Вместо эпиграфа анекдот:
– Как быстро и эффективно избавиться от опытного криптоаналитика, который знает точку входа в сделку и готов поделиться этим знанием с тобой?
– Заплати ему за пиццу и закрой дверь.
Прошедший саммит ЕС по очередной попытке отбора российских замороженных средств вызвал просто шквал публикаций в российских СМИ. Тут же появилась куча ультрапатриотических статей вроде «А мы их щаз...» и упаднических вроде «Они нас, а мы...». И все они отличаются глубоким непониманием проблемы. А те, где люди пишут о реальном состоянии дел, как обычно, настолько зубодробительно специалитетны, что читать их тяжело даже специалистам.
Ну и запутали людей окончательно. У меня куча вопросов уже на эту тему, как на почте, так и в комментариях. Вот, например:
«Ксения, по замороженным средствам что у них, что у нас понятно. Я тут читал недавно, что у нас западных инвестиций тоже что-то около 238 ярдов евро. Но вот такой вопрос имеется: на фоне того, что примерно с января 2025 г. Европа нагло ворует наши доходы с замороженных средств, куда идут доходы с западных инвестиций у нас? Которые правительство России тоже "придержало". Что-то по этому поводу тишина… Осветите, пожалуйста, этот вопрос, если не трудно».
Или еще одно мнение, из комментариев:
«Да уж, "ихние" денюжки у нас есть, и много есть. Мы проценты с них заморозили, а не тратим, как они, и международных законов не нарушаем, и денежки копятся. Говорят, триллион накапало. 300 наших у них и триллион их денег у нас — почувствуйте разницу при зеркальном ответе. Повод для "экспроприации" процентов они уже нам дали».
Все это идет от глубокого и искреннего непонимания ситуации. Давайте разбираться.
Когда идет речь о заморозке наших средств, грамотные люди говорят не «деньги», а «активы». В Европе практически нет наших денег как счета, на котором конкретные суммы. Большинство средств лежат в финансовой системе под названием Euroclear. Она оперирует ценными бумагами. По-простому — в основном облигациями, то есть долговыми расписками различных европейских стран.
Деньги там нам были нужны для проведения различных масштабных международных проектов. Дело в том, что когда вы заключаете какую-нибудь масштабную сделку вроде строительства очередного газопровода, у вас должно быть денежное обеспечение. То есть, вы должны доказать, что не нищеброд с прожектами, а серьезный товарищ.
Но так как просто положить деньги в банк — слишком жирно, деньги, как мы знаем, должны работать, то обеспечение идет именно через эту финансовую систему. С одной стороны, вы доказали, что деньги у вас есть. С другой — пока они лежат на обеспечении, на них капает определенный процент. Все довольны.
Но, повторяю, этот процент не на простой вклад. С доходностью которых в последние десятилетия в Европе большие проблемы. В некоторых странах одно время на вклады был вообще отрицательный доход. А именно покупка облигаций, то есть долговых расписок. Мы этими облигациями дали в долг денег европейским странам.
В этом и заключается главная боль «коалиции желающих». Потому что если бы речь шла про деньги — их бы давно сняли и забрали. И ничего страшного даже для международной денежной системы не произошло. С этими «зверями» и не так можно поступать. Запад бы съел и не подавился.
А тут ситуация такая, что из частных банков надо вынуть не деньги, а ценные бумаги, принадлежащие другой стране. И обналичить их. И ладно бы это были какие-то акции. Но нет. Это облигации. Фактически расписаться в том, что мы, европейские государства, долги не отдаем.
Поняли, в чем проблема, да?
Единственное, чем смогли пока воспользоваться в ЕС — это проценты. Но тут тоже непонятно. Ибо европейцы утверждают, что этих самых процентов Украине передали уже около 25 млрд евро. А доходность облигаций низкая. И там дай бог 5 лярдов накапало. А что они там на самом деле передают — тайна за семью печатями. Скорее всего, как я и писала, это сказочка для их, европейских обывателей.
Теперь с теми активами, которые есть у нас. А у нас тоже активы Запада. Но уже не ценные бумаги и облигации, а реальная физическая собственность.
Приличное количество западных компаний продолжают работать в России. У них есть недвижимость, у них есть производственные мощности. Да, как правило, это все не напрямую, а через различных дочек. Или даже через номинальную продажу. Тот же «Ашан» вроде как продал свои активы «Торговым галереям», но вопросов там больше, чем ответов.
Именно эта собственность и является теми самыми активами, которыми мы можем ответить Западу. При этом надо понимать, что никаких процентов с нее нет. Есть только налоги, которые данные предприятия платят в казну. При острой необходимости мы можем эту самую собственность просто национализировать, назначить кризисного управляющего и продать российскому собственнику. А деньги взять себе в бюджет.
При этом мы уже так делаем. По разным оценкам, с 2022 года мы национализировали западную собственность на 48 млрд баксов. Что почти в два раза больше, чем объявленные проценты по нашим активам на Западе. Национализировали, как правило, тех, кто являлся ключевым игроком. Чтобы не оставить страну без продукции, а людей без работы.
По предварительной оценке, у нас этих самых западных активов примерно на триллион. Не рублей, если что. Причем если основные наши активы лежат в Европе, так как большинство проектов было с европейскими странами, то в нашей стране из недружественных стран европейских активов не так и много. Но все равно больше, чем наших у них. Остальное — это американские, японские и южнокорейские компании.
Вот такая ситуация. Но когда при этом мне пишут, мол, наши проценты Европа использует, а мы их проценты заморозили — у меня волосы на голове шевелятся.
А вообще запомните, если говорят про активы — это не деньги. Это то, что можно обратить в деньги при определенной ситуации. И то не всегда. И проценты на активы бывают только тогда, когда эти самые активы — ценные бумаги.
Ну вот как-то так. Всем традиционной информационной гигиены.