— Мне кажется, или тут стоит другая дата? — Наталья держала в руках документ и щурилась, пытаясь разобрать мелкий шрифт в полумраке нотариальной конторы.
Сердце у неё колотилось так сильно, что она боялась — все в комнате это слышат. Нотариус, пожилая женщина в строгих очках, подняла на неё усталый взгляд.
— Какая дата вас смущает?
— Вот здесь, в дарственной. Тут написано, что квартира переоформлена на Елену Павловну три месяца назад. Но мой муж сказал, что его отец умер полгода назад, и по завещанию квартира должна была перейти ему.
Нотариус взяла документ, внимательно изучила его и кивнула.
— Всё верно. Дарственная оформлена три месяца назад. Владелец квартиры — Елена Павловна Сомова. Вот её подпись, вот печать. Всё законно.
Наталья почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она приехала сюда по просьбе мужа оформить документы на наследство. Свёкор умер полгода назад, оставив однокомнатную квартиру в центре города. Небольшую, но свою. Они с Андреем так рассчитывали на неё — собирались сдавать и откладывать деньги на образование дочери. А теперь выяснилось, что квартира уже три месяца принадлежит свекрови.
— Но как это возможно? Человек умер полгода назад, а дарственная оформлена через три месяца после его смерти?
Нотариус посмотрела на неё с лёгким недоумением.
— Молодая женщина, здесь явно какая-то ошибка. Дарственную может оформить только живой человек. Если документ датирован тремя месяцами назад, значит, даритель был жив в тот момент.
— Он умер полгода назад! У нас есть свидетельство о смерти!
— Тогда вам нужно обратиться в правоохранительные органы. Это уже вопрос не ко мне.
Наталья вышла из конторы на подкашивающихся ногах. В голове был туман. Она достала телефон и набрала номер мужа.
— Андрей, тут что-то странное. В нотариальной говорят, что квартира твоего отца переоформлена на твою мать три месяца назад.
— Что? Это невозможно! Папа умер в феврале, сейчас август!
— Я знаю. Но документ датирован маем. Нотариус говорит, что всё законно.
В трубке повисла тишина. Потом Андрей выдохнул:
— Я сейчас приеду. Жди меня там.
Через двадцать минут он был на месте. Высокий, слегка сутулый, с вечно встревоженным выражением лица. Он обнял жену и повёл её обратно в контору. Нотариус повторила ему всё то же самое. Документ настоящий. Подписи подлинные. Печати официальные.
— Но человек был мёртв! — Андрей почти кричал. — Как мёртвый человек может что-то подписывать?
— Я же говорю — обращайтесь в полицию, если считаете, что здесь подлог.
Они вышли на улицу. Августовское солнце слепило глаза. Андрей стоял, сжимая кулаки.
— Она это сделала. Моя мать. Не знаю как, но это она.
— Андрей, не спеши с выводами. Может, это ошибка?
— Какая ошибка, Наташ? Ты же слышала — документ настоящий. Она что-то провернула. Опять.
Наталья знала, о чём он говорит. Свекровь, Елена Павловна, всегда была особенной женщиной. Властная, хитрая, умеющая манипулировать людьми как марионетками. Когда они только поженились пять лет назад, она встретила Наталью с улыбкой и объятиями. Но очень быстро маска доброжелательности спала.
Первый конфликт случился через месяц после свадьбы. Елена Павловна пришла к ним без предупреждения, с ключами, которые Андрей дал ей "на всякий случай". Наталья была дома одна, в халате, пила кофе на кухне.
— Ой, я думала, никого нет, — сказала свекровь, окидывая невестку оценивающим взглядом. — Что, не работается? Андрюша один семью тянет?
— У меня выходной, Елена Павловна.
— Выходной в среду? Интересная у вас работа.
Наталья работала медсестрой, график у неё был плавающий. Но объяснять это свекрови она не стала. Та прошла по квартире, заглядывая во все углы.
— Грязновато у вас. И готовить ты, видимо, не успеваешь. Холодильник пустой.
— Мы вечером за продуктами собирались.
— Вечером Андрюша уставший придёт, а ему ещё по магазинам таскаться. Я в твои годы уже троих детей растила и дом в идеальном порядке держала.
Это было начало. Потом визиты участились. Елена Павловна приходила когда хотела, критиковала всё — от выбора штор до причёски невестки. Андрей отмахивался: "Не обращай внимания, у неё характер такой".
Но Наталья видела — это не просто характер. Это была система. Свекровь методично подтачивала их брак, капля за каплей вливая яд недовольства. При Андрее она была сама любезность, но стоило ему выйти — начинались колкости.
— Знаешь, Наташенька, — говорила она, накрывая на стол (она всегда приносила свою еду, демонстративно игнорируя готовку невестки), — Андрюша у меня чувствительный мальчик. Ему нужна поддержка, забота. А ты всё на работе пропадаешь.
— Елена Павловна, мы оба работаем. Это нормально.
— Для кого нормально? Вот Вероника, его бывшая, та понимала, что мужчина — глава семьи. Всегда дома к его приходу, ужин готов, рубашки выглажены.
Вероника. Свекровь постоянно вспоминала бывшую девушку Андрея, с которой тот расстался за год до знакомства с Натальей. По словам Елены Павловны, это была идеальная женщина — красивая, хозяйственная, из хорошей семьи.
— Почему же они расстались? — однажды не выдержала Наталья.
— А это ты у Андрюши спроси. Он дурака свалял, вот что я скажу.
Потом выяснилось, что Вероника ушла сама — устала от постоянного вмешательства будущей свекрови в их отношения. Но Елена Павловна об этом не распространялась.
Когда родилась Машенька, Наталья надеялась, что свекровь смягчится. Внучка же! Но нет. Елена Павловна и тут нашла повод для недовольства.
— Слабенькая она у вас. Вся в тебя. У нас в роду все крепкие были.
— Машенька абсолютно здорова, Елена Павловна.
— Здорова-то здорова, но хилая. И плачет много. Ты её, наверное, избаловала уже.
Ребёнку было три месяца.
И вот теперь эта история с квартирой. Стоя под августовским солнцем, Наталья смотрела на мужа и видела — он сломлен. Квартира отца была их единственной надеждой на улучшение жилищных условий. Они жили в съёмной однушке, откладывали на первоначальный взнос по ипотеке, но денег катастрофически не хватало.
— Поехали к ней, — решил Андрей. — Пусть объяснит.
Елена Павловна жила в том самом спорном жилье — квартире покойного свёкра. Когда они поднялись на третий этаж, дверь открылась раньше, чем Андрей успел позвонить. Свекровь стояла на пороге в домашнем платье, с идеальной укладкой, как всегда.
— Андрюшенька! Наташа! Какими судьбами?
— Мама, нам нужно поговорить.
— Конечно, проходите. Я как раз чай заварила.
Они прошли в знакомую до боли квартиру. Здесь всё осталось как при свёкре — те же обои, та же мебель. Только его фотография в чёрной рамке на комоде напоминала, что хозяина больше нет.
— Мама, мы были у нотариуса, — начал Андрей, усаживаясь на край дивана. — Там сказали, что квартира переоформлена на тебя.
— Ну да, — спокойно ответила Елена Павловна, разливая чай. — А что тебя удивляет?
— Папа умер полгода назад! А дарственная оформлена три месяца назад!
Свекровь поставила чашку на стол и посмотрела на сына с укоризной.
— Андрюша, зачем ты кричишь? Твой отец оформил дарственную ещё при жизни, просто документы дошли только сейчас. Бюрократия, сам знаешь.
— Не может быть! Папа говорил, что оставит квартиру мне!
— Говорил много чего. Но передумал. Решил, что мне надёжнее будет.
Наталья видела, как дрожат руки мужа.
— Мама, папа обещал. Мы рассчитывали... У нас ребёнок, нам нужно своё жильё.
— У вас есть жильё. Вы снимаете прекрасную квартиру.
— Мама!
— Что "мама"? Андрюша, ты взрослый мужчина. Должен сам обеспечивать семью, а не ждать наследства. Вот твой брат Серёжа — тот молодец. Сам всего добился.
Старший брат Андрея действительно был успешным бизнесменом. Елена Павловна не упускала случая это подчеркнуть.
Наталья больше не могла молчать.
— Елена Павловна, но ведь это несправедливо. Андрей — тоже ваш сын.
Свекровь повернулась к ней, и в её глазах блеснуло что-то хищное.
— Наташенька, это семейное дело. Тебя оно не касается.
— Как не касается? Я жена Андрея, мать вашей внучки!
— Вот именно — жена. Не дочь. Эта квартира — собственность нашей семьи, семьи Сомовых. А ты кто? Петрова. Чужая.
Слово "чужая" она произнесла с особенным удовольствием, смакуя каждый звук.
— Мама, прекрати! — Андрей встал. — Наташа — моя жена, она имеет право...
— Она не имеет никаких прав на имущество Сомовых! Знаешь, сколько таких я видела? Приходят, прибирают к рукам, а потом — развод, и половину имущества с собой. Нет уж, я не допущу, чтобы квартира твоего отца досталась какой-то...
— Договаривай, — тихо сказала Наталья. — Какой-то кому?
— Какой-то женщине, которая не может даже второго ребёнка родить. Вот Вероника — та за пять лет троих бы принесла. А ты? Одну девчонку, и всё. Род Сомовых с вами прервётся.
Наталья почувствовала, как к горлу подступает ком. У них с Андреем действительно не получалось зачать второго ребёнка. Два выкидыша за два года. Врачи разводили руками — всё в порядке, просто не получается. А свекровь била в самое больное место.
— Довольно! — Андрей схватил жену за руку. — Пойдём, Наташ. Мама, я не знаю, что ты сделала с документами, но я это выясню. И если там подлог...
— Что? Что ты сделаешь? На родную мать в полицию пойдёшь? Посадить меня хочешь?
Она встала, маленькая, хрупкая с виду, но в глазах горел огонь властности.
— Я всю жизнь на вас положила! Троих вырастила одна! Отец ваш пил, помнишь? А я терпела, ради вас! И вот благодарность — угрожаете полицией из-за какой-то квартиры!
— Из-за какой-то квартиры? Мама, это же...
— Это наследство твоего отца, которое он решил оставить мне. Точка. И если ты не можешь это принять, если твоя жена настраивает тебя против матери — что ж, может, вам лучше вообще не приходить сюда.
Это был ультиматум. Или вы принимаете мои правила, или я вас вычеркиваю из жизни. Наталья видела, как Андрей борется сам с собой. С одной стороны — жена, ребёнок, их будущее. С другой — мать, которая всю жизнь манипулировала им, прикрываясь материнской любовью.
— Знаешь что, мама, — наконец сказал он. — Оставь себе эту квартиру. Подавись ею.
Он развернулся и вышел, таща за собой Наталью. Елена Павловна крикнула вслед:
— Вот и уходи! И не возвращайся! Посмотрим, как ты без матери проживёшь!
В машине Андрей молчал. Наталья тоже не знала, что сказать. Наконец, когда они подъехали к дому, он заговорил:
— Прости меня.
— За что?
— За всё. За то, что позволял ей так с тобой обращаться. За то, что не защищал. За то, что она... такая.
— Ты не виноват, что у тебя такая мать.
— Виноват. Я всегда знал, какая она. Но надеялся, что с тобой будет по-другому. Что она примет тебя. Дурак.
Дома их ждала няня с Машенькой. Малышка радостно бросилась к родителям. Андрей подхватил её на руки, прижал к себе.
— Мы справимся, Наташ. Без квартиры, без её помощи. Сами.
Наталья кивнула. Но на душе было тяжело. Она знала свекровь — та не простит. Будет мстить, исподтишка, через родственников, через знакомых. Будет настраивать всех против невестки, которая "разлучила сына с матерью".
Прошла неделя. Андрей держался молодцом — взял дополнительные смены, начал искать подработку. Наталья тоже не сидела сложа руки — устроилась на полставки в частную клинику. Денег всё равно не хватало, но они не сдавались.
А потом позвонил Сергей, старший брат Андрея.
— Андрюх, ты совсем с ума сошёл? Мать довёл до инфаркта!
— Что? Какого инфаркта?
— Она вчера скорую вызывала, давление подскочило. Всё из-за вас! Она же старый человек, а вы...
— Серёж, она забрала квартиру отца!
— И что? Её право! Она — вдова, ей положено!
— Но папа обещал...
— Папа много чего обещал. Но решение принял такое. Смирись.
После разговора с братом Андрей сник. Наталья видела — его грызёт чувство вины. Как бы ни была неправа Елена Павловна, она оставалась его матерью.
— Может, съездить к ней? Проведать? — предложил он через пару дней.
— Андрей, она сама тебя выгнала.
— Но если ей плохо...
— Ей не плохо. Это манипуляция. Она всегда так делает — сначала обижает, потом изображает жертву.
Но Андрей не слушал. На следующий день он поехал к матери. Вернулся через два часа, бледный.
— Она документы показала. Настоящие. Папа действительно подписал дарственную. За неделю до смерти.
— И ты веришь?
— А что мне остаётся? Бумаги подлинные. Экспертиза подтвердила.
— Какая экспертиза? Когда она успела?
— Не знаю. Но документы есть. Всё законно.
Наталья чувствовала — здесь что-то не так. Слишком гладко, слишком удобно. Но доказательств не было.
Ещё через неделю Елена Павловна сама позвонила невестке. Наталья не хотела брать трубку, но та названивала упорно.
— Наташенька, нам нужно поговорить. Без Андрюши.
— О чём нам говорить, Елена Павловна?
— О вашем будущем. Приезжай ко мне завтра, в три часа. Андрей будет на работе.
Наталья хотела отказаться, но любопытство взяло верх. На следующий день она оставила Машеньку с няней и поехала к свекрови.
Елена Павловна встретила её с непривычной улыбкой. Не язвительной, а почти... заговорщической.
— Проходи, садись. Чаю?
— Спасибо, не надо. Говорите, зачем звали.
— Прямо в лоб, да? Что ж, хорошо. Наташа, давай говорить откровенно. Мы с тобой никогда не ладили. И не поладим. Ты мне не нравишься, я тебе — тоже. Верно?
— Допустим.
— Но есть Андрюша. Мой сын, твой муж. И есть Машенька. Моя внучка, твоя дочь. Ради них мы должны найти компромисс.
— Какой компромисс? Вы забрали квартиру, которая должна была достаться вашему сыну!
— Я защитила имущество семьи. От тебя.
— От меня?
— Именно. Наташенька, я не дура. Я вижу, какая ты. Умная, хваткая. Из небогатой семьи, привыкла выживать. Такие как ты приходят в обеспеченные семьи с одной целью — урвать кусок пожирнее.
Наталья вскочила.
— Как вы смеете!
— Сядь. Дослушай. Я предлагаю сделку.
— Сделку?
— Да. Ты разводишься с Андреем. Добровольно, без скандалов. Оставляешь ему ребёнка. И получаешь эту квартиру.
Наталья не поверила своим ушам.
— Что?
— Ты слышала. Квартира — твоя. Оформлю дарственную. Но ты уходишь из жизни моего сына. Навсегда.
— Вы... вы с ума сошли.
— Нисколько. Это честная сделка. Ты получаешь жильё, о котором мечтала. А мой сын — свободу. И возможность устроить жизнь с достойной женщиной.
— С Вероникой?
Елена Павловна улыбнулась.
— Вероника вышла замуж год назад. Но есть другие варианты. Дочь моей подруги, например. Прекрасная девушка, из хорошей семьи, с образованием.
— И вы думаете, Андрей согласится?
— Андрей сделает то, что я скажу. Он всегда слушался маму.
— Не в этот раз.
— Посмотрим. Так что, Наташенька? Квартира в обмен на развод. Выгодная сделка, не находишь?
Наталья смотрела на свекровь и не могла поверить, что это происходит на самом деле. Эта женщина всерьёз предлагала ей продать мужа за квартиру.
— Знаете что, Елена Павловна? Идите вы со своей квартирой знаете куда. Я люблю Андрея, и никакие ваши подачки...
— Подачки? Милочка, это двухкомнатная квартира в центре. Минимум три миллиона. Ты столько за всю жизнь не заработаешь.
— Мне плевать!
— А на дочь тебе тоже плевать? Ты хочешь, чтобы она росла в съёмных углах? Чтобы у неё не было своей комнаты? Чтобы она завидовала одноклассникам?
— Не смейте припутывать сюда ребёнка!
— Я думаю о её будущем. В отличие от тебя.
Наталья направилась к двери.
— Подумай, — крикнула ей вслед свекровь. — Предложение в силе неделю!
Дома Наталья никому не сказала о разговоре. Но думала о нём постоянно. Квартира. Своё жильё. Стабильность для дочери. И цена — предательство мужа, которого она любила.
Андрей заметил её состояние.
— Ты какая-то странная. Что случилось?
— Ничего. Устала просто.
— Наташ, я же вижу. Мама опять что-то сказала?
— Нет, всё в порядке.
Но в порядке не было ничего. Наталья металась. С одной стороны, предложение свекрови было омерзительным. С другой... Она видела, как тяжело Андрею. Как он из сил выбивается, чтобы обеспечить семью. Может, ему действительно будет лучше с другой? С той, которую одобрит мать?
Прошло три дня. Елена Павловна позвонила снова.
— Ну что, подумала?
— Мой ответ не изменился.
— Зря. Знаешь, я ведь могу и по-другому. Могу сделать так, что Андрюша сам тебя бросит.
— Не сможете.
— Ещё как смогу. Я его мать. Я знаю все его слабые места. Знаю, на какие кнопки нажимать. Капля камень точит, Наташенька. Я буду капать и капать, пока он не сломается.
— Он сильнее, чем вы думаете.
— Посмотрим.
И началось. Елена Павловна звонила сыну по несколько раз в день. Жаловалась на здоровье, плакала, упрекала. Потом подключила родственников. Тётки, дядьки, двоюродные братья — все дружно осуждали Андрея за то, что "бросил мать".
Сергей приезжал лично.
— Андрюх, одумайся! Мать же загибается! Врачи говорят — стресс. Может инсульт случиться!
— Пусть квартиру вернёт.
— Да забудь ты про эту квартиру! Мать важнее!
Андрей держался, но Наталья видела — он на пределе. Не спал ночами, похудел, осунулся. Чувство вины съедало его изнутри. И однажды не выдержал.
— Наташ, может, мне правда съездить к маме? Помириться?
— А квартира?
— Бог с ней, с квартирой. Справимся как-нибудь. Но она же мать...
Наталья поняла — свекровь побеждает. Ещё немного, и Андрей сдастся. Вернётся к маме, а та начнёт обрабатывать его против жены. И рано или поздно добьётся своего.
На следующий день Наталья сама поехала к Елене Павловне.
— Я согласна, — сказала она с порога.
Свекровь улыбнулась.
— Умница. Знала, что ты рассудительная женщина. Документы я уже подготовила.
Она достала папку. Там было заявление о разводе, соглашение об опеке, и дарственная на квартиру.
— Подписывай.
Наталья взяла ручку. Рука дрожала. Она поднесла её к бумаге...
И тут дверь распахнулась. На пороге стоял Андрей. Бледный, с горящими глазами.
— Я всё слышал, — сказал он тихо.
Оказалось, он заподозрил неладное, когда Наталья сказала, что идёт к подруге. Проследил за ней, поднялся следом, встал за дверью.
— Андрюшенька, — начала Елена Павловна, — это недоразумение...
— Молчать!
Он никогда не повышал голос на мать. Никогда. Она отшатнулась.
— Ты хотела купить мою жену? Заставить её бросить меня за квартиру?
— Я думала о твоём благе!
— О моём благе? Или о своей власти? Ты всю жизнь мной манипулировала! Решала, с кем мне дружить, где учиться, кем работать! И вот теперь решила, с кем жить!
— Я твоя мать!
— Нет. Мать не стала бы так поступать. Мать хочет счастья своему ребёнку. А ты хочешь только контролировать.
Он подошёл к столу, взял документы и методично порвал их на мелкие кусочки.
— Квартиру оставь себе. И живи в ней одна. Потому что больше ты меня не увидишь. И внучку тоже.
— Андрей, ты не посмеешь!
— Посмею. Мы уезжаем. Я получил предложение о работе в другом городе. Раньше сомневался, но теперь решено. Мы с Наташей и Машенькой уезжаем. Подальше от тебя.
Елена Павловна побледнела.
— Это она тебя настроила! Эта...
— Не смей! — Андрей шагнул к матери. — Не смей её оскорблять! Наташа — лучшее, что случилось в моей жизни. Она дала мне дочь, она любит меня таким, какой я есть. А ты... Ты только требовала и упрекала.
Он взял Наталью за руку.
— Пойдём, милая. Нам здесь больше нечего делать.
Они вышли, оставив Елену Павловну стоять посреди своей выигранной, но опустевшей квартиры. У неё было жильё, у неё была власть, у неё были манипуляции. Но не было семьи.
Через месяц они действительно уехали. Андрей получил хорошую должность в филиале компании в другом городе. Зарплата позволяла снимать приличное жильё и откладывать на своё. Машенька пошла в садик, быстро подружилась с детьми. Наталья устроилась в местную больницу.
А ещё через полгода Наталья узнала, что беременна. Врачи разводили руками — чудо, но всё в порядке. Мальчик. Здоровый.
Елена Павловна узнала о внуке из соцсетей — увидела фотографию, которую выложил Сергей. Попыталась позвонить, но Андрей не взял трубку. Написала длинное письмо с извинениями — осталось без ответа.
Она жила в своей отвоёванной квартире. Одна. С фотографиями на стенах, где улыбались люди, которых она потеряла из-за жажды контроля. Свекровь хотела всё, но осталась ни с чем. Квартира была при ней, но дома у неё больше не было.
А Наталья с Андреем построили свой дом. Не сразу, не легко, но — свой. Без манипуляций, без лжи, без токсичных родственников. И когда малыш подрос, а Машенька пошла в школу, они наконец купили свою квартиру. Небольшую, в ипотеку, на окраине. Но свою. Честно заработанную, а не выторгованную ложью и манипуляциями.
Иногда Наталья думала о свекрови. Жалела ли она? Нет. Елена Павловна сама выбрала одиночество, предпочтя власть любви. И получила то, что заслужила — пустую квартиру, где эхом отдавались её собственные шаги, и некого было контролировать, кроме собственных воспоминаний.