Он развалился в кожаном кресле, закинув ноги на стол, и протянул мне ключ от гостиничного номера. «Либо пользуешься, либо увольняешься. Третьего не дано». Николай Сергеевич пахнул дорогим парфюмом и властью. Я стояла перед ним в своём скромном костюме за тридцать тысяч рублей, с дипломом МГУ и семью годами опыта, и понимала — всё это не имеет значения. Только одно имело значение: я была женщиной. А он — мужчиной, который привык покупать всё, что хотел.
Это было три года назад.
Меня зовут Анна Орлова. В двадцать девять лет я была перспективным менеджером в «Вектор-Консалт». Николай Сергеевич Петров — владелец компании. Мы летели в командировку в Екатеринбург, когда он впервые намекнул на «особые отношения». Потом были намёки в офисе, «случайные» прикосновения, откровенные предложения в корпоративном чате под видом шуток.
Но тот вечер в его кабинете перешёл все границы. Он положил передо мной договор о повышении до директора по развитию. Зарплата — триста тысяч. Премии — до миллиона в год. И ключ от апартаментов в «Метрополе».
«Я ценю твои навыки, Анечка, — сказал он, разглядывая меня как товар. — Но ещё больше ценю твою... преданность».
Я посмотрела на ключ. На его холёные пальцы. На его самодовольную улыбку. И сделала единственное, что могла сделать в тот момент, — развернулась и вышла. За спиной раздался его смех: «Одумаешься! Место уборщицы свободно!»
На следующий день меня уволили «по сокращению штата». Николай Сергеевич позаботился, чтобы мне больше не взяли ни в одну приличную компанию — по всему городу поползли слухи о моей «некомпетентности» и «психической нестабильности».
Месяц я провела в депрессии. Потом взяла себя в руки. Продала машину, заняла у родителей, взяла кредит. И зарегистрировала ИП.
Моя компания называлась «Орбита». Я наняла двух таких же отвергнутых специалистов — бывшего бухгалтера, уволенного за отказ подделывать отчёты, и молодого маркетолога, над чьими идеями смеялись в «Векторе». Мы работали по ночам на моей кухне, питались дошираком и верили, что сможем что-то изменить.
Первый год был адом. Мы перебивались мелкими заказами, едва сводя концы с концами. Но постепенно наработали клиентскую базу. Наш принцип был прост: честность, прозрачность и результат. В мире, где все играли в игры, это оказалось нашим конкурентным преимуществом.
Тем временем «Вектор-Консалт» процветал. Николай Сергеевич брал государственные тендеры, расширялся, купил виллу в Испании. Иногда я видела его в городе — он разъезжал на новом «Мерседесе» и не замечал меня.
Но я замечала его. И собирала информацию.
Моя бывшая коллега, которая осталась в «Векторе», тайно передавала мне данные. Я узнала о схемах ухода от налогов, о поддельных отчётах, о взятках чиновникам. Всё это аккуратно складывалось в папку на моём компьютере.
Переломный момент наступил через два года. «Вектор» участвовал в тендере на консалтинговое сопровождение крупного государственного проекта. Я знала — если они выиграют, их позиции станут непоколебимыми.
Я подготовила своё предложение. Вложила все деньги, взяла ещё один кредит. И выиграла тендер.
Николай Сергеевич был в ярости. Он звонил мне, угрожал, предлагал «договориться». Я вежливо отказывалась.
Через полгода его компания оказалась на грани банкротства. Государство начало проверки, крупные клиенты уходили к нам. А сегодня...
Сегодня я сижу в его кабинете. В том самом кожаном кресле. Передо мной на столе лежат документы о покупке «Вектор-Консалт». Я заплатила за него символическую сумму — ровно столько, чтобы покрыть долги.
Дверь открывается. Входит Николай Сергеевич. Постаревший, с потухшим взглядом.
«Ну что, довольна?» — хрипло говорит он.
Я смотрю на него. Не испытывая ни ненависти, ни торжества. Лишь лёгкую грусть.
«Нет, — отвечаю я. — Не довольна. Мне жаль, что всё так получилось».
Он молча кивает и выходит.
Я остаюсь одна в кабинете, который когда-то был символом моего унижения. Теперь он — символ моей победы. Но какая это победа? Я стала сильнее, умнее, успешнее. Но часть той девушки, которая три года назад вышла отсюда с разбитым сердцем, навсегда осталась за этой дверью.
Иногда, чтобы стать собой, нужно пройти через ад. И выйти из него — уже другим человеком.