Проблема была в том, что Сергей не мог уйти с предприятия. Ему дали кредит в миллион триста тысяч рублей, дал его одноклассник владелец предприятия
Это было четыре года назад, Сергей тогда поставил условия, что контракт на 5 лет и 1.200.000. На ипотеку.
Тогда предприятие процветало _ таскали их Франции и Германии химика в для чистки воды
А потом все. И три года предприятие еле выживает
А долг - 50 процентов от зарплаты.. 50.000 каждый месяц оставшихся 50 мало на что хватает.
Ипотека же..
Анна сидела на кухне, уставившись в окно, за которым медленно гасли огни большого города. В руках она сжимала чашку с остывшим чаем, будто это был якорь, не дающий ей улететь в бездну собственных мыслей.
Ровно в половине десятого заскрипела дверь — Сергей вернулся с работы.
«Как на заводе», — мелькнуло у нее в голове. Всегда в одно и то же время, всегда с одним и тем же усталым выражением лица.
— Привет, — бросил он, вешая куртку на вешалку. — Ужин есть?
— Карбонар остался, разогрей.
Он кивнул и направился к микроволновке. Последовал привычный гул, а Анна в это время рассматривала его спину, чуть сгорбленную, и думала о том, что знает каждый узор на его домашней футболке. Знает до оскомины.
Именно в такие моменты, тихие и бытовые, желание закончить всё приходило особенно ярко и отчетливо. Оно было не истеричным, не громким.
Холодным и тяжелым, как камень в груди. Голова выстраивала железные аргументы: они перестали разговаривать, ее раздражает его пассивность, а главное — его зарплата, которая уже почти 4 года года как уперлась в потолок и не собиралась его пробивать.
А как она его полет, если при увольнении Сергей должен будет отдать всю оставшуюся сумму, подс проценив и неустойку. А этих денег нет.
Кабала и рабство.
Анна работала в архиве города, а там платят не очень. Но вот ипотека отнимала всю оставшуюся зарплату Сергея, жили на её
На ее одну уходила большая часть счетов за коммуналку, быт, дети и машина.
Он же платил за продукты и «мелкие расходы». Этого не хватало. Ни на машину получше, ни на детей, ни на будущее, которое виделось ей туманным и тревожным.
Он таксовал, но деньги. Их не было.
Она хотела крикнуть: «Хватит! Я не могу и не хочу так больше!» Но горло сжимала тоска.
Какиоеащалост, она не была готова к таким трудностями
Потому что за холодным камнем рациональности клубился страх. Ей было тридцать. Не восемнадцать, когда вся жизнь впереди.
Социум, материнские вздохи, подруги, уже обзаведшиеся семьями — всё шептало: «Ты останешься одна с двумя детьми ты никому не нужна ».
?Вдруг найдет другую работу? Вдруг в нем проснется тот амбициозный парень, за которого она выходила замуж пять лет назад? Она цеплялась за эти «вдруг», как утопающий за соломинку.
Но она понимала, что надо нанимать юристов. Но коракт же
Сергей сел напротив с тарелкой пасты. Ел молча.
—На работе как? — выдавила Анна, пытаясь разбить тишину.
—Нормально. Ничего нового. Болото.
И снова тишина. Ранее она пыталась его подбадривать.
Теперь она просто смотрела на него и думала: «А может, проблема во мне?»
Этот вопрос был самым страшным. Что, если она просто неблагодарная эгоистка? Что, если ей надо меньше хотеть, ценить то, что есть — надежного, не пьющего мужа, крышу над головой?
Может, ей нужно работать над своим характером, стать мягче, принимать его таким, и тогда всё наладится? Вдруг, сбежав, она просто повторит этот сценарий с другим, потому что корень зла — в ее собственной неудовлетворенности?
Она вздохнула и встала, чтобы помыть свою чашку. Сергей поднял на нее глаза.
—Устал, наверное? — спросила она, и в ее голосе прозвучала неподдельная жалость.
—Ага, — он устало улыбнулся. — Завтра рано.
Анна смотрела на воду, смывающую пену в раковину. Вот и всё. Завтра будет то же самое. Послезавтра. Через год. Мысль о разрыве была
как прыжок с обрыва в неизвестность. Мысль о бездействии — как медленное погружение в болото.
Она выключила воду и обернулась. Он уже пошел в душ. Анна осталась одна на кухне, разрываясь между леденящим душу «надо» и парализующим волю «а вдруг».
И тишина в квартире становилась все громче, пока она, застыв у раковины, решала — плыть по течению к гарантированному тупику или оттолкнуться от берега в бурную, пугающую воду, где есть хоть какой-то шанс доплыть до чего-то нового.
Выбора, по сути, не было. Был только вопрос: когда хватит сил сделать этот шаг.