Вечер медленно опускался на город, словно тяжёлое одеяло. За окном кухни гасли фонари, а в небе уже мерцали первые звёзды — холодные, отстранённые, словно знавшие что-то, чего не знал Иван. Он сидел за старым деревянным столом, сжимая в ладонях чашку с остывшим чаем. Пар давно рассеялся, но он всё ещё делал вид, что пьёт, — просто чтобы чем-то занять руки. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных напольных часов в коридоре. Сегодня их отсчёт казался особенно громким, почти обвинительным.
День выдался на удивление удачным. Работа шла как по маслу: проект, над которым он бился несколько месяцев, наконец-то был принят без единой пометки. Клиент, обычно ворчливый и скупой на похвалу, сегодня улыбался, хлопал его по плечу и, словно в благодарность за чудо, перевёл на счёт сумму, почти на треть превышающую оговоренную. «Жизнь налаживается», — подумал Иван утром, выходя из офиса. Даже погода словно подыгрывала: солнце, редкий гость в этом октябре, разогнало тучи и согрело плечи сквозь пальто.
А теперь — это. Это странное, глухое беспокойство, будто кто-то тихо стучит в дверь его сознания, требуя впустить что-то неприятное. Оно не имело формы, не имело причины — и оттого было ещё страшнее. Он перебирал в памяти каждую минуту прошедшего дня: встречи, разговоры, даже случайную улыбку продавщицы в кофейне. Всё было на месте. Всё было в порядке. Кроме него самого.
«Откуда это?» — спросил он пустоту, но та не ответила.
Внезапно тишину нарушил звонок. Резкий, настойчивый, словно он знал, что его ждут. На экране телефона, лежавшего на краю стола, вспыхнуло имя: Отец.
Иван поморщился, как от неприятного запаха. Палец замер над кнопкой отклонения вызова. Он не брал трубку уже больше года. Не отвечал на сообщения. Не открывал письма. С тех пор как в последний раз услышал этот голос — сдавленный, просительный, полный вины, которую Иван не собирался прощать.
— Тебя ещё не хватало, — пробормотал он вслух, хотя его никто не слышал.
Отношения с отцом были не просто испорчены — они были похоронены. Глубоко, с камнем на сердце. Когда Ивану исполнилось пятнадцать, отец собрал два чемодана, оставил на кухонном столе записку в три строки и исчез. Без объяснений. Без слёз. Просто уехал в какую-то глухую деревню, где, по его словам, «можно начать всё с чистого листа». Мать тогда не плакала — она просто постарела за одну ночь. А через три года умерла. Тихо. В больнице. В одиночестве. Иван пришёл уже после того, как они закрыли глаза.
Он никогда не говорил об этом вслух, но в глубине души был убеждён: отец убил её. Не ножом и не ядом — своим отсутствием. Пустотой, которую он оставил после себя. Той самой пустотой, которая до сих пор жила в их квартире, в шкафу с его старыми рубашками, в запахе табака, который иногда, в самые неожиданные моменты, всплывал в памяти.
Телефон продолжал звонить. Неотступно. Упрямо. Как будто знал, что сегодня — последний шанс.
Иван вздохнул и поднёс телефон к уху.
— Алло?
— Алло, это Иван Мельников? — спросил чужой голос. Глуховатый, с лёгкой хрипотцой, как будто говоривший всю жизнь курил.
— Да. А вы кто?
— Меня зовут Степан. Я сосед вашего отца. Живу через дорогу, в синем доме с верандой. — Пауза. Затем тише: — Иван… прими мои соболезнования. Твой отец умер.
Слово «умер» повисло в воздухе, как дым над погасшей свечой. Иван не сразу понял, что услышал. Он моргнул. Посмотрел на чашку. На часы. На окно. Как будто реальность могла измениться, если посмотреть на неё под другим углом.
— Что? — выдавил он.
— Сегодня утром. Сердце. — Степан говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась усталость. — Он часто жаловался, но не хотел обращаться к врачам. Говорил: «Пусть будет, как будет». А сегодня… не встал.
Иван молчал. В груди что-то сжалось — не от боли, не от горя, а от странного, резкого ёканья, словно сердце споткнулось о собственную тень.
— Похороны завтра, — продолжил Степан. — В десять утра, на местном кладбище. Приезжай, если сможешь. Он… он часто о тебе говорил. Ждал.
Иван не ответил. Просто положил трубку. Не сказал «спасибо», не спросил подробностей. Просто отключил связь — как когда-то отключил отца от своей жизни.
Он остался сидеть. Неподвижно. Часы в коридоре отсчитывали секунды, но время словно остановилось. Мысли метались, как птицы в запертой комнате: то ненависть — острая, как лезвие, то вдруг — образ отца, стоящего на берегу реки с удочкой в руках и смеющегося над его неуклюжими попытками забросить крючок. «Так не пойдёт, сынок! Вот так — плавно, как будто ветер помогает!» — вспомнил он. А потом — как отец учил его играть в шахматы, терпеливо объясняя каждый ход, даже когда Иван упрямо ставил коня на чёрную клетку. Как они вместе собирали пазлы по вечерам, молча, но в полном согласии. Как однажды в метель отец вытащил его из сугроба, когда тот заблудился по дороге из школы…
Внезапно на глаза навернулись слёзы — горячие, предательские. Он не хотел плакать. Не имел права. Но тело предало его. Плечи задрожали. Он закрыл лицо ладонями, но рыдания вырвались наружу — громкие, безудержные, полные боли, которую он годами держал в себе.
— Ох, папка... папка... — шептал он сквозь слёзы. — Зачем?.. Зачем ты ушёл?.. Почему не сказал?.. Почему не вернулся?..
Он кричал в пустоту, но пустота не отвечала. Только часы тикали. Только ветер шелестел за окном. Только чай в чашке совсем остыл.
Прошло два часа. Или три. Иван не знал. Он просто сидел, пока не высохли слёзы, пока не перестало сжиматься горло, пока не выровнялось дыхание. На кухне стало совсем темно. Он включил свет — тусклый, жёлтый, как воспоминание.
Взглянул на часы: 23:04.
Завтра — в путь. Долгий. Через леса, болота, заброшенные станции. Туда, где отец провёл последние двадцать лет своей жизни. Туда, куда Иван поклялся никогда не ступать.
Он встал, помыл чашку, выключил свет. Прошёл в спальню. Лёг, уставившись в потолок. Сон не шёл. В голове крутился один и тот же вопрос:
А что, если он хотел вернуться?
А что, если он просто не знал, как это сделать?
Но теперь уже поздно. Слишком поздно.
Иван закрыл глаза. Завтра он увидит отца в последний раз.
И, возможно, простит его.
Или, может быть, простит себя.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Подписывайтесь на канал.
Ставьте лайк
Благодарю за внимание.