Где солнце, уходя, целует океан,
И пена на песке — жемчужная кайма,
Ведёт свой страстный танец огненный дурман —
Она сама любовь, она сама зима.
Босая на песке, под шёпот сонных волн,
Рисует каждый шаг немыслимый узор.
И каждый, кто её движением пленён,
В её глазах читает нежный взор.
В ней кровь бурлит, как сок из сотен алых роз,
Что дарят аромат и колются шипом.
Она — дитя стихий, дитя ветров и гроз,
Что оставляет в сердце огненный излом.
Мужчины смотрят вслед, вздыхая тяжело,
Мечтая хоть на миг коснуться этих рук.
Но сердце-уж давно закрыто на засов,
В нём слышен лишь один родной и нежный звук.
Один-единственный, кому она верна,
Чьё имя в тишине её лепечут губы.
И в танце для него сгорит она до тла,
Под звуки страсти, что нежны и грубы.
Где солнце, уходя, целует океан,
И пена на песке — жемчужная кайма,
Ведёт свой страстный танец огненный дурман —
Она сама любовь, она сама зима.
Босая на песке, под шёпот сонных волн,
Рисует каждый шаг немыслимый узор.
И каждый, кто её движением пленён,
В её глазах читает нежный взор.
В ней кровь бурлит, как сок из сотен алых роз,
Что дарят аромат и колются шипом.
Она — дитя стихий, дитя ветров и гроз,
Что оставляет в сердце огненный излом.
Мужчины смотрят вслед, вздыхая тяжело,
Мечтая хоть на миг коснуться этих рук.
Но сердце-уж давно закрыто на засов,
В нём слышен лишь один родной и нежный звук.
Один-единственный, кому она верна,
Чьё имя в тишине её лепечут губы.
И в танце для него сгорит она до тла,
Под звуки страсти, что нежны и грубы.