Только что вернулась с концерта. В ушах еще звенит музыка, в крови пульсирует ритм, а в душе — легкая, светлая усталость от пережитых эмоций. Включаю компьютер, и новостная лента отвешивает оглушительную пощечину: «Трое в масках ограбили галерею Аполлона в Лувре».
Семь минут. Всего семь минут, по словам министра. Четыре, уточняет другой. За это время тени в масках вынесли кусок истории. Девять предметов из коллекции Наполеона III. Ожерелья, броши, тиара… Мои пальцы сами собой тянутся к шее, будто пытаясь представить тяжесть того самого исчезнувшего ожерелья.
Холодное золото, огранка бриллиантов, впитавших свет бесчисленных свечей на балах Второй империи.
И самый страшный комок в горле — риск, что эти артефакты, эти свидетели эпохи, будут проданы по частям или вовсе переплавлены в безликие слитки.
Утилизированы, как мусор. Мысль об этом вызывает почти физическую тошноту.
Ценность — не в граммах металла и каратах камней, а в их истории, в их ауре. Украсть их — все равно что вырвать страницу из древней рукописи и использовать ее для растопки.
Новость сообщает, что недалеко от музея нашли сломанную корону императрицы Евгении. Бедная, униженная корона, выброшенная на парижскую мостовую, как пустая бутылка.
Эта деталь кажется особенно символичной и горькой. И странное, двойственное облегчение: легендарный «Регент», бриллиант с его чистой, почти неземной душой, — уцелел.
Но все эти факты, цифры, противоречия чиновников — лишь внешний шум. А внутри меня что-то перевернулось и вытащило наружу мое собственное, запылившееся воспоминание о Лувре. Я была там давно, и посетить Лувр для меня было куда важнее Эйфелевой башни. Да что там, я могла не увидеть Сену, но Лувр посетить обязана. Я не считаю себя высоким ценителем искусства, но мое образование просто не даст мне пройти мимо достояния всего мира.
Я помню тот день. Мы прошли практически без очереди. Я опробовала на себе лайфхак приобретения билетов. Все сработало. В магазине Галерея Карузель есть автоматы с билетами. К тому же это самый быстрый способ попасть в Лувр минуя пирамиду. Очередь действительно была отдельная и небольшая.
И вот, я чувствовала себя как ребенок в лавке Санты. Я просто пошла в сторону зала Сюлле, с желанием обойти все.
Да, я наивная. Но главное, что я старалась. Карта помогла, но не сильно. Вроде бы везде есть указатели, но потеряться в Лувре вовсе не составляет труда. Хотя, я не против была потеряться.
Пока мальчики думают о Римской Империи, то девочки размышляют о Древней Греции. Три Грации...
«Спящий Гермафродит» – это очень древняя скульптура, дата создания которой неизвестна. Матрас же был создан в 1620 году. Мне из зала больше всего запомнился «Мальчик с гусем». Не знаю почему, но он вызвал странные ощущения.
Конечно, как и положено, статуи греческих богов присутствуют: Богиня Афина, Зевс. . А также та, ради которой пришла и я — Венера Милосская.
Когда я поднималась по лестнице вверх, четким саундтреком к этому моменту был Рамин Джавади. Я ощутила себя в септе Бейлора, идущей на чей-то суд. Но вверху нас ожидает Крылатая Ника Самофракийская.
А я поражалась росписи потолков и стен. Этому великолепию, этому храму.
Из зала Древней Греции я попала в картинную галерею. И пока все смотрели на картины, то я не могла оторвать свой взор от росписи и убранства. Не подумайте дурного, картины я тоже смотрела:
«Жанна д'Арк»,
«Вступление крестоносцев в Константинополь»...
Я изучала историю и мировую культуру, но никто не задумывался о размерах полотен, о том, какого это было создавать такие гиганты, как «Коронация Наполеона».
Множество картин на религиозные мотивы ведут нас к шедевру, который мечтают увидеть посетители Лувра.
И вот, после бесконечной анфилады залов, ты оказываешься в эпицентре особого микроклимата — перед «Джокондой». Её охраняет пуленепробиваемое стекло и плотное кольцо из людей, щелкающих камерами.
Это странный ритуал: ты стоишь в этой толпе, стараясь поймать взгляд с портрета, и ловишь себя на мысли, что смотришь не столько на саму картину, сколько на миф, на икону поп-культуры. Но в какие-то доли секунды, когда голова другого туриста не заслоняет обзор, ты всё же видишь её — живую женщину с той самой, неразгаданной улыбкой, которая заставляет забыть о суете вокруг.
Вы ведь знаете суеверие? Если Мона Лиза вам покажется грустной, то ближайшее будущее будет грустным, а если наоборот, то счастливым. Ученые же говорят, что тот, кто в данный момент счастлив, то видит ее улыбку. Она мне казалась отражением меня — счастливой. А вот девочка рядом со мной спросила маму, почему женщина на картине такая грустная.
Затем я, как осознанный турист, заблудилась совсем. Представила себя придворной дамой в покоях.
Вообще, можно сказать, что сам замок уже отдельный предмет искусства, который зачастую отвлекает к себе или же подчеркивает чувства, возникшие от любования шедеврами. Именно это ощущение неприкосновенной, вечной красоты я и вынесла из того визита.
И теперь, глядя на новость о ограблении, я понимаю, что рана нанесена не по витрине, а по этому ощущению. Министр культуры говорит, что вопрос безопасности — давняя проблема, которой не уделяли внимания 40 лет. Сорок лет! Получается, что халатность и равнодушие годами подтачивали стены этой крепости культуры, пока в них не образовалась дыра.
В тот свой день я ходила больше 4 часов, но не прошла все — мой телефон начал садиться. По итогу я поняла, что музей невероятно прекрасен и чтобы обойти его, нужно минимум еще один день. Так что для меня это повод вернуться.
Сегодняшний вечер начался с музыки, которая рождала в душе красоту. А закончился осознанием хрупкости этой красоты перед лицом грубой силы. Украденные драгоценности — это рана на теле Лувра. Это пощечина всем, кто верил, что некоторые вещи просто неприкосновенны. Что есть места, где история в безопасности.
Оказывается, нет. Ничто не в безопасности, если за этим не стоит чья-то любовь, забота и неустанная бдительность. И сейчас, глотая комок в горле, я понимаю, что хочу верить лишь в одно: что эти сокровища найдутся. Что они вернутся под тот самый расписной свод Галереи Аполлона, чтобы и через сто лет какой-нибудь мальчик или девочка, запрокинув голову, могли прошептать: «Какая красота».
В двух словах о Лувре? Попыталась. Это даже не рассказ о путешествии и не список достопримечательностей. Это — мои мысли, нахлынувшие словно волна, и живые воспоминания, которые отозвались в душе тревогой после новостей ограбления. Это чувство, а не маршрут. Но если вам захотелось прогуляться по Лувру именно таким — огромным, живым и немного личным, каким его увидела я, — пишите в комментариях. И тогда я обязательно расскажу и покажу нашу прогулку в настоящем фоторепортаже, где главным героем станет само это великолепие.