дарья растерянно посмотрела на конверт. В почтовом отделении начальница строго-настрого приказала доставить это извещение лично в руки адресату и получить подпись. «Важное извещение, Дашенька, – сказала она. – Очень важное. Из самой Москвы пришло, от нотариуса».
– Так где же его искать? – повторила Дарья свой вопрос.
– Обычно он днем сидит на лавочке в сквере за домом, – сказал дворник Михалыч, до этого молча слушавший спор. – Книжку читает или голубей кормит. А на ночь уходит в заброшку на Северной.
– Что за книжку? – вдруг заинтересовалась Дарья.
– Да кто ж его знает, – пожал плечами дворник. – Толстая такая, в кожаном переплете. Бережет её, как зеницу ока. Когда дождь, заворачивает в полиэтилен.
Дарья поблагодарила всех и направилась к скверу. Она работала почтальоном в этом районе уже три года, но Николаича видела лишь мельком – сгорбленная фигура на лавочке или силуэт, копающийся в мусорном баке. Никогда не приходило в голову, что у этого человека может быть имя, фамилия, прошлое. Что ему может прийти важное извещение из Москвы.
В сквере было тихо и безлюдно. Осенний ветер гонял по дорожкам опавшие листья, качал почти голые ветви деревьев. На дальней скамейке Дарья заметила сгорбленную фигуру. Человек сидел, склонившись над книгой, и, казалось, не замечал ничего вокруг.
По мере приближения Дарья разглядела его лучше. Седая борода, старое, но чистое пальто, вязаная шапка, натянутая на уши. Руки в перчатках с обрезанными пальцами бережно перелистывали страницы потрепанной книги.
– Здравствуйте, – сказала Дарья, останавливаясь в нескольких шагах от скамейки. – Вы Николай Сергеевич Воронцов?
Человек поднял голову, и Дарья увидела ясные серые глаза, смотревшие пронзительно и внимательно. Совсем не такой взгляд она ожидала увидеть у бездомного.
– Давно меня так никто не называл, – голос оказался неожиданно интеллигентным, с легкой хрипотцой. – Чем обязан?
– Я из почты, – Дарья показала удостоверение. – У меня для вас заказное извещение. Нужно расписаться в получении.
Николай Сергеевич отложил книгу – Дарья мельком заметила, что это был томик Чехова – и протянул руку за извещением. Его движения были аккуратными, даже изящными.
– Извините за нескромный вопрос, – сказала Дарья, протягивая ему конверт и ручку. – А как вам доставляют почту? У вас же нет... – она замялась.
– Постоянного адреса? – закончил за нее Николай Сергеевич, расписываясь в квитанции четким, красивым почерком. – Обычно никак. Мне уже много лет никто не пишет.
Он открыл конверт и медленно прочитал содержимое. Лицо его не изменилось, только глаза на мгновение расширились, а рука, держащая бумагу, едва заметно дрогнула.
– Что-то случилось? – осторожно спросила Дарья.
– Мой брат умер, – тихо ответил Николай Сергеевич. – И оставил мне наследство. Нотариус просит явиться в Москву для оформления документов.
– Соболезную, – искренне сказала Дарья. Ей вдруг стало неловко. Этот человек только что узнал о смерти брата, а она стоит над ним, разглядывает, как диковинку.
– Спасибо, – Николай Сергеевич аккуратно сложил извещение и убрал во внутренний карман пальто. – Не ожидал, что Борис вспомнит обо мне. Мы не общались... очень давно.
Дарья должна была уйти – работа почтальона не предполагала долгих бесед с получателями. Но что-то удерживало ее на месте. Может, выражение глаз этого человека. Или странный контраст между его обликом бездомного и манерами интеллигента.
– Простите за любопытство, но... – Дарья запнулась. – Как получилось, что вы...
– Оказался на улице? – снова закончил за нее Николай Сергеевич. – Присядьте, если не торопитесь. История долгая.
Дарья села на другой конец скамейки. До конца смены оставался час, а в сумке было всего пара квитанций для соседнего дома.
– Когда-то у меня было все, – начал Николай Сергеевич. – Квартира в центре Петербурга, профессорская должность в университете, любимая жена. Я преподавал историю искусств, писал книги. Жизнь казалась прекрасной и незыблемой.
Он помолчал, глядя куда-то вдаль, словно видел там картины прошлого.
– Потом жена заболела. Рак. Я продал все, что можно было продать, чтобы оплатить лечение. Квартиру, машину, коллекцию редких книг. Заложил даже обручальные кольца. Но ничего не помогло. Она умерла, а я остался с огромными долгами.
Дарья слушала, затаив дыхание. Ветер усилился, бросая в лицо пригоршни мелких капель дождя, но она не замечала этого.
– Брат мог помочь, но не захотел, – продолжал Николай Сергеевич. – У нас были... разногласия. Он всегда считал меня непрактичным мечтателем, а я его – черствым дельцом. Когда я обратился к нему за помощью, он предложил мне работать на него. Но я не мог... не таким человеком он был, чтобы с ним дело иметь.
– А друзья? Коллеги? – спросила Дарья.
– Многие помогали. Кто чем мог. Но человеческое участие имеет свойство истощаться, – Николай Сергеевич горько улыбнулся. – Постепенно я стал обузой. Потерял работу – сложно преподавать, когда не на что купить приличный костюм и негде помыться. Потерял временное жилье – знакомые не могли держать меня вечно. В какой-то момент я просто оказался на улице.
– И вы приехали сюда? – Дарья пыталась представить, как университетский профессор превращается в бездомного.
– Сначала скитался по Питеру. Потом решил уехать – слишком много воспоминаний, слишком много знакомых лиц, смотрящих с жалостью или презрением. Добрался до вашего города, потому что здесь когда-то жил мой дед. Хотел найти его старый дом, но оказалось, что квартал давно снесли. Так и остался.
Николай Сергеевич говорил спокойно, без самосожаления или горечи, словно рассказывал историю постороннего человека.
– А почему не попытались начать заново? – Дарья понимала, что вопрос бестактный, но не могла удержаться. – С вашим образованием, опытом...
– Пытался, – он развел руками. – Первый год пытался. Но без документов, без адреса, без телефона... Попробуйте устроиться на работу, когда вам некуда прислать зарплату и вы не можете позволить себе чистую рубашку на собеседование.
Дарья смущенно опустила глаза. Конечно, все не так просто.
– А потом я... смирился, – продолжил Николай Сергеевич. – Понял, что можно жить и так. У меня осталось самое главное – книги и свобода мыслить. Я подрабатываю, когда могу – помогаю разгружать товар на рынке, летом собираю ягоды и грибы, зимой чищу снег у частных домов. Хватает на еду и иногда на новую книгу.
– И вас это... устраивает? – Дарья не могла поверить, что человек может добровольно выбрать такую жизнь.
– Не устраивает, конечно, – он улыбнулся, впервые за разговор. – Но я научился находить радость в малом. В хорошей книге, в теплом солнце, в доброй беседе с интересным собеседником.
Он посмотрел на Дарью, и в его глазах она увидела то, чего не ожидала – умиротворение.
– И вот теперь это извещение, – Николай Сергеевич похлопал по карману, где лежал конверт. – Ирония судьбы. Брат, который не дал мне ни копейки при жизни, оставляет наследство после смерти.
– Вы поедете в Москву? – спросила Дарья.
– Придется, – кивнул он. – Хотя бы из уважения к последней воле брата. Не думаю, что там что-то существенное – Борис был слишком практичным человеком, чтобы оставить значительную сумму брату-бродяге.
Но Дарья вдруг поняла, что это не так. Важное извещение из столичной нотариальной конторы, заказное письмо с уведомлением – все говорило о том, что речь идет о серьезном наследстве. Возможно, жизнь Николая Сергеевича вот-вот сделает крутой поворот.
– У вас есть деньги на дорогу? – спросила она и тут же прикусила язык. – Извините, это не мое дело.
– Есть немного, – он не обиделся. – Но если честно, не знаю, хочу ли я возвращаться к той жизни. Деньги не вернут мне жену, не вернут годы, потраченные на борьбу с системой, не исправят отношения с братом.
– Но вы смогли бы жить... нормально, – возразила Дарья. – Не в заброшенном доме, не на улице.
– А что такое «нормально»? – Николай Сергеевич посмотрел на нее с любопытством. – У меня был коллега в университете. Жил в роскошной квартире, ездил на дорогой машине, носил костюмы от известных дизайнеров. А потом выбросился из окна, оставив записку: «Не могу так больше». Это была «нормальная» жизнь?
Дарья не нашлась, что ответить.
– Не поймите меня неправильно, – мягко добавил он. – Я не романтизирую бездомность. Это тяжело, особенно зимой. Унизительно, когда люди обходят тебя стороной, зажимая носы. Но я нашел в этой жизни свою философию. Возможно, теперь придется искать новую.
Дождь усилился, и Дарья вспомнила о работе. Ей нужно было разнести оставшиеся квитанции и вернуться в отделение.
– Мне пора, – сказала она, вставая. – Простите, что отняла у вас время своими расспросами.
– Что вы, – Николай Сергеевич тоже поднялся. – Мне редко выпадает возможность поговорить с таким внимательным слушателем. Обычно люди стараются поскорее закончить разговор с бездомным.
Он аккуратно упаковал книгу в полиэтиленовый пакет и убрал за пазуху.
– Когда вы едете в Москву? – спросила Дарья.
– Завтра, – ответил он. – Чем раньше узнаю, что там за наследство, тем лучше. В извещении указан адрес нотариальной конторы и время, когда меня будут ждать.
– Удачи вам, – искренне пожелала Дарья. – Надеюсь, всё сложится хорошо.
– Спасибо, – Николай Сергеевич слегка наклонил голову. – За доставку и за беседу.
Они разошлись в разные стороны – Дарья к соседнему дому с оставшимися квитанциями, Николай Сергеевич к заброшенному зданию, где он ночевал. Дарья оглянулась и увидела, как его фигура медленно растворяется в дождливой дымке. Странное чувство охватило её – словно она стала свидетелем поворотного момента в чьей-то судьбе.
Прошла неделя. Дарья продолжала разносить письма и квитанции по привычному маршруту. Однажды, проходя мимо того самого сквера, она увидела на скамейке знакомую фигуру. Николай Сергеевич сидел с книгой, но выглядел иначе – в новом пальто, чисто выбритый, с аккуратно подстриженной бородой.
– Добрый день, – Дарья подошла к нему. – Вы вернулись.
– Здравствуйте, – он улыбнулся, узнав её. – Да, вернулся. И с новостями.
– Какими? – Дарья присела рядом. У неё был обеденный перерыв, можно было позволить себе небольшую паузу.
– Брат оставил мне все, – просто сказал Николай Сергеевич. – Квартиру в центре Москвы, загородный дом, счета в банке, акции его компании. Состояние, которое я даже представить не мог.
– Поздравляю! – воскликнула Дарья. – Значит, теперь вы...
– Богатый человек, – закончил он с легкой иронией. – По крайней мере, на бумаге. Нотариус показал мне письмо от брата. Борис написал, что всегда уважал мой выбор, хоть и не понимал его. Что жалеет о нашей ссоре и хочет хотя бы после смерти исправить то, что не смог при жизни.
– И что вы теперь будете делать? – спросила Дарья, глядя на его новое пальто. – Переедете в Москву?
– Не знаю, – честно ответил он. – Пока снял комнату здесь, недалеко. Купил новую одежду, сходил к врачу – годы на улице не прошли бесследно для здоровья. Привожу в порядок документы.
– Но ведь у вас теперь есть возможность начать новую жизнь, – Дарья не понимала его сомнений.
– В том-то и дело, – Николай Сергеевич задумчиво посмотрел на желтые листья, кружащиеся над дорожкой. – Деньги дают свободу выбора. А выбор – самое сложное в жизни. Я могу вернуться к преподаванию, могу путешествовать, могу заниматься благотворительностью. Но что из этого сделает меня счастливым? Я еще не решил.
– А книги? – вспомнила Дарья. – Вы говорили, что писали книги.
Лицо его просветлело.
– Да, книги. Знаете, в те годы, что я провел на улице, я многое обдумал. У меня есть идея новой книги – об искусстве жить в любых обстоятельствах. О том, что человек – не сумма его имущества и социального положения.
– Это было бы интересно прочитать, – искренне сказала Дарья.
– Я подарю вам экземпляр, когда напишу, – пообещал он. – В знак благодарности за то, что вы отнеслись ко мне как к человеку, а не как к бездомному, когда принесли то извещение.
Дарья смутилась:
– Я просто делала свою работу.
– Нет, – мягко возразил он. – Вы сделали больше. Вы выслушали мою историю, не осудив и не пожалев. Это дорогого стоит.
Они еще немного поговорили о его планах, о книгах, о жизни. Потом Дарья попрощалась – нужно было возвращаться к работе.
Позже она узнала, что Николай Сергеевич купил небольшой дом на окраине города. Открыл там бесплатную библиотеку для детей из малообеспеченных семей. Начал писать книгу. Иногда его видели на той же скамейке в сквере – он сидел с томиком Чехова и кормил голубей, как раньше. Только теперь местные жители здоровались с ним, останавливались поговорить, приглашали на чай.
История Николая Сергеевича напоминала Дарье, что за внешней оболочкой каждого человека скрывается целый мир – со своими взлетами и падениями, радостями и трагедиями. Что иногда судьба делает неожиданные повороты, возвращая человеку то, что казалось безвозвратно потерянным. И что истинное богатство – не в банковских счетах, а в способности сохранить достоинство и найти смысл в любых обстоятельствах.
А еще эта история научила её внимательнее относиться к людям, которым она доставляет почту. Ведь иногда обычное письмо может изменить чью-то жизнь.
Дорогие читатели! Если вам понравилась эта история, не забудьте поставить лайк и подписаться на мой канал. А в комментариях поделитесь – верите ли вы в такие удивительные повороты судьбы? Бывали ли в вашей жизни случаи, когда одно событие или встреча полностью меняли привычный ход вещей? Ваше мнение очень важно для меня!