Когда война между Апоколипсом и Новым Генезисом стала так горячей, что космос начал трескаться, лидеры двух миров решили охладить её сделкой, которая режет по живому. Дарксайд и Хайфазер обменялись сыновьями. Это был не дипломатический жест, а хирургия — дети стали заложниками мира.
Орион — сын Дарксайда, родившийся, по большинству версий, от Тигры — оказался на светлой стороне. Он рос под влиянием справедливости, но внутри носил огонь отца. Его ярость — это не каприз, а наследство, с которым он учится жить и направлять против источника. Скотт Фри — сын Хайфазера — попал в «детские дома» Грэнни Гуднесс на Апоколипсе, где любовь заменяется ломкой, а дисциплина — палкой. Там он должен был стать идеальным солдатом, а стал беглецом. Мистер Мирикл — его избранное имя — говорит само за себя: он сделал то, что система обещала быть невозможным, и этим навсегда оставил Дарксайду шрам.
У Дарксайда есть и другие дети.
Калибак — сын от Сули, любимой женщины тирана, казнённой по приказу Хеггры; его сила велика, но голова груба. Грайл — дочь от амазонки Мирины по версии New 52 — хитра, амбициозна и опасна даже для отца: она традиции не уважает, она их переписывает. Эти отношения не про кровь, а про стратегии. Для Дарксайда семья — не святыня, а сеть рычагов. Он умеет давить на привязанности, подменять заботу дисциплиной, превращать узы в узлы.
Как проявлялась сила Дарксайда в этой семейной дипломатии?
Три слоя важны. Первый — омега‑санкция: он умеет наказывать не тела, а судьбы, а значит, воспитание у него — не уроки и наказания, а приговоры. Второй — манипуляции через клятвы: пакт — это вершина айсберга; под водой — десятки сделок, обменов, обещаний, которые связанных ему людей превращают в ингредиенты для будущего контроля. Третий — атака по связям: он бьёт не по крепости, а по мостам; семья, дружба, честь — для него не то, что надо защищать, а то, через что надо заходить.
Почему в этой истории Земля всё время всплывает?
Потому что пакт — межбогов, а люди — вне договора. Земля стала полем, где Дарксайд мог проверять тактики, проводить скрытые операции, искать ключи Анти‑Жизни, не нарушая букву соглашения. Здесь же Скотт Фри с Биг Бардой жили, любили и доказывали, что выбор — не романтика, а практика. Здесь Орион в разных линиях времени сталкивался с отцом прямо — иногда побеждал, иногда падал, но всегда возвращал разговор к главному: можно ли победить в себе то, что тебя создало?
С кем дрался Дарксайд на земле семейного конфликта?
Орион — дуэль не руками, а судьбами. Мистер Мирикл — встреча не кулаков, а дверей: один строит клетки, другой делает ключи. Биг Барда — в одном бою, в другом — на стороне сопротивления, и каждый раз её выбор отзывается по всей системе.
Лига Справедливости — люди, которые отказались быть статистами в чужой трагедии. Метрон — наблюдатель, чей нейтралитет ломается, когда мир слишком сильно стареет под ногами. Хайфазер — идеолог, который, как и Дарксайд, понимает: мир строится не на силе, а на смысле, и именно поэтому их война не заканчивается.
Апофеоз этой семейной линии — моменты, когда сын поднимает руку на отца, а отец — на сына. В некоторых канонах Орион смертельно ранит Дарксайда, в других — он лишь отодвигает неизбежность, потому что идея тирании, как оказалось, не умирает вместе с телом. Но каждый такой удар — напоминание: даже боги подчиняются законам, которые они не придумали. И главный из них — выбор не всегда наследуем.