Из воспоминаний капитана Воронина о событиях
«В 13 часов 20 минут при пурге и 30-ти градусном морозе начался сильный напор торосов. Инженер Расс подошел ко мне:
— Капитан, — сказал он. — Впереди начинается торошение льда. Идет высокий вал… прямо на нас.
В эту же минуту судно заскрипело. Лед начал сжимать корпус…
Беда подступила 13 февраля в виде мощного ледового вала, который надвигался на корабль, круша всё на своем пути.
Штурман Марков:
«Челюскин» вздрогнул и быстро пошел назад, сопровождаемый скрипом и шорохом льда. Наблюдая движение судна, я ощущал за него боль. Я знал: что-то большое, страшное, хотя еще не осознанное полностью, должно сейчас произойти. Грохот гигантских торосов нарастал. Ледяная гряда, меняя профиль, обняла нас полукольцом. Она безжалостно смыкала эти объятья. Так же внезапно «Челюскин» остановился. Град металлических ударов пробежал по корпусу. Где-то ломался металл… Разгрузка корабля развернулась. Одни выгружали радиоаппаратуру; другие — меховую одежду, камельки, трубы, палатки, войлок, третьи — фанеру, кирпич, глину, песок и многое другое. Выгрузка продовольствия шла своим чередом. Судно садится на нос. Сжатие льда прекратилось. Через открытые двери кают можно было видеть разорванный борт… Вода бурно разливается по твиндекам. Судно заметно уходило из-под ног. Вот-вот вода хлынет на палубу… Последняя команда капитана: «Все на лед! Покинуть судно!..»
Около 16 часов 13 февраля «Челюскин» затонул.
На арктическом льду осталось 104 человека, включая двоих детей, одним из которых была новорождённая дочь геодезиста Васильева Карина.
Сообщение о катастрофе передал на Большую землю радист экспедиции Эрнст Кренкель.
«Палатки были поставлены на скорую руку, — писал позже участник экспедиции художник Решетников, — лишь бы только иметь убежище на первую ночь. Расположились на ледяном паркете, подобрав полы палаток под себя. Прикрыв друг друга, мы начали постепенно согреваться. „Подвиньтесь, братцы, от задней стенки. Радиоаппаратуру надо установить“, — послышался голос Кренкеля».
Сам Кренкель ту ночь позднее описал так:
«В углу палатки на коленях приступаю к сборке радио. Освещение небогатое — фонарь с разбитым стеклом. Приходится работать без рукавиц. Плоскогубцы, нож, провода обжигают руки. Изредка грею одеревеневшие пальцы в рукавах… Начинает не то подсыхать, не то замерзать мокрое от пота белье, затекают колени. Нельзя даже протянуть ноги, так как палатка набита до отказа. Приемник, наконец, включен. Снимаю шапку, надеваю наушники — жжет морозом уши. Вожу реостат и по легкому звону ламп слышу: работает… Ирония судьбы: 104 человека находятся на льдине в мороз, в пургу, ночью, никто во всем мире не знает об их судьбе, а первое, что слышит лагерь Шмидта — веселый американский фокстрот».
На следующий день связь с Большой землей была установлена.