В тот вечер возлюбленный Алины предложил ей переехать к нему. Алина была на седьмом небе от счастья, но в глубине души шевельнулся холодный червячок сомнения: она боялась, что мать ее не отпустит.
«Ну, Денис, хватит», — вздохнула она, глядя на его решительное лицо.
Алина Огнева, 18 лет, студентка художественного училища, не замужем. «Ты же знаешь, я бы к тебе хоть сейчас переехала. Но меня мама не пустит, ты её не знаешь».
«Не надо прикрываться мамой», — мягко, но настойчиво парировал Денис. Ему был 21 год, он учился в университете и был совершенно свободен. «Если отказываешься, значит, не хочешь. Ты боишься по-настоящему».
«Ты здесь? Тебе не стыдно так поздно возвращаться? И телефон отключила!» — встретила её на пороге Светлана Викторовна. Мать Алины, 56 лет, мастер в ателье по пошиву вечерних платьев, вдова. «Я уже в полицию собралась звонить, в больницы! Выскочила тебя у подъезда встречать, а ты… под ручку с ним!»
«Я ведь немного задержалась. Я уже взрослая!»
«Я тебе покажу, какая ты взрослая! С завтрашнего дня буду в училище отводить и встречать! Да-да, за ручку! Чтобы ты глупостей не наделала!»
«Светлана Викторовна…» — начал было Денис.
«Иди отсюда! Чтоб глаза мои тебя не видели! Только портишь мою дочку! Иди, иди, а то я твоей матери позвоню, всё про тебя расскажу! Она здесь такое устроит!»
«Ты мне всю жизнь испортила! Ты слышишь?!» — выкрикнула Алина, чувствуя, как подступают слезы. «Я завтра же уеду к Денису жить! И адрес его не скажу! И можешь мне не звонить! Я всё равно с тобой больше общаться не буду!»
Она бросилась в свою комнату, хлопнув дверью. Через несколько минут гнев сменился раскаянием. Выйдя попить, она застыла на пороге: мать сидела на кухне, склонившись над столом, и тихо плакала, утирая ладонью слезы.
«Мам? Мам, ты чего? Мам, что с тобой?»
«Дышать скоро запретит! То нельзя, это нельзя! Надо мной же подруги смеются — все в клуб ходят, а я должна разрешения спрашивать!» — рыдая, выговазывала Алина своей лучшей подруге Кате на следующий день. Они сидели в уютной кофейне, и Алина, не в силах совладать с эмоциями, выкладывала подруге всё. «Ну так не спрашивай. Почему она со мной так? Я ведь ничего плохого не делаю!»
«Мне кажется, она просто такая по характеру, гиперответственная», — осторожно заметила Катя.
«Ну и что мне тогда с этим делать? Смириться и страдать всю оставшуюся жизнь?»
«Ну, значит, она такая. Ты можешь либо пытаться как-то к этому приспособиться, либо… ну, в общем, продолжать страдать. Я думаю, это из-за того, что я поздний ребенок. Вот она и сходит с ума по любому поводу и постоянно прикидывается, что ей плохо. А я ведь серьёзно за неё переживаю!»
«Ну почему ты так переживаешь? Ты себя до нервного срыва доведешь. Вы должны как-то договориться».
«Как договориться? Не буду же я всю жизнь сидеть у её юбки! Денис хороший, я его люблю!»
«Знаешь, любовь в 18 лет — это как первая проба кисти. Ещё не шедевр», — философски заметила Катя. «Ты сказала — как ты хочешь. Забудь Дениса. Всё. С этого дня думать только об учёбе».
«Это мы ещё посмотрим! Командует мной, будто я её собственность! Ну что, мне всю жизнь около неё сидеть?»
«А ты ведь можешь не обращать внимания на её слова и поступать по-своему. Можешь. Но ты обращаешь и продолжаешь играть в её игру. Так что отойди от доски. Что ты можешь сделать?»
«Я больше так жить не могу!»
«Ты можешь либо продолжать слушаться, либо начать жить по-своему. Правда, я не думаю, что второй вариант обойдется дешевле, чем первый».
«В каком смысле — дешевле?»
«В смысле, мама вряд ли придет от него в восторг. Если сейчас ты маешься от её надзора, то потом будешь маяться от тревоги за её здоровье, отбиваться, если она надумает тебя разыскивать, от скандалов. Так что, увы, платить всё равно придется».
«Слушай, мать жутко реагирует на всё, — делилась Алина с Денисом, когда они наконец встретились. — Я ей говорю — выросла, хочу жить сама, а она то бросается на меня, то «умирает»».
«Да уж, я на себе испытал её броски», — хмыкнул Денис.
«Денис, я вот думала… Может, тебе ещё раз встретиться с моей мамой?»
«Аля, ну ты чего? Или я её съем, или она меня».
«Денис, не говори так! Если ты меня действительно любишь, тебе надо понравиться моей маме».
«Ну, согласен, я подумаю… Аля, а мы сделаем лучше. Завтра, когда она на работе. Я подожду тебя около подъезда, и пойдём ко мне. Думаешь, так будет лучше?»
«Ещё бы! Никто никогда не командовал мной и не вздумает! Как я захочу, так и будет!»
Алина торопилась уйти из дома до возвращения матери с работы. И как знала — не успела.
«Куда собралась?» — холодным голосом спросила Светлана Викторовна, блокируя дверь. «Там внизу твой кавалер мотается. Ты, конечно, с ним?»
«Не твоё дело!»
«Не пущу».
«Пусти! Я сказала — нет!»
«Вещи — быстро обратно в шкаф».
«Хорошо… Я подожду», — с вызовом сказала Алина.
«Подождёшь? Чего? Как обычно — сцена, слёзы, станет плохо? Ты ведь всегда так делаешь, когда мы ругаемся».
«Я спокойно встану и уйду».
«Мерзавка! Некороткая девчонка!»
«Ой!» — вдруг вскрикнула Светлана Викторовна и схватилась за сердце. «Ой, дочка… Дай… капли… Воды…»
«Дай, я позвоню в «неотложку»!»
«Не надо… Всё пройдёт…»
Неделю Алина жила у Дениса в своё удовольствие, считая, что наконец-то стала взрослой и самостоятельной.
«Ты тоже не узнаешь, с кем я переписываюсь», — подмикнула она Денису, уткнувшись в телефон.
«Ну и не надо».
Вдруг дверь открылась. «Дома кто-нибудь есть? О!» — на пороге стояла Людмила Аркадьевна, мать Дениса. «Что это вы делаете?» — строго спросила она, окидывая взглядом комнату.
«С другом переписываемся. Да и ещё с кучей народа. А что, вот так просто, поговорить друг с другом нельзя? Вы же в одной комнате!»
«Так интересней», — буркнул Денис.
В квартире, что называется, был творческий беспорядок.
«Мам, да ладно тебе».
«А тебя что, убирать за собой не научили?»
«Мам, ты что-нибудь принесла?»
«Конечно, пирожков напекла».
«Спасибо. Алю же тебя домашним не накормить».
«Мам!»
«Вот таких девочек не ях, как ты. Аля, у моего сына ещё много таких будет. Кто же та единственная, которая создаст в этом доме уют?»
«Ты должен был меня защищать перед своей мамой! А ты смылся!» — кричала Алина, когда Людмила Аркадьевна ушла. «Так она права! Что ж ты… Что…»
«Аля, ты живёшь в этой квартире, она — в своей. А убираться ей приходится и здесь, и там».
«Я всё поняла. Больше я здесь жить не буду».
«Ну, Аля, ну что ты, какая обидчивая…»
«Отстань ты! Твоя мама… Ты говорил, мы будем как взрослые, всё сами! Но зачем она сюда приходит каждый день?»
«Всё будет норм, Аля. Возьми лучше пирожок».
«Сдался мне твой пирожок!»
«Вкусный. Хочешь? С чем? С мясом? С яблоком?»
«Давай… с яблоком».
На следующий день Алина, возвращаясь из училища, увидела, что пропустила девять звонков от мамы.
«Алло, мам, привет».
«Звонила, дочка… Ты меня совсем забыла? Как ты? Что? Как дела?»
«У меня всё окей».
«Я пару раз тебя набирала, у тебя то трубка не отвечает, то дома нет. Людмиле Аркадьевне звонила несколько раз…»
«Не надо никому звонить! Всё! Мне идти пора, дел полно».
«Ой, иди, иди, иди, дочка, я не задерживаю… Аля… Аля?»
«Аля, где Денис?»
«В магазин за семечками пошёл. А что?»
«Твоей маме я понимаю, вся молодёжь сейчас так живёт, но ты здесь уже почти месяц…»
«Вы меня гоните?»
«Не гоню, прошу. Вам учиться надо. А вы ведь всё время как маленькие: семечки, соцсети, в кино бегаете…»
«Да что вы ко мне пристали? Как хотим, так и живём!»
«Вы-то себя молодой помните?»
«Конечно, помню! Но учиться я любила! И убираться тоже! А меня не переделаете! Вы меня своим занудством уже достали!»
«Не смей со мной разговаривать в таком тоне!»
«Как хочу, так и разговариваю! Не надо мне рот затыкать!»
«Аля! А… и ты здесь был? Стоял, подслушивал? У кого научился? У своей матушки?»
«Не смей с моей мамой так разговаривать!»
«Что хочу, то и делаю! Уходи!»
«Как он мог? — рыдала Алина в телефон. — Ты бы видела, как он на меня смотрел! Как говорил!»
«Вот от этого я пыталась тебя уберечь», — грустно сказала Светлана Викторовна, которая, выслушав историю, примчалась за дочерью.
«Как уберечь?»
«Ну, всему своё время. Вы же едва знакомы, а уже поторопились жить вместе».
«Куда торопиться? Вы же молодые! Притирка же должна быть!»
«Спасибо, мам, что не ругаешься. Я больше всего этого боялась».
«Глупая! Разве этого бояться? Надо… Дурочка ты моя ещё несмышлёная. Слушайся маму, не торопись взрослеть».
«Как дома… хорошо».
«Ты должна меня поддерживать! И не надо пытаться меня мирить с Денисом! Я с ним не общаюсь! Вообще!»
Прошёл месяц. Уже не в первый раз за последние недели Алина плохо себя чувствовала.
«Катя, мне как-то нехорошо… Меня в последнее время так мутит. Я вроде ничего такого не ела. Наверное, давление, нервы».
«Линка, ну какое давление? Тест на беременность купи».
«Зачем?»
«А то! Сама не знаешь? Купи, проверься! Сама себе тест купи, дурочка!»
Алина Огнева считала, что в свои 18 лет она уже совсем взрослая. Когда её возлюбленный Денис предложил им жить вместе, она с радостью согласилась, несмотря на протесты матери Светланы Викторовны. Самостоятельную жизнь молодых омрачала мать Дениса, которая постоянно придиралась к Алине. И однажды, откровенно попросив её вернуться домой и обидев девушку, спровоцировала уход Алины. Спустя месяц та почувствовала недомогание. Подруга посоветовала купить тест.
«Я купила тест на беременность… Я беременна. И что же делать? Куда мне рожать? Я ведь сама ещё ребёнок».
«Не хотите — не рожайте», — сказала Катя на их очередной встрече.
«Ну, рискованно, конечно… Но вы же хотели сами всё решать».
«Мне не нужен ребёнок! Но… мама…»
«Мама… Мам, я… беременна».
«Что?!»
«Найди мне врача… Аборт сделать».
«Ой!» — Светлана Викторовна схватилась за сердце. «Мам! Мам, ну перестань! Мам, ну ты же у меня всегда сильнее всех!»
«Я запрещаю тебе делать аборт! Будешь рожать!»
«Я не понимаю свою мать! — снова жаловалась Алина подруге. — Ну как она может запрещать мне? Ведь с этим жить мне! И опять же…»
«Не хотите — не живите. Как она может вообще что-то вам запретить? Она может только попытаться. А вы — либо послушаете, либо нет».
«Тогда не маму надо было слушаться, а самой взрослеть!»
«Вы же сейчас не о своём непослушании горюете, а о цене за него. А взрослый человек… он ведь делает только то, за что действительно готов заплатить всю необходимую цену».
«Ты на фрукты-овощи сейчас налегай, тебе витамины нужны. Одевайся теплее, простыть нельзя», — опекала её Светлана Викторовна.
«Ма, я только забыла, ты опять напомнила. Аля, ты через 9 месяцев мамой будешь! Как же можно про это забывать? Спасибо, испортила мне всё настроение».
«Здравствуйте, Светлана Викторовна. Денис дома?»
«А… вот, Аля дома. Она беременна».
«Как?! Серьёзно? Мам! Кто тебя просил ему говорить?»
«Ну, если она сама не хочет говорить, я скажу. Аборта не будет. Я запрещаю. А об остальном тут сами договаривайтесь».
«Аля. Светлана Викторовна позвонила мне, сказала зайти».
«Ну, зашёл и зашёл. Что дальше?»
«Аля… Я… я не думал. Никак… про ребёнка… Не рожай. Я не хочу ребёнка».
«А тебя никто не спрашивал! Иди отсюда! Давай, иди!»
«Какое право ты имела вмешиваться в мою личную жизнь? Я специально ему ничего не говорила! Это моё дело! Моё!»
«Глупая ты! Нельзя делать аборт!»
«А я завтра сама всё сделаю! Без тебя и твоей помощи! А будешь настаивать — я вообще тайком в больницу сбегу!»
«Господи, какая же ты глупая!»
Алина сходила в больницу, но врачи отказались делать ей аборт по медицинским показаниям.
«Значит, так. Оставь в покое моего сына», — заявила Людмила Аркадьевна, навестив Алину.
«То, что Денис отец ребёнка, это ещё надо доказать!»
«Да вы что? Ты на что рассчитываешь? На алименты? Какие алименты? Алименты на ребёнка каждый месяц — кап-кап… Ну, учти, Денис живёт на мои деньги. А у тебя — ни гроша. Ни копейки. Немедленно избавься от беременности».
«А кому мне сообщать?»
«Мыррр… города глупая шутка. Ты свои проблемы на моего сына не взваливай!»
«Вот это — на аборт я не могу. Если сделаю, то, скорее всего, детей больше не будет».
«Твои проблемы. Избавься от ребёнка. Так будет лучше для всех».
«Я не возьму».
«Хорошо. Тогда оставь нас с Денисом в покое. Не ему, не тем более мне ребёнок этот не нужен».
Прошло несколько часов. Обида и отчаяние переполняли Алину. Она готова была прервать беременность, несмотря на то что могла остаться бездетной. Людмила Ивановна приходила, скандалила, деньги на аборт давала. Всё поставила с ног на голову.
«Ты взяла ещё чего в ателье? Теперь разговоров на полгода! Гадина! Только о своём сыночке! Эгоистка! Думает, я сделаю так, как они хотят? Так нет! Как я решила! Пойду в больницу, и всё! Пусть убьёте!»
«Не делай этого», — тихо сказала Светлана Викторовна, входя в комнату. «Свою жизнь загубишь. Кому этот ребёнок не нужен?»
«Пусть будет мне хуже! Пусть потом детей больше не будет!»
«Дура! Глупая дурочка! Нужен! Тебе очень нужен этот ребёночек! Ты это потом поймёшь! Будут у тебя ещё детки, и счастлива ты будешь! А этот ребёночек… он ведь уже живой! Разве можно его убивать? Ты же добрая девочка!»
«Нет, я не добрая девочка! Я их всех ненавижу!»
«А помнишь, в детстве ты даже комарика убить не могла? Пчёлка на даче умерла — ты на полдня плакала!»
«Нашла что вспомнить!»
«Себя загубишь… ребёночка… грех же это!»
«Всё! Мама, я решила! Хватит! Точка! Я знаю, что говорю! Твоя мать тебя тоже не хотела! Я еле уговорила её аборт не делать!»
«Какая мать? А ты… кто?»
«Ой, там у меня платье не дошитое… Соседка из пятой квартиры просит, ей к утру нужно…»
«Говори!»
«Вот, срочно нужно… Ты посмотри, какая строчка сложная…»
«Говори! Где моя мама? Кто она?»
«Ну… хорошо. Твоя мама… моя дочь. Она тоже была очень своенравная. И у неё тоже был отрицательный резус. И что? Забеременела от случайного парня. Хотела делать аборт. Я еле уговорила не делать. Появилась ты. А потом…»
«Где она?»
«Мам… сразу после твоего рождения… ушла. Запила. Уехала в другой город. Там… умерла. Я редко бываю… там… на кладбище».
«Значит… ты… моя бабушка?»
«Бабушка… мама… я тебя… удочерила. Никто никогда не говорил, что мы бабушка и внучка. Я квартиру поменяла, сродни… доброты тебе лишнего не наговорили… про твою маму непутевую…»
Восемнадцатилетняя Алина считала себя совсем взрослой. Не послушав мать Светлану Викторовну, она начала жить со своим возлюбленным Денисом. Мать Дениса постоянно придиралась к Алине, и после очередного скандала та вернулась домой. Вскоре она поняла, что беременна. Алина решила избавиться от ребёнка, но Светлана Викторовна запретила дочери делать аборт. Денис и его мать заявили, что им ребёнок не нужен. Алина была в отчаянии и не знала, что делать. Тогда Светлана Викторовна рассказала ей свою тайну: оказалось, что она — бабушка Алины. Настоящая мать вскоре после того, как родила Алину, ушла из дома и умерла.
Ночью Алина не могла уснуть, всё время прокручивая в голове слова Светланы Викторовны. «Сердце болит… весь вечер. Надо бы провериться».
«Конечно, сходи, проверься в поликлинику».
«Тяжело мне… очень. Всё время за тебя переживаю».
«Мам… ну, прости меня, пожалуйста».
«Я бы хотела родить… Ну, я боюсь. Я понимаю, что надо взрослеть, но я не знаю, с чего начинать. Мне ведь даже на работу не устроиться — кто меня, беременную, возьмёт?»
«Ну, работу можно найти. И временную. Я как вспомню, как вела себя ещё месяц назад…»
«Ну, как можно было себя так вести? Бедная мама… сердце… Ведь у неё действительно больное».
«Каждый взрослеет по-своему. У вас — свои методы взросления, у мам — свои методы воспитания. И то, и другое редко бывает идеальным».
«Мне ведь всего 18 лет… Неужели всё дальше — одни проблемы?»
«Вот такая вот она, взрослая жизнь. Она разная. И проблем в ней… нет. В жизни есть только задачи. А проблемы из них делает наше неумение с ними справляться. Ищи кучу разных способов решать разные жизненные задачи, и жизнь будет не мучительной, а интересной».
На следующий день Алина позвонила Денису и назначила ему встречу.
«Привет. Я буду рожать. Аборт делать не буду. Надо будет что-то с учёбой придумать. А на работу я уже сегодня устроилась — билетёром в кинотеатр. Денис, я тебя позвала, чтобы сказать: я претензий к тебе не имею. Можешь маме своей передать. Больше мне сказать тебе нечего».
Прошло чуть меньше восьми месяцев. Алина родила девочку. Из роддома их встречала только Светлана Викторовна.
«Я уж старалась, полрайона бегала, пока приданое собирала! Так хочется её на ручки взять… Боюсь, отвыкла от таких маленьких! Меня вчера на пенсию проводили. Официально».
«Мама…»
«Люся там, подружки… Группа поддержки».
«Да? Никуда они не денутся. Телефон есть для группы поддержки. А я тебе с маленьким помогать буду».
«Спасибо, мам. Меня ведь уже и на работе ждут, и в училище скоро сессия».
«Ругаться будешь? Я… Денису звонила».
«Ну, чего мне ругаться? Позвонила и позвонила. Он про ребёнка выслушал… и трубку положил. Молча».
«Мам… Я же… сильная. В тебя. Прорвёмся!»
Вдруг в дверь постучали. На пороге стоял Денис с огромным букетом.
«Это… вам. Не понял? А мы давно… новы. Цветы. Тебе. И дочке».
***
Вечная история про детей, которые якобы рвутся к самостоятельности, и родителей, которые якобы заботятся об их благе. Якобы. Потому что дети вовсе не всегда рвутся именно к самостоятельности, а родители обычно заботятся только о таком благе детей, которое удобно им самим. Примерно такая же ситуация сложилась и у Алины из нашей истории. Она, судя по всему, страшно возмущалась тем, что не может вот прямо сейчас, в эту же минуту, сделать то, что ей хочется. Её мама, в это время, уж извините, больше всего заботилась о своём спокойствии, чтобы ей не пришлось за дочь волноваться. При этом, если уж говорить о благе детей, мама даже не пыталась задуматься об очень простой вещи: а как, собственно говоря, дочь научится отвечать за свои поступки, если за неё это всё время пытается делать мать? Ну вот Алина и не научилась. Хочется — и ладно. А то, что придётся потом платить, — так это пойми потом. Ну, красивая роза — хочу розу! Я даже не про то, что у любой розы шипы имеются. Шипы можно и обломать предварительно. Дело-то в том, что для обламывания шипов тоже требуется и внимание, и терпение, и умение прилагать усилия. А откуда всё это возьмётся у девушки, для которой прежде всего хочется?