— Янка, привет! Я тут недалеко, заскочу через полчасика? Захватила твой любимый чизкейк с той самой кондитерской!
Голосовое сообщение от Марины, всплывшее на экране телефона, заставило Яну улыбнуться. Она отложила книгу и потянулась, чувствуя, как ленивая субботняя нега разливается по телу. Её квартира, светлая, просторная и обставленная именно так, как ей всегда хотелось, была её крепостью, её личным раем. И спонтанные визиты лучшей подруги с неизменными сладостями были идеальным дополнением к этому раю.
«Конечно, залетай! Я как раз кофе сварила» — быстро набрала она ответ, предвкушая девчачью болтовню и аромат свежего торта.
Из гостиной доносилось мерное пощёлкивание клавиш и приглушённые возгласы — Денис, её парень, уже второй час сражался с кем-то в своей онлайн-игре. Он переехал к ней месяц назад, и его присутствие плавно вписалось в её устоявшийся быт. Его кроссовки у двери, его зубная щётка рядом с её, его запах, смешанный с ароматом её геля для душа, — всё это стало привычным и уютным. Она подошла к нему, развалившемуся на большом сером диване, и поцеловала в макушку, вдыхая этот уже родной запах.
— Маринкин чизкейк едет к нам в гости, — весело сообщила она, направляясь на кухню, чтобы достать ещё одну чашку из любимого сервиза.
Щелчки клавиш резко прекратились. В наступившей тишине её весёлый тон прозвучал как-то неуместно громко.
— Может, не надо? — донёсся с дивана его голос. Он был ровным, но в нём не было и тени той расслабленности, которая царила в комнате минуту назад.
Яна замерла у кухонного гарнитура, недоумённо обернувшись. Улыбка всё ещё играла на её губах, но уже начала угасать.
— В смысле «не надо»? Ты чего? Она же через полчаса будет.
Денис отложил ноутбук на журнальный столик и сел прямо, приняв серьёзный вид. Он посмотрел на неё так, словно собирался объявить о начале войны, а не обсуждать визит подруги.
— Яна, я серьёзно. Давай сегодня без неё. Я устал после рабочей недели, хочу провести выходной с тобой, а не слушать её бесконечное стрекотание и дурацкие истории про работу.
Сначала она решила, что ослышалась. Запретить приходить её лучшей подруге? В её же квартиру? Эта мысль была настолько дикой и абсурдной, что она невольно фыркнула, приняв всё за неуместную шутку.
— Денис, ты смеёшься? Марина — это Марина. Мы дружим с первого курса. Она часть моей жизни.
— И что? Это не отменяет того факта, что она меня бесит, — его тон стал более жёстким. — Она постоянно лезет с какими-то советами, смотрит на меня оценивающе. Мне неприятно её общество, понятно?
Вот тут Яна не выдержала и рассмеялась. Не зло, а искренне, от души, как смеются над чем-то совершенно нелепым. Сама идея, что кто-то может всерьёз выдвигать такие требования, казалась ей сюжетом для дешёвой комедии. Она уже представляла, как пересказывает это Маринке, и они вместе хохочут до икоты.
— Ой, не могу… Дениска, ты сделал мой день! Ладно, хватит прикалываться. Пойду тортницу достану, а то ставить десерт некуда будет.
Она отвернулась, намереваясь закончить этот странный разговор, но его следующий окрик заставил её застыть на месте. Смех застрял в горле, а по спине пробежал неприятный холодок.
— Я не прикалываюсь! — рявкнул он. Голос его стал чужим, резким, полным неприкрытого раздражения. — Тебе смешно? Я тебе серьёзные вещи говорю! Позвони ей. Скажи, что у нас другие планы. Отмени её визит.
Яна медленно обернулась. Она смотрела на его нахмуренное, побагровевшее лицо и не узнавала его. Это был не тот милый, немного застенчивый парень, которого она месяц назад с радостью пустила в свой дом и свою жизнь. Перед ней сидел чужой, рассерженный мужчина, который пытался командовать ею на её же территории. Атмосфера солнечного уюта и расслабленности в комнате испарилась без следа, будто её высосали мощным пылесосом, оставив после себя лишь звенящее напряжение.
— Я не хочу, чтобы она сюда приходила. Всё, — отрезал он, глядя на неё в упор, не оставляя пространства для компромисса. Это была уже не просьба. Это был приказ.
Несколько секунд Яна просто смотрела на него, пытаясь совместить образ милого Дениса, который ещё утром готовил ей кофе, с этим чужим, разъярённым мужчиной на её диване. Последние остатки веселья испарились, оставив после себя ледяное недоумение. Её лицо стало спокойным, почти непроницаемым.
— Повтори, что ты сказал, — её голос был низким и ровным, лишённым всякой теплоты.
Денис, видимо, принял её спокойствие за слабость, за готовность к переговорам. Он немного смягчился, сменив тактику с прямого приказа на снисходительное объяснение.
— Яна, послушай. Мы вместе. Это серьёзные отношения, так? Я переехал к тебе, мы живём как семья. А это значит, что это теперь и мой дом тоже. Наше общее пространство. И я, как мужчина, имею право голоса в том, кто приходит в наш дом. Я не хочу видеть здесь твою подругу. Она на тебя плохо влияет, и мне она просто неприятна. Это моё мнение, и я хочу, чтобы ты его уважала.
Он говорил уверенно, раскладывая всё по полочкам своей искажённой логики. Он не просил, он констатировал факт своего нового статуса. В его мире всё было просто: он мужчина, он здесь живёт, следовательно, он устанавливает правила. Но он просчитался. Он смотрел на Яну, но не видел её.
— Твой дом? — переспросила она, и в её голосе прозвучали стальные нотки. — Денис, ты ничего не путаешь? Ты живёшь здесь, потому что я разрешила тебе здесь жить. Потому что твоя съёмная комната в Бибирево была клоповником, и мне стало тебя жаль. Это не делает эту квартиру «нашей».
Его лицо снова начало наливаться краской. Упоминание его предыдущего жилья было ударом ниже пояса.
— Ах вот как? Теперь ты будешь меня этим попрекать? Я думал, мы строим будущее, а ты, оказывается, считаешь меня приживалой? Я не напрашивался, ты сама предложила!
— Я предложила тебе пожить у меня, а не становиться здесь хозяином, — отрезала Яна. Она сделала шаг к нему. Уютная домашняя кофта вдруг показалась на ней броней. — Марина придёт через двадцать минут. Она моя подруга. Она будет приходить в мой дом тогда, когда я или она этого захотим. Это не обсуждается.
Это была декларация войны. Денис вскочил с дивана. Его рост и широкие плечи должны были бы выглядеть угрожающе, но Яна не отступила ни на сантиметр. Она смотрела ему прямо в глаза, и в её взгляде не было страха — только холодное, презрительное удивление. Она словно впервые разглядела его по-настоящему: не обаятельного парня, а мелочного, неуверенного в себе человека, который пытался самоутвердиться за её счёт, на её территории. Маска слетела.
— Значит, так? — прошипел он, нависая над ней. — Значит, мнение твоей подружки для тебя важнее моего? Важнее наших отношений? Я тебе говорю, что мне неприятен человек, а ты ставишь меня перед фактом! Это не семья, Яна! В нормальной семье жена прислушивается к мужу!
Он сам не заметил, как перешёл на «жену» и «мужа». Это слово, которое раньше казалось им обоим далёким и возможным будущим, в его устах прозвучало как клеймо, как попытка закрепить за собой право собственности.
— Мужу? — Яна тихо, без веселья усмехнулась. — Ты сейчас серьёзно? Ты решил стать моим мужем, чтобы запретить мне видеться с подругой? Гениальный план. Только он не сработает.
Она обошла его и направилась к кухонному столу, демонстративно взяла телефон.
— Что ты делаешь? — напряжённо спросил он.
— Проверяю время, — спокойно ответила она. — У Маринки осталось пятнадцать минут. Тебе хватит, чтобы прийти в себя и перестать нести чушь. Или чтобы собрать свои вещи. Выбор за тобой.
— Выбор за мной? — переспросил Денис, и в его голосе прозвучала откровенная насмешка. Он сделал шаг к Яне, сокращая дистанцию до минимума, и его лицо исказила презрительная ухмылка. — Ты действительно думаешь, что можешь ставить мне ультиматумы? Ты думаешь, я испугаюсь и подожму хвост?
Он был уверен в себе. Уверен в том, что это всего лишь женская истерика, очередной каприз, который нужно перетерпеть, подавить и сломить. Он видел перед собой не хозяйку квартиры, а свою женщину, которую, как ему казалось, он почти приручил. Месяц совместной жизни он воспринимал не как гостеприимство, а как свою маленькую победу, как захват новой территории. И сейчас он не собирался сдавать позиции из-за какой-то подруги.
— Яна, очнись. Мы пара. И если тебе дороги эти отношения, ты сейчас возьмёшь телефон, позвонишь своей Маринке и отменишь её визит. А потом мы спокойно всё обсудим. Как взрослые люди. Без вот этих вот детских угроз. Потому что я здесь мужчина. И я решаю, как нам жить.
Он говорил медленно, с расстановкой, словно вбивая гвозди. Он смотрел на неё сверху вниз, ожидая увидеть на её лице смятение, страх, готовность подчиниться. Но он не увидел ничего из этого. Яна смотрела сквозь него, и её глаза, ещё недавно тёплые и любящие, превратились в два кусочка серого льда. Она молча слушала его, давая ему выговориться, дойти до конца, до самой последней, роковой черты. И он её пересёк.
Когда он закончил свой монолог, она не ответила сразу. Она медленно подняла на него взгляд. В её глазах не было ни злости, ни обиды. Только брезгливость. Такая, с какой смотрят на что-то мерзкое, случайно прилипшее к подошве дорогой туфли.
— Сначала сам заработай на квартиру и купи её, а потом уже будешь включать в ней хозяина! А тут даже рот свой не открывай!
Голос её был тихим, лишённым всяких эмоций, но каждое слово ударило его, как пощёчина. Фраза, произнесённая с ледяным спокойствием, была страшнее любого крика.
На мгновение Денис опешил. Он смотрел на неё, не веря своим ушам. Вся его напускная уверенность, вся его спесь слетели, как дешёвая позолота. Он ожидал чего угодно: слёз, криков, споров, но не этого спокойного, уничтожающего приговора.
— Ты... что ты сказала? — выдавил он из себя, чувствуя, как кровь бросается ему в лицо.
Но Яна уже не смотрела на него. Она словно вычеркнула его из своего поля зрения. Она разблокировала телефон, её пальцы быстро забегали по экрану. Она не искала номер Маринки. Она нашла в списке контактов запись «Папа». Денис увидел это и похолодел.
— Что ты делаешь? Положи телефон! — он попытался вырвать аппарат из её рук, но она сделала резкий шаг назад, уворачиваясь. Его попытка применить силу стала последней каплей.
Яна поднесла телефон к уху. В динамике послышались гудки. Денис замер, глядя на неё широко раскрытыми глазами. Он всё ещё не мог поверить, что это происходит наяву.
— Пап, привет. Можешь подъехать через часик? — её тон был абсолютно будничным, словно она просила заехать за продуктами. — Тут Денис съезжает, поможешь мне вещи его вынести, чтобы он ничего не забыл. Да. Спасибо, жду.
Она завершила вызов и положила телефон на стол. Затем снова посмотрела на Дениса. На его побагровевшее, искажённое от ярости и унижения лицо.
— Я не просила тебя о помощи, — произнесла она всё тем же безжизненным голосом. — Я поставила тебя в известность. Начинай собираться.
Время, которое до этого тянулось ленивой субботней патокой, вдруг сжалось до предела. Каждая секунда стала плотной и тяжёлой. Денис стоял посреди комнаты, превратившись в статую из плоти и крови. Его побагровевшее лицо медленно приобретало мертвенно-бледный оттенок. Унижение, неверие и бессильная ярость боролись на нём, создавая отвратительную маску. Он смотрел на Яну так, словно видел её впервые, и этот новый образ ему категорически не нравился.
— Ты серьёзно? — просипел он, когда к нему вернулся дар речи. — Ты вызвала папочку? Как маленькая девочка, которая жалуется, что у неё отобрали игрушку? Ты из-за какой-то подружки готова вот так всё разрушить?
Яна не ответила. Она прошла мимо него в спальню, и он услышал, как она открыла дверцу шкафа. Через мгновение она вернулась, держа в руках две его пустые спортивные сумки, и бросила их ему под ноги. Они глухо шлёпнулись о ламинат.
— Думаю, этого хватит. Если нет, я дам пакеты для мусора. Твои вещи в шкафу и в комоде. Зубная щётка и бритва в ванной. Больше твоего здесь ничего нет.
Её деловитый тон выводил из себя больше, чем любой крик. Она не скандалила, не обвиняла. Она просто организовывала процесс утилизации. Он перестал быть для неё парнем, любимым человеком. Он превратился в набор вещей, которые нужно было вынести из её квартиры.
— Яна, давай поговорим, — он сделал шаг к ней, сменив тактику на умоляющую. — Прости, я вспылил. Я не это имел в виду. Мы же взрослые люди. Мы любим друг друга. Неужели ты позволишь какой-то ерунде всё испортить?
Она посмотрела на него так, как смотрят на уличного попрошайку. Взгляд был холодным и абсолютно пустым.
— У тебя около сорока минут, Денис. Я бы на твоём месте поторопилась.
Она развернулась и ушла на кухню. Он услышал, как она открыла кран, налила воды в чайник и поставила его на плиту. Эти обыденные, домашние звуки в текущей ситуации выглядели сюрреалистично и издевательски. Она собиралась пить чай, пока он будет собирать остатки своей жизни в её квартире. Это осознание окончательно сломило его. Обречённо вздохнув, он поднял сумки и поплёлся в спальню. Он выдёргивал с вешалок свои рубашки и футболки, комкая их и запихивая в сумку. Каждая вещь, которую он брал, напоминала ему о том, как хорошо ему здесь было. Вот футболка, в которой они смотрели кино в обнимку. Вот джинсы, которые она уговорила его купить. Теперь всё это превратилось в ненужный хлам, который нужно было срочно убрать.
Ровно через сорок пять минут в дверь позвонили. Коротко, уверенно. Денис замер посреди комнаты с полупустой сумкой в руках. Яна спокойно прошла мимо него и открыла дверь.
На пороге стоял её отец. Крупный, спокойный мужчина лет пятидесяти с сединой на висках. Он не был похож на качка или бандита. Просто большой, основательный человек, в котором чувствовалась внутренняя сила и абсолютная уверенность. Он молча кивнул Яне, вошёл в прихожую и бросил на Дениса короткий, изучающий взгляд. В этом взгляде не было ни злости, ни угрозы. Только оценка. Как на предмет мебели, который нужно вынести.
— Здравствуй, Денис, — ровным голосом произнёс он.
— Здравствуйте, — выдавил из себя Денис.
Отец обвёл взглядом комнату.
— Что выносить? — спросил он у Яны, полностью игнорируя дальнейшее существование Дениса.
— Вот эти две сумки и ещё одна в спальне, — ответила Яна.
Отец молча прошёл в спальню, взял оставшуюся сумку и, подхватив две другие, направился к выходу. Он двигался без суеты, но быстро. Денис остался стоять посреди гостиной, растерянный и униженный.
— Ну? — спросила Яна, стоя у открытой двери. — Или ты хочешь, чтобы он вернулся и помог тебе выйти?
Денис схватил свой ноутбук, куртку и молча пошёл к выходу. Проходя мимо неё, он не решился поднять глаза. На лестничной клетке уже стояли его сумки. Отец ждал у лифта.
Денис вышел. Яна не сказала ни слова. Она просто взялась за ручку двери.
— Яна… — начал он, оборачиваясь.
Дверь закрылась. Не хлопнула, а закрылась мягко, с тихим, окончательным щелчком замка. Это был самый оглушительный звук, который он когда-либо слышал. Отец нажал кнопку вызова лифта. Механизм загудел, и кабина поехала вверх. Они стояли вдвоём в полной тишине на лестничной клетке. Один — победитель, другой — изгнанный. И эта тишина была самым жестоким финалом из всех возможных…
СТАВЬТЕ ЛАЙК 👍 ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ ✔✨ ПИШИТЕ КОММЕНТАРИИ ⬇⬇⬇ ЧИТАЙТЕ ДРУГИЕ МОИ РАССКАЗЫ