Весна 2024 года выдалась на редкость тяжелой в моральном плане. Полное отсутствие перспектив на какое-либо дальнейшее развитие приводило в отчаяние. Смириться с таким положением дел было просто невозможно, как бы не уговаривали окружающие. Поймут меня только мамы детей, которые были или находятся в таком состоянии на постоянной основе. Дети – наше будущее. Если они по каким-либо причинам лишены возможности интегрироваться в общество, на этом будущем стоит крест.
Никакой толерантности от нашего общества ожидать не стоит. Умерли родители – ребенок (или уже взрослый) с нарушениями никому не нужен. Способность его выживания зависит от того уровня, который удалось наработать, закрепить и довести до автоматизма родителям. Хотя бы в части навыков самообслуживания. Если это психиатрия, серьёзная интеллектуальная недостаточность, маломобильность, зависимость от лекарственного обеспечения – это уже не просто задачка со звездочкой, а, зачастую, невыполнимая задача. Жить с этими мыслями невыносимо тяжело. Да ещё и от условно нормальных взрослых граждан прилетают плевки на тему «наплодили уродов».
При отсутствии должного информирования о причинах и последствиях заболеваний со стороны государства очень многие граждане по советской привычке перекладывают всю ответственность на родителей. Упрекая их в маргинальном образе жизни, плохой генетике и даже греховности. Безусловно и такие семьи есть, но основная масса родителей, которая как раз борется за будущее своих детей, абсолютно адекватны, делали все обследования своевременно, ничего запрещенного не употребляли и вели благостный образ жизни. Последним «прилетает» больше всего негатива, причем, нередко от медицинских работников, которые прекрасно осведомлены не только о причинах болезней, но и об уровне медицинского сопровождения детей в государственных и частных лечебных учреждениях.
Первичное лечение
Итак, вернемся к основной теме. Обследования были проведены, лечение назначено, никаких гарантий на выправление врач мне не давала. Всё общение было из серии «дела плохи, лечиться будем, по ходу пьесы разберемся с дальнейшими перспективами». В качестве лечения был назначен один ноотропный препарат в микродозировке на месяц, который назначают инсультникам, и курс массажа с разминкой на платформе Галилео для расслабления мышц.
Напомню, что у Артура присутствовал сильный перекос. Левое плечо было значительно ниже правого, равновесие он держал с трудом, часто ходил «по касательной». Появились все эти проблемы после того, как мы всей семьёй переболели омикроном. До этого с моторикой всё было отлично. Я подозреваю, что при врожденных проблемах с сосудами популярная болячка их фактически «добивает», усугубляя проблемы с кровообращением.
Массажист был с средним специальным медицинским образованием, высшим образованием в сфере реабилитации пациентов с различными нарушениями и дополнительной квалификацией в сфере кинезиологии. Причем, последнее образование было получено при обучении у создателя данного направления, когда тот при жизни приезжал в Москву. Всё это сыграло значительную роль в улучшении состояния Артура. Осанка выправилась, перекос ушёл почти полностью, походка стала абсолютно нормальной. Также специалист выслал курс упражнений на растягивание мышц для улучшения кровообращения, который мы делали всё лето и периодически повторяем курсами.
После окончания курса массажа были изготовлены ортопедические стельки, которые мы используем до сих пор, периодически меняя и корректируя. Хочу сказать, что, если у вас есть проблемы с болями в пояснице, коленях и ступнях, стоит рассмотреть этот вариант и для себя тоже. Естественно, у взрослого человека ничего уже не корректируется, но в качестве поддержки такие стельки стоящее приобретение.
Перерыв и первые результаты за лето
Наш невролог после месячного и полуторамесячного лечения всегда делает перерыв, чтобы накопленный в организме препарат смог раскрыться. Более того, летом, никакого медикаментозного лечения не назначается, только полноценное питание, игры на свежем воздухе, плавание и прочие летние радости.
Первый эффект после майского лечения мы увидели в июле. У Артура буквально в течение недели начал меняться взгляд. Он стал более сфокусированным, более осознанным, каким-то испуганно-заинтересованным. Это сравнимо, наверное, с состоянием человека, которого резко разбудили, и он приходит в себя, начиная медленно понимать, что происходит вокруг. Этот взгляд у своего ребёнка я обнаружила в первый раз. Он был какой-то более взрослый, как взгляд нормотипичного ребёнка в младшей школе.
Дальше больше. В течение последующих двух недель стала появляться какая-никакая обращенная речь. Так как оставить Артура дома я никак не могла, то всегда возила с собой, благо его поведение позволяло находиться в обществе без негатива со стороны общественности. И вот в один из таких дней я ему сказала, что пора ехать в магазин за едой. Он напряженно вслушивался в то, что я говорю, долго это переваривал, соображал, глазенки бегали (я буквально чувствовала, как крутятся шестеренки в его голове) и выдал: рыба суп хочу, купи рыба, лук, яйцо, сок. Всё это очень тихо, еле внятно, но это была обращенная речь.
Уже в магазине в последующие пару недель Артур начал запоминать, что и где лежит, что мы обычно покупаем, и складывать это всё в корзину. Для обычного ребёнка без каких-либо нарушений или с минимальными подобные действия являются абсолютной нормой, но для моего товарища это был огромный скачок в развитии.
После всех этих событий он начал обдумывать, что он хочет, что не хочет, пытаться объяснить мне это словами. Стал проявлять интерес к готовке, брал в руки нож, чтобы нарезать лук, колбасу, пытался (и весьма успешно) тереть морковь на тёрке. Стал осознавать своё тело в пространстве, класть подушку поудобнее, трогать окружающие вещи и пытаться передать своё ощущение словами (тепло, холодно, мокро и т.д.). Подтянулись и навыки самообслуживания: самостоятельная чистка зубов утром и вечером, мытьё тела, вытирание грязи с рук и поверхностей, уборка (отнести посуду в раковину, мусор в корзину, подмести то, что рассыпал).
Контакта с другими людьми по-прежнему не было, за исключением коротких перепалок с братом. Понимание речи других людей тоже полностью отсутствовало, для него это был белый шум. Причём, как я позднее заметила, не понимал он и сути самых элементарных диалогов в мультиках, только считывал происходящее по картинке.
Учитывая тот факт, что весь контакт с миром был сосредоточен исключительно на мне, а ребёнок продолжал выглядеть «странненьким», все мои рассказы о происходящих изменениях воспринимались окружающими весьма скептически. Больше скажу, учитывая моё психоэмоциональное состояние, длительное время сопровождавшееся слезливостью, и наступившее вдруг оживление и местами даже всплески радости, близкие подумали, что у меня потихоньку уезжает крыша. Стало поступать много советов от наблюдавших за Артуром людей оформить ему инвалидность, вплотную заняться воспитанием старшего сына и «отпустить ситуацию» с младшим.
Наша чудесная невролог также не особо поддерживала моё радостное щебетание и очень скептически спрашивала про успехи Артура. Выписав курс бадов для улучшения памяти на август, она отпустила нас до сентября, порекомендовав отстать от ребенка с какими-либо занятиями и дать ему спокойно отдыхать. Естественно, последний совет я не послушала и решила начать работу по возвращению учебного поведения.
Продолжение следует…
_____________________________________________________________
Расскажите, когда вы впервые заметили минимальные изменения в поведении своего ребенка после лечения и (или) коррекционной работы?
Что это были за изменения и в каком возрасте?
Какие по вашему мнению мероприятия дали в тот момент наилучший результат, спровоцировавший толчок к развитию?
#аутизм; #рас; #алалия; #логопедия; #дефектология; #коррекция