Андрей припарковал свой потрёпанный фургончик у старого панельного дома на окраине города. Было утро, едва пробивались первые лучи солнца, и воздух ещё хранил прохладу осенней ночи. Он взглянул на адрес в заказе: квартира 47, вызов по замене крана. Обычная работа для сантехника со стажем, каких у Андрея было уже пятнадцать лет. Он собрал инструменты, накинул рабочую куртку и направился к подъезду, не подозревая, что этот день изменит его жизнь.
Дверь ему открыла женщина лет тридцати пяти, с тёмными волосами, собранными в небрежный пучок, и усталым, но удивительно живым взглядом. Её звали Елена. Она приветливо улыбнулась, провела его в кухню и указала на раковину, где старый кран жалобно капал, оставляя ржавые пятна на эмали.
— Спасибо, что приехали так быстро, — сказала она, наливая себе кофе. — Это уже невыносимо. Живу одна, некому было вызвать раньше.
Андрей кивнул, привычно оценивая масштаб работы. Кран действительно был старым, почти антикварным, и потребовалась замена. Пока он возился с инструментами, Елена осталась на кухне, изредка бросая взгляды в его сторону. Разговор завязался сам собой — о погоде, о ценах на ремонт, о жизни в большом городе. Её голос был мягким, с лёгкой хрипотцой, и Андрею, несмотря на усталость после ночного дежурства, было приятно её слушать.
Работа заняла около часа. Андрей заменил кран, проверил систему, убрал за собой и уже собрался уходить, когда Елена предложила ему чашку кофе. Он хотел отказаться — дома ждала жена, Маша, и двое маленьких детей, — но что-то в её глазах, в её искренней улыбке заставило его согласиться. Они сели за стол, и разговор перешёл на более личные темы. Елена рассказала, что недавно развелась, что живёт одна и старается заново обрести себя. Андрей, в свою очередь, упомянул семью, но заметил, как её взгляд слегка помрачнел.
— Дети — это счастье, — сказала она тихо. — Но иногда кажется, что брак становится клеткой.
Её слова задели Андрея. Он и Маша были женаты десять лет, и последние годы их отношения превратились в рутину. Постоянные ссоры из-за денег, усталость от работы, редкие моменты близости — всё это копилось, как пыль на старой мебели. Он не ответил, лишь кивнул, чувствуя, как внутри просыпается что-то давно забытое — желание быть услышанным, понятым.
Солнце поднялось выше, и день обещал быть тёплым. Елена предложила открыть окно, и в комнату ворвался свежий воздух, смешанный с ароматом листвы. Они продолжали разговаривать, и Андрей заметил, как легко ему с ней. Она смеялась над его шутками, задавала вопросы, которые заставляли его задуматься. В какой-то момент она достала бутылку вина, сказав, что это её способ расслабиться после тяжёлого дня. Андрей колебался, но всё же согласился на один бокал.
Вино размягчило его осторожность. Они перешли в гостиную, где Елена включила тихую музыку. Разговор стал более откровенным. Она рассказала о своём бывшем муже, который изменял ей, о том, как она чувствовала себя преданной. Андрей, в свою очередь, признался, что его брак трещит по швам, что он устал быть единственным, кто держит семью на плаву. Их взгляды встретились, и в воздухе повисло напряжение, которое ни один из них не решался разорвать.
— Иногда хочется просто забыть обо всём, — тихо сказала Елена, придвигаясь ближе. Её рука случайно коснулась его колена, и Андрей почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Он знал, что должен уйти, но ноги словно приросли к полу.
Произошло это неожиданно. Елена наклонилась и поцеловала его — мягко, но с такой страстью, что у Андрея закружилась голова. Он не сопротивлялся. Годы подавленных эмоций, нереализованных желаний вырвались наружу. Они провели ночь вместе, и утро застало их в объятиях на её диване, окружённом пустыми бокалами и смятыми подушками.
Андрей проснулся от звука будильника на своём телефоне. Было уже поздно — почти восемь утра. Он вскочил, осознавая, что дома его ждут вопросы, а на работе — недовольство из-за опоздания. Елена всё ещё спала, её лицо было спокойным, почти детским. Он тихо оделся, оставив записку с извинениями и обещанием перезвонить, и ушёл, чувствуя смесь вины и эйфории.
Дома Маша встретила его холодным взглядом. Дети ещё спали, но она явно ждала объяснений.
— Где ты был? — спросила она, скрестив руки на груди.
— Задержался на вызове, — соврал Андрей, избегая её глаз. — Кран был сложный, пришлось разбираться.
Маша прищурилась, но ничего не сказала. Она знала, что он врёт, — интуиция жены редко подводит. Андрей прошёл в ванную, чтобы привести себя в порядок, но в зеркале видел не только своё отражение, но и образ Елены, её улыбку, её прикосновения. Он пытался подавить эти мысли, но они возвращались снова и снова.
День прошёл в напряжении. Маша была молчалива, а дети чувствовали атмосферу и держались тише обычного. Андрей пытался сосредоточиться на работе, но мысли уносились к Елене. Он понимал, что совершил ошибку, но часть его — та, что устала от рутины, — не хотела раскаиваться.
Вечером Маша неожиданно заговорила.
— Андрей, я нашла твою куртку в машине. Там был чей-то волос. Длинный, тёмный. Объясни.
Его сердце сжалось. Он пытался придумать оправдание, но слова застряли в горле.
— Это… наверное, с последнего вызова, — пробормотал он. — Клиентка могла оставить.
Маша посмотрела на него с такой смесью боли и гнева, что он почувствовал себя обнажённым.
— Не ври мне, — сказала она тихо. — Я не дура. Если у тебя кто-то есть, скажи прямо.
Андрей молчал. Он не знал, что сказать. Признаться означало разрушить семью, солгать — продолжать жить во лжи. Маша ушла в спальню, хлопнув дверью, и он остался один на кухне, глядя на холодный чайник.
На следующий день Елена позвонила. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась неуверенность.
— Андрей, ты обещал перезвонить. Я не хочу тебя давить, но… что мы будем делать?
Он замялся. Часть его хотела продолжить, но другая — та, что всё ещё любила Машу, — кричала остановиться.
— Елена, это было ошибкой, — сказал он наконец. — У меня семья. Я не могу так.
Она молчала несколько секунд, а затем вздохнула.
— Понимаю. Но если передумаешь… ты знаешь, где меня найти.
Андрей положил трубку, чувствуя, как внутри всё сжимается. Он решил, что должен поговорить с Машей, рассказать правду, пусть даже это стоило ему всего. Вечером, когда дети уснули, он сел рядом с ней на диване.
— Маша, я должен тебе кое-что сказать, — начал он, и его голос дрожал. — Я был с другой женщиной. Одна ночь. Это не повторится, клянусь.
Маша посмотрела на него, и слёзы покатились по её щекам. Она не кричала, не устраивала сцен — просто плакала, и это было хуже всего. Она встала и ушла в детскую, оставив его одного с его чувством вины.
Недели шли, и в доме повисла тишина. Маша не подавала на развод, но и не разговаривала с Андреем, кроме как о детях. Он пытался загладить вину — помогал по дому, проводил время с сыновьями, но трещина между ними только углублялась. Елена больше не звонила, и он был благодарен за это, хотя иногда ловил себя на мысли о ней.
Однажды вечером Маша принесла ему документы. Это было заявление на развод. Она посмотрела на него с усталой решимостью.
— Я не могу жить с человеком, которому не доверяю, — сказала она. — Но ради детей давай сделаем это спокойно.
Андрей кивнул, чувствуя, как рушится всё, что он строил годами. Он подписал бумаги, зная, что заслужил это. Но в глубине души он понимал, что эта ночь с Еленой была не только его ошибкой, но и следствием того, что он давно перестал заботиться о своём браке.
Он переехал в небольшую квартиру, начал новую жизнь. Работа стала его спасением, а мысли о Елене и Маше постепенно угасали. Но каждый раз, когда он чинил кран, он вспоминал тот день — день, когда всё изменилось.