Конец сентября, холодные ночи, и страх пробирающий до костей. Нас везут на стажировку из учебки за сотню километров в 22-й дивизион.
Про 22-ю площадку нам понарассказывали разных страшных историй, и по слухам там была самая жуткая дедовщина. Дедам было скучно, и они устраивали каждую ночь развлечения. Как-то поставили вместо дневального голую девушку, и ржали глядя на изумленные лица тех, кто входил в казарму. Ну и избивали там так, что многие потом подолгу в медсанчасти лежали.
С нами ехали ещё трое парней, один из которых был наш лучший собеседник Маняхин. Манька тоже достал сержантов своей полной неспособностью выполнять никакие нормативы, и его сослали вместе с нами на перевоспитание. Я с Русланом решили, что пусть нас там хоть убьют, но прогибаться под дедов мы не будем.
Приехали. Во дворе никого. В казарме всего человек пять солдатов. Оказалось что дивизион в тайге, на выезде. Нас быстро взял в оборот один наглый солдат, и каждому дал какую-то работу по хозяйству. Я с Русланом занимался уборкой помещения, и тут этот солдат подошёл к нам, и вежливо попросил постирать его портянки и носки.
Это уже был явный наезд. Когда он всучил мне в руки свои носки, я их бросил ему обратно. Парень налился краской, и зашипел:
- Да ты знаешь кто я?
- Ну и кто ты? - спросил я. Как-то страха от него я не чувствовал.
- Я коптерщик! - с гордостью в голосе сказал он.
- Ну и что? - вопросом ответил я. Тогда я был без понятия кто такой коптерщик, и чем тут стоит гордиться.
- Ну-ну.. - сказал он глядякна нас со злостью, и ушёл. Ничего хорошего это не предвещало.
Нас повели в столовую на обед. Мы шли впереди маленького строя, словно заключённые под конвоем.
Длинный стол. На краю стола большие кастрюли с супом и кашей. Нас посадили в самый конец. Коптерщик, и ещё несколько солдат навалили себе полные миски еды, следующие уже поменьше, и к нам дошли практически пустые кастрюли. Местные парни лопали, и улыбались глядя как мы созерцаем пустые тарелки.
Перед отбоем мы решили что ночью придется драться с дедами, но ночь прошла спокойно. Видимо не хотели портить материалы для развлечения главных дедов этой части, которые были в тайге на выезде, куда нас утром и повезли.
Мои наблюдения тогда выглядели так: дивизион охраняет три мобильные ядерные ракеты, на огромных машинах, которые периодически меняют место дислокации. Ещё в тайге под землёй находится несколько бункеров, с шахтами для ядерных ракет. До границы с Китаем примерно полторы сотни километров.
Знали бы китайцы что можно стырить кучу ракет без боя, поскольку у охраняющих солдат нет патронов. Потом уже узнал, что из-за дедовщины обиженные и униженные солдаты палили по своим дедам. Во всяком случае на этой площадке у всех были автоматы с пустыми магазинами.
Коптерщик ехал вместе с нами как сопровождающий. Посреди тайги на поляне стоял огромный шатёр, который и был казармой. Нас завели внутрь, и мы увидели несколько жирных огромных казахов, сидящих на нарах. Как татаромонголы из фильмов.
Коптерщик подошёл видимо к главному, и зашептал ему на ухо, показывая пальцем на меня и Руслана. Видимо пожаловался на наше поведение, сказал что мы дубеем, и нас следует хорошо проучить.
Деды быстро загрузили нас полезной работой, и до вечера мы занимались всякой фигнёй. Мне дали полное ведро саляры и тряпку, и сказали натирать БТР. На мой вопрос: "Зачем это нужно"? На меня посмотрели как на идиота, и сказали, чтобы блестел. Оказалось что БТР должен всегда блестеть, и выглядеть как новенький.
Маняхин мыл полы в шатре, если это можно назвать полом. Убирал мусор за дедами. Его эго не страдало, поскольку он не чувствовал никакого унижения. Его голова всегда была занята физикой. Он постоянно что-то вспоминал, и систематизировал свои знания. Деды его спросили про меня и Руслана, ну он и рассказал им, что мы каратисты, без всякой задней мысли.
Перед отбоем меня с другом позвали в шатёр. Главный Хан восседал по центру на втором ярусе нар, а по бокам от него сидели ещё несколько жирных казахов.
Картина маслом. Словно Попаданцы попали мы к монголам, и перед нами Чингиз Хан со своей свитой.
Закончилась стодневка, во время которой дедам нельзя есть масло. И вот пост перед окончанием службы закончился, и теперь деды старались съесть масла за все прошлые сто дней. Несколько казахов по краям "сцены" в центре шатра, на которой мы стояли, сидели с полными тарелками паек масла. Глянул я на одного, а он один кусок масла в след за другим отправляет в свой рот, и слюни текут, которые он вытирает рукавом.
Тишина несколько минут. Все разглядывают нас. Говорил только главный Хан.
- Мы тут узнали, что вы борцы. С хорошим акцентом сказал он глядя на нас в упор.
- Ну есть такое. - сказал я.
- У нас тоже есть борец! - сказал Хан, и поднял руку, показывая указательным пальцем в потолок.
Я внезапно подлетел, и рухнул спиной на землю. Поднимаюсь и вижу перед собой казаха пониже меня ростом, и в два раза шире в плечах. Потом узнал, что это был чемпион Казахстана по классической борьбе. Накатила злость, и страха тогда я не чувствовал.
- Любой дурак может бросить сзади изподтишка.
- Дурак! Вы все слышали, он сказал Дурак! - говорил Хан, театральным жестом проведя руками, обращаясь к каждому из зрителей.
Тут рука его остановилась на одном парне, и он сказал:
- Вот ты. Встань, подойти, и ударь его. - сказал он показывая на меня пальцем.
На меня шел здоровый парень, на голову выше меня. Подошёл, замахнулся. Хотел ударить со всей силы. Его кулак летел мне в лицо..
Вот только его кулак чуть-чуть не долетел, мой оказался быстрее. Я вложил всю свою злость в один удар ему в харю. Амбал рухнул на землю, видимо в полной отключке.
В тот момент я был как этот кот на картине.
Дальше как в замедленном кино. Хан в гневе спрыгивает с нар со своей свитой, и нас толпа жирных казахов буквально выносит из шатра в полную тьму. Ничего не видно, зато чувствуется очень хорошо каждый удар ногой в сапогах. Мы только успевали ставить блоки, и подставки под удары. Ничего нам не разбили, но почки видимо отбили хорошо.
Спали в большой машине на узких полках без постели. Я дремал, и не знал в какую позу лечь, все рёбра и спина болели. Под утро меня растолкал невысокой жилистый парень, позвал с собой, сказал что покажет как посты снимать.
Сумерки, с нами ещё один высокий парень. Идём в полутьме по тайге. Я уже ко всему относился созерцательно, и не было сил реагировать на то что я увидел.
Невысокий оказалось был дедом, и главным садистом в части. Видать отрывался за то что сам натерпелся в начале службы. Бесшумно подошли к подземному бункеру. Дежурили там двое. Дед спал в бункере, а дух с автоматом дежурил наверху. Только этот парень сидя спал, обняв свой автомат.
Садист быстро подбежал, вырвал и отбросил далеко автомат.
- Встать сука! Где твоё оружие? - заорал Садист.
Парень спросонья не знал что сказать в своё оправдание. Бил садюга парня как боксерский мешок, профессионально. Пацан рыдая упал на землю, лицо в крови, и всё причитает чтобы вернули автомат. Высокому тоже очень хотелось получить удовольствие, и он врезал ногой по рыдающему парню, после чего тот затих.
Садист подошёл, бросил ему под нос автомат, и сказал что если тот ещё раз заснёт, то будет ещё хуже. На этом безумие разведчиков не закончилось, и они сняли ещё пару постов в таком же духе. После чего Садист сказал, что это было для меня, чтобы я знал, что меня тут ждёт.
Эта жестокость была бы оправдана в частях, где готовят к реальной войне. Иначе не подготовить людей способных убивать, и бороться до последнего чтобы выжить. Но в нашей части, где солдаты занимались чем попало, лишь бы были всё время заняты, это было бессмысленной жестокостью.
Весь день я натирал бронемашины саляркой. И думал что это и есть её предназначение. Даже мысли не было что это топливо для машин.
30 сентября. Мой день рождения. Мне стукнуло 20 лет. Я с Русланом стырили картошки, и ушли в тайгу. Развели костёр, пекли картошку, и ели голубику. Даже думать не хотелось о том, что с нами будет когда мы вернёмся к "своим".
Глава 18