«Главное — спокойно друг к другу относиться. Не столько даже терпимо, сколько терпеливо».
Эти слова — ключ ко всему. Их произносит Андрей Иванович Денисов, бывший посол России в Китае, человек, который не просто изучал Поднебесную, а жил в ней — сначала студентом, потом дипломатом, а в итоге — одним из самых глубоких знатоков китайской цивилизации в России. В недавней телепередаче, посвящённой российско-китайским отношениям, он раскрыл не просто факты, а целую философию взаимопонимания — или, точнее, невозможности полного взаимопонимания.
«Мы никогда не поймём друг друга — и это нормально»
Денисов начинает с парадокса, который звучит как приговор, но на деле — как освобождение:
«Моё убеждение: мы к полному взаимному пониманию, наверное, не приблизимся никогда. Это как Ахиллес и черепаха — можно двигаться, двигаться, двигаться, но всё равно вы никогда не достигнете».
И тут же добавляет:
«Дело не в том, чтобы так уж понимать друг друга, а чтобы терпимо — даже терпеливо — к друг другу относиться. Это значительно легче и значительно более эффективно».
Это не цинизм. Это мудрость человека, который видел, как даже самые доброжелательные китаисты в Китае и русисты в России пишут друг о друге такие вещи, от которых «волосы дыбом встают».
«Буквально недавно получил статью от китайской русистки — очень позитивно настроенной! — и при этом она описывает русский менталитет так, что не каждый враг так напишет…»
«Вы должны быть в Китае, чтобы его понять»
Эту фразу Денисов цитирует со всей серьёзностью — это слова американского журналиста Эдгара Сноу, первого, кто представил Мао Цзэдуна миру:
«You have to be in China to understand it».
Но тут же уточняет: даже прожив в Китае десятилетия, ты не «поймёшь» его в полном смысле. Ты приспособишься. А это не одно и то же.
«Можно приспособиться, не понимая. Вот американцы — у них Чайна-тауны с XIX века. Но разве они поняли китайцев? Нет. Они просто нашли способ сосуществовать».
И это, по его мнению, главный урок: понимание — иллюзия, сосуществование — реальность.
Коллективизм, лицо и «добить собаку, упавшую в воду»
Денисов замечает то, что объединяет Россию и Китай — коллективизм:
«Нашему и китайскому мировосприятию ближе коллективизм. Это нас сближает».
Но тут же вносит важную поправку: китайский коллективизм — особый. Он не про «мы», а про сохранение лица.
«Для китайца самое страшное — потерять лицо. Есть выражение: дюлянь — “потерять лицо”. Это хуже смерти».
А вот чувство вины, совести — по-нашему — у китайцев работает иначе:
«Если целесообразно, можно чем-то поступиться. Мы тоже поступаемся, но сокрушаемся в душе. А китаец — будет ли сокрушаться? Это вопрос».
Именно поэтому, по его словам, культурная революция в Китае была столь жестокой:
«Там было не просто наказание — там было шельмование. Гражданская казнь. И есть даже поговорка: “тунда ло шуй го” — “добить собаку, упавшую в воду”. Вот это — ментальность».
Сильное государство — не идеология, а необходимость
Денисов подчёркивает: и Россия, и Китай — цивилизации, которым нужно сильное государство. Не потому что они «любят диктатуру», а потому что иначе они просто не выживут.
«Если в футболе говорят: “порядок бьёт класс”, то в государственном строительстве это тем более верно. Можно иметь науку, образование, технологии — но без эффективного государства всё рухнет».
Он вспоминает, как в 1970-х годах в Китае критиковали Конфуция за фразу «народ богатый — государство сильное». Правильным считалось наоборот: «государство богатое — народ сильный».
«Возникает вопрос: а для кого оно богатое? Но этот вопрос не ставился. Главное — государство».
И сегодня, несмотря на миллиардеров и блогеров с аудиторией в 200 миллионов, главный статус — близость к государству.
«Государственный чиновник выше всех. Всё равно».
Китай — не страна, а цивилизация во времени
Одна из самых потрясающих мыслей Денисова — о времени:
«У китайцев совершенно другое представление о времени. Конфуций жил 2500 лет назад — но для них он почти современник. Поэты эпохи Тан (VII–X века) — как для нас Пушкин».
И он приводит историю, которая звучит как анекдот, но на самом деле — ключ к ментальности:
«Премьера Чжоу Эньлая спросили в 1970-х: “Как вы оцениваете культурную революцию?” Он ответил: “Прошло слишком мало времени, чтобы судить”. Представляете? Прошло 10 лет — а для него это “слишком мало”!»
Это не дипломатия. Это цивилизационная глубина.
Почему Китай не стал «как Запад»
Многие на Западе не понимают: Китай принял капитализм, рынок, технологии — но не принял либеральную демократию. Почему?
Денисов объясняет:
«Для китайца свобода — это следование “ли”, то есть ритуалу, традиции, социальным ролям. Ты отец здесь, сын там, чиновник вон там. Это и есть свобода. А когда тебе говорят: “делай из себя что хочешь”, — это не свобода, а хаос».
Именно поэтому идея «транзита к демократии» провалилась:
«Американцы думали: раз Китай пошёл по пути капитализма — значит, придёт к либерти. Но нет. Потому что у китайцев другая основа — не индивидуализм, а порядок».
Что читать, чтобы прикоснуться к Китаю?
В конце беседы Денисов даёт неожиданный, но очень личный совет:
«Самая доступная книга — “Идеология культуры древнего Китае. Четыре силуэта” В. Рубина. Там — конфуцианство, даосизм, буддизм и легизм. Всё, что нужно».
А ещё — китайскую фантастику:
«Читайте Лю Цисиня — “Задача трёх тел”. Там и древность, и современность, и боль Китая. Я читал не отрываясь».
«Мы — империи без естественных границ»
В финале Денисов возвращается к геополитике — но не как к схеме, а как к судьбе:
«Россия и Китай — две огромные страны, две империи. У нас нет естественных границ. Мы должны осваивать пространство. И мы оба понимаем: смута — гибель. Поэтому мы ценим стабильность выше свободы».
И в этом — их сходство. Не в идеологии. Не в политике. А в глубинном страхе перед хаосом.
«Американцы гордятся тем, что у них нет централизации. А мы знаем: без центра — развал».