Глава 1. Илья
Иногда я ловлю себя на том, что смотрю на Алину не как одноклассник, а как… Ну, даже не знаю. Просто засматриваюсь. Она не красится, как другие девчонки, не пытается казаться кем-то. В этом ее главная фишка. Сегодня на географии свет из окна падал на нее так, что в ее волосах появились рыжие искорки, хотя они русые. Она заплетала свою длинную прядь в маленькие косички, слушая училку, а потом расплетала и начинала сначала. Это такое простое, обычное движение, но оторваться невозможно.
А когда она смеется, у нее появляются ямочки на щеках, и глаза становятся узкими-узкими, как щелочки. И весь класс оборачивается на этот смех. Он негромкий, но настоящий. И вот это самое «оборачивается»... Я заметил, что не только я один ее такой вижу. Сегодня Сергей с физры подошел к ее парте, начал что-то рассказывать, жестикулируя, стараясь ее рассмешить. И она улыбалась. А у меня внутри вдруг стало горячо и колко. Словно проглотил стекло. Я сидел и делал вид, что решаю физику, а сам сжимал ручку так, что чуть не сломал. Эта злость была странной и необъяснимой. С чего бы? Сергей нормальный пацан. Но в тот момент он мне казался самым раздражающим существом на планете.
После уроков мы, как часто бывает, пошли домой вместе. Мы живем в одном доме, я на пятом, она на третьем. Это стало нашим негласным ритуалом. Она подходит к моей парте, стучит по ней пальцами и говорит: «Иль, пошли?» И мы идем. По дороге зашли в «Продукты» у дома. Мы всегда это делаем. Берем по упаковке эклеров. Ее любимые — с белковым кремом, мои — с заварным. Несли их домой, как какой-то трофей. Сегодня она пригласила меня на чай. Ее родители уже были дома. Мы сидели на кухне, пили чай с теми самыми эклерами, и ее мама расспрашивала меня о планах на поступление. Было так… по-семейному тепло. Алина смеялась, рассказывая про случай на истории, и я ловил себя на мысли, что просто хочу, чтобы этот вечер не заканчивался. Но он закончился. Я попрощался, поднялся к себе на пятый, и квартира показалась пустой и тихой.
Через час зазвонил телефон. На экране — Алина. «Ну что, физику будем делать?» — сказала она, и я услышал, как она включает ноутбук. Мы решали задачи, спорили о формулах, а я смотрел в окно на темное небо и думал, что эта простая вещь — общий дом, совместная дорога, чай у нее на кухне и вот такой звонок — делает меня самым счастливым одиннадцатиклассником на свете. И эта непонятная ревность к Сергею... Кажется, я начинаю понимать, откуда она берется.
Утро — это наш ритуал. Я жду ее внизу, у подъезда, пью кофе из термоса и смотрю, как она выходит, застегивая на ходу рюкзак. Она всегда чуть опаздывает, на пять минут. И мы идем. «Я подала документы в три вуза, но хочу на филфак, конечно, — говорила она, поправляя сползающий с плеча ремень сумки. — Представляешь, изучать старославянский и читать «Войну и мир» как научный труд?» А я ей в ответ: «А я на журфак. Буду разоблачать коррупцию и писать репортажи из горячих точек». Говорил это пафосно, как будто на камеру, и она смеялась. Но в эти утренние минуты, глядя на ее профиль, освещенный зимним солнцем, я думал не о репортажах. Я думал о том, как иногда она замолкает и просто смотрит на меня. Не отводя глаз. Так долго, что у меня спина начинает гореть, и я вынужден обернуться. А она не отводит взгляд, а просто улыбается. Не той широкой улыбкой с ямочками, а какой-то сдержанной, внутренней. Как будто знает обо мне какую-то тайну. Или на школьных вечеринках. Когда объявляли медленный танец, она всегда шла ко мне, как нечто само собой разумеющееся. Не дожидалась, пока я решусь. И мы танцевали, а вокруг кричали: «О, жених с невестой на месте!» Мы отмахивались, делали вид, что не слышим, но и не спорили. Было приятно, что нас так воспринимают. Что мы — это «мы».
Потом ажиотаж как-то сам собой утих. Все привыкли. Мы просто были Ильей и Алиной. Вместе ходили в школу, вместе готовились к ЕГЭ, вместе переживали из-за оценок. Наша связь стала такой же естественной, как дыхание. Я перестал анализировать эти взгляды и улыбки. Они просто были. Как часть нашего общего мира. Пока в нашем классе не появились они. Евгений и Елена. Близнецы. Они ворвались не как новые ученики, а как ураган. С первого дня они были в центре всего: громко шутили на задней парте, собирали вокруг себя толпу на переменах, даже учителям с ходу подобрали смешные прозвища. Женя — атлетичный, с обаятельной ухмылкой, который мог запросто поддержать разговор о чем угодно. Лена — такая же яркая, с огненными рыжими волосами и смехом, который было слышно из любого кабинета.
Класс моментально сдружился с ними. Они стали новой игрушкой, новым объектом для обожания и сплетен. Даже наш заскорузлый физрук оживился, увидев, как Женя играет в баскетбол. И я видел, как Алина смотрела на этот ураган. Сначала с любопытством, потом с восхищением. Как и все. И впервые за долгое время наша утренняя дорога в школу иногда проходила в молчании. Потому что она переписывалась с Леной, строя планы на вечер, или потому что Женя подошел к ней после уроков и о чем-то смеялся, а она, краснея, смеялась в ответ. Тот самый старый, колкий комок ревности, который я почти забыл, снова подкатил к горлу. Только на этот раз он был больше. И страшнее. Потому что раньше я не понимал, что это. А теперь начинал догадываться. И эта догадка пугала больше, чем любая контрольная по математике.
Глава 2. Алина
На физре, пока мы бегали кросс, я невольно сравнивала их. Это было глупо и несправедливо, но мысли лезли в голову сами. Илья. Он бежал рядом, ровно и спокойно. Его присутствие было как этот старый свитер — привычным, теплым, не стесняющим движений. Он никогда не давил, не требовал. Его молчание было понятным, в нем была глубина. А эти взгляды... Взгляды, от которых по телу разливалось тепло. В них было столько недосказанности, что иногда хотелось крикнуть: «Просто скажи что-нибудь!» А потом мой взгляд натыкался на Евгения. Он лидировал, оборачивался, ловил мой взгляд и улыбался — ослепительно, без тени сомнения. Он был как фейерверк: яркий, громкий, праздничный. И он действовал в лоб. «Ты мне нравишься», — сказал он на перемене, прямо, глядя мне в глаза. И с тех пор не отходил ни на шаг. А его сестра, Елена, стала моей тенью. Она болтала о фильмах, музыке, а потом, будто невзначай, вставляла: «А Женя так здорово готовит», или «Женя в прошлом году выиграл региональный турнир».
С Ильей все оставалось по-прежнему. Мы так же шли домой, но часто молчали. Это молчание было другим — густым, напряженным, будто каждый из нас боялся сказать не то. Мы пили чай на моей кухне, делали уроки по телефону, слыша, как каждый на своей стороне провода перелистывает страницы. Но сквозь эту привычность пробивалось что-то чужое. Что-то, что мешало дышать. И вот сегодня Елена, разглядывая мои ногти с новым маникюром, сказала с легкой усмешкой: «Слушай, ты, конечно, не ломайся специально. Перед Женей еще никто не устоял. Он парень не промах. Так что хватит тянуть, сходи с ним куда-нибудь, не мучай парня». Я ничего не ответила. Просто сделала вид, что меня отвлекли. Но ее слова врезались в сознание, как заноза. «Еще никто не устоял». И от этой мысли стало противно и горько.
Я не хочу быть «еще одной», в чьем-то победном списке. Эта настойчивость, эта предсказуемость Жени... В ней не было тайны. Не было той трепетной неуверенности, которая была в Илье. Но что же со мной происходит? Почему я вообще сравниваю? Илья — это Илья. Мой друг. Мой молчаливый спутник. А Женя... Он просто новенький, который мне нравится. Так? Я запуталась в собственных ощущениях, как в колючем кустарнике. Чем сильнее я пыталась вырваться, тем больше царапин оставалось внутри. И сквозь все это смятение проступало одно ясное, тревожное чувство: наша тихая, прочная вселенная с Ильей дала трещину. И я не знала, чем ее залатать.
Продолжение здесь:
https://litmarket.ru/books/tihaya-lyubov-shkolnaya-romantika-1