— Ну, с чего начнём? — спросил Иван, стараясь говорить спокойно, хотя сердце колотилось так, будто готово было выпрыгнуть из груди.
Степан не сразу ответил. Он медленно подошёл к старому деревянному столу, заваленному свитками, сушёными травами и ржавыми ключами. Порывшись в этом хаосе, он вытащил массивный медный ключ с потемневшей бородкой и направился в дальний угол избы.
Там, под слоем пыли и паутины, стоял сундук — не просто ящик, а настоящий реликварий прошлого. Его бронзовые петли скрипнули, когда Степан вставил ключ и повернул его. Звук был глухим, почти торжественным, словно сама память предков пробуждалась после долгого сна.
— Посмотри, — сказал Степан, откинув крышку, — сколько добра досталось тебе в наследство.
Иван подошёл ближе. Внутри сундука лежало нечто, от чего у него перехватило дыхание. Это был не просто арсенал — это была история.
Там были книги в кожаных переплётах с золотым тиснением, страницы которых пахли ладаном и старой кровью. Была кольчуга — не театральная бутафория, а настоящий средневековый доспех, сплетённый из сотен мелких колец, каждое из которых, казалось, хранило отголосок древнего боя. Рядом стояли банки с этикетками на церковнославянском: «Пепел осины», «Пыль с могильной плиты», «Соль из-под алтаря».
И, конечно же, оружие.
Серебряная сабля с рукоятью в виде волчьей головы. Пистолет системы Маузера — старый, но ухоженный, с гравировкой на стволе: «Non mortui, sed dormientes» («Не мёртвые, но спящие»). А рядом — коробка с патронами, каждый из которых был начинён не свинцом, а сплавом серебра и осиновой золы.
— Ну как? Впечатляет? — усмехнулся Степан, доставая вещи из сундука. — Давай вооружаться.
Он протянул Ивану кольчугу:
— Надевай. Ещё не хватало, чтобы упырь тебя ранил. Серебро и осина в плетении — не для красоты. Теперь это твоя вторая кожа.
Иван неловко натянул доспехи. Кольца холодили кожу, но при этом словно окутывали его защитой. Степан тем временем рассовал по карманам его куртки мешочки с порошками:
— Это для отпугивания. Это для очищения. А это… — он на мгновение замялся, — на крайний случай. Не спрашивай, пока не придёт время.
Затем он вручил Ивану Маузеру три заострённых осиновых кола, обёрнутых чёрной тканью.
— Держи крепче. Пальцы не дрожат?
Иван покачал головой, хотя руки его дрожали.
Сам Степан взял винтовку — старую, с деревянным ложем — и ту самую серебряную саблю. На поясе у него уже висел пояс с амулетами и мешочками.
— Ну, с Богом, — тихо сказал он, и в этих словах прозвучало не благословение, а прощание.
Они вышли за околицу. Деревня осталась позади, а впереди раскинулся лес — не просто роща, а древний, почти одушевлённый массив, где деревья росли так близко друг к другу, что их кроны смыкались над головой, превращая день в сумерки.
Иван не выдержал:
— Скажи... вы что, клад нашли? Откуда столько раритетов?
Степан усмехнулся, но в его глазах не было веселья.
— Этим делом ещё наши прадеды занимались. Охотились. Защищали. Умирали. Всё, что ты видел в сундуке, — не трофеи. Это наследие. Каждая вещь — память о том, кто пал, защищая родную землю.
Он помолчал, глядя вдаль.
— А с серебром нам помогает церковь. Священник благословляет металл, освящает пули. Так и живём — между молитвой и выстрелом.
Потом добавил уже серьёзнее:
— Я тебе потом всё расскажу. Но пока будь начеку. Всё это кажется странным. Обычно вурдалаки не отходят далеко от места захоронения. Я точно знаю: в том месте, где мы встретили девочку, ничего подобного не было. Ни старых могил, ни проклятых камней. А значит, она откуда-то пришла.
Степан остановился и повернулся к Ивану:
— Я и не знал, что они на такое способны. И что-то мне подсказывает... нам придётся нелегко.
Лес становился всё гуще. Сквозь листву едва пробивался свет, превращаясь в тусклые полосы, похожие на призрачные пальцы. Воздух пропитался сыростью, запахом гниющей листвы и чем-то ещё — тяжёлым, сладковато-тошнотворным, как разлагающаяся плоть.
Иван почувствовал, как по спине пробежал холодок. Не от холода — от предчувствия.
— Мы на месте, — сказал Степан, остановившись у поваленного дуба, корни которого торчали из земли, как костлявые пальцы. — Будь внимательнее. Не заходи в тень — особенно под деревьями. Ищи неровности на земле: провалы, бугры, следы раскопок. И держи маузер на виду. В любой момент.
Словно в ответ на его слова небо начало затягивать грозовыми тучами. Ветер усилился, шелестя листвой, словно лес предупреждал о чём-то.
— Как не вовремя, — проворчал Степан. — Без солнца мы уязвимы. Держи пистолет наготове.
Иван кивнул, сжимая рукоять маузера так, что побелели костяшки пальцев. Сердце стучало в висках, как боевой барабан. Он вспомнил слова Степана: «Солнце — наш союзник. Тьма — их стихия».
Они двинулись дальше, шагая медленно, почти бесшумно и тщательно осматривая каждый сантиметр земли. Но следов упыря не было. Ни когтей, ни крови, ни запаха. Только тишина — зловещая, гнетущая.
Иван так увлёкся поисками, что не заметил, как отстал от Степана. Лишь оглянувшись, он понял, что рядом никого нет. Только деревья, тени и гнетущая тишина.
Он замер.
«Надо вернуться», — подумал он, уже поворачиваясь.
Но в этот момент из-за дерева, словно сотканное из тьмы, выпрыгнуло нечто.
Запах гниющей плоти ударил в нос, и на глаза навернулись слёзы. Перед ним стоял упырь. Его тело словно разлагалось на глазах: кожа свисала клочьями, из-под неё торчали кости, глаза горели багровым огнём, а из пасти капала чёрная слизь.
— Ты скоро сдохнешь! — прохрипел он голосом, похожим на скрежет ржавого железа. — Скоро вы все сдохнете!
И с диким рыком набросился на Ивана, пытаясь впиться клыками ему в горло.
Но в последний момент Иван приподнял плечо, и кольчуга сделала своё дело.
Едва лапы упыря коснулись серебряных колец, как он с истошным воплем отскочил назад. Его плоть зашипела и пошла пузырями, словно обожжённая кислотой. Он корчился от боли, но в его глазах пылала не ярость, а ненависть.
Иван не стал медлить. Вскинув маузер, он начал стрелять.
Бах! Бах! Бах!
Но монстр оказался невероятно быстрым. Он мелькал между деревьями, как тень, уворачиваясь от пуль. Ни одна не попала в цель.
Патроны закончились.
Иван лихорадочно полез за пояс — достал кол. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвёт грудь. Где Степан? Почему он не слышит выстрелов?
Упырь, придя в себя, начал приближаться. Медленно. Уверенно. Как палач.
Иван сжал кол в руке, готовясь к последнему рывку.
Но вдруг за спиной раздалось рычание.
Глубокое, низкое, полное первобытной силы.
Из-за деревьев выскочил ещё один монстр — но не упырь. Это был зверь огромного роста, покрытый белоснежной шерстью, с глазами, горящими ярко-синим огнём, как два ледяных факела. Он напоминал оборотня, но был гораздо древнее, могущественнее, почти божественнее.
Иван замер, не зная, кого бояться больше.
Но зверь даже не взглянул на него.
С рёвом, сотрясшим лес, он бросился на упыря.
То, что произошло дальше, длилось всего пару секунд — и навсегда отпечаталось в памяти Ивана. Белый зверь схватил упыря за горло, вонзил клыки ему в грудь и разорвал его на части, словно тот был тряпичной куклой. Чёрная кровь брызнула во все стороны, но, коснувшись земли, тут же с шипением испарилась.
Тишина вернулась.
Белый зверь стоял над останками, тяжело дыша. Затем он медленно повернул голову к Ивану. В его глазах не было злобы — только усталость и что-то похожее на… признание.
Иван почувствовал, как земля уходит из-под ног. В глазах потемнело. Силы покинули его.
Он рухнул на колени и потерял сознание.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Подписывайтесь на канал.
Ставьте лайк
Благодарю за внимание.