На больших творческих вечерах, где собираются авторы и исполнители разных поколений, обычно царит мирная церемониальность: цветы, аплодисменты, вежливые речи, но иногда одно платье способно сделать больше шума, чем десяток громких премьер. Именно это случилось в начале октября на вечере Ильи Резника.
- Люся Чеботина вышла на сцену в чёрном, изящном, но смелом платье и исполнила песню "Кабриолет". Казалось бы, привычная для поп-сцены картинка. Однако после концерта сам виновник торжества, 87-летний Илья резник, публично усомнился в уместности наряда. Дальше начался разговор не только о дресс-коде, но и о том, кто сегодня задаёт правила на сцене – автор, исполнитель, организатор или зритель.
Сцена – это всегда договор. Между образом и ожиданием, песней и контекстом, жанром и эпохой. Резник, готовя вечер, заранее просил "артистических нарядов, соответствующих репертуару". Это понятная позиция автора классической школы: его стихи – часть культурного канона, и к канону, как к музею, принято входить не в шортах.
Но поп-музыка живёт по другому закону – она обновляет канон, иногда дерзко, иногда спорно, и делает это через визуальные решения, которые мгновенно считываются из зала.
Чеботина действует в логике современной поп-дивы, её образ – часть песни не меньше, чем мелодия. В интервью после вечера она сказала главное: пока она молода, красива и в форме, прятать это в бесконечные брюки и галстуки странно. Это не про эпатаж на пустом месте, это про право артиста строить собственный язык. И язык этот – не только голос, но и силуэт, пластика, блеск ткани, линия декольте.
Что случилось вообще
В октябре сего года Илья Резник провел творческий вечер, где были многие представители шоу-бизнеса. Люси Чеботкина, несмотря на то, что вечер предполагал участие в деловом образе, пришла в черном длинном платье с откровенно открытым декольте, это Резнику и не понравилось.
Позже Чеботкина вышла еще в коротком золотистом платье, где тоже было открытое декольте, но длина платья вроде бы не прямо короткая, на мой взгляд. Резник просто оскорбился откровенными нарядами певицы на столь важном мероприятии.
Но удивляет даже не это, а то, что 87-летний, извините, но уже дедушка, вообще смог увидеть открытые груди, обнаженные ноги и спину на молодой девушке. Это насколько надо быть "включенным" в таком преклонном возрасте, чтобы заметить вызывающий наряд!
Когда дресс-код превращается в цензуру
Важно разделять два понятия: уместность и контроль. Уместность – это разговор о контексте и такте; контроль – о желании подменить чужую ответственность своей. Вечера, подобные этому, действительно подразумевают торжественность.
- Но где заканчивается рекомендация и начинается цензура? На сцене, где встречаются автор и исполнитель, граница проходит ровно там, где заканчивается песня и начинается личность. Если приглашаешь актуального pop-артиста – неизбежно получаешь и актуальный визуальный код.
Публичное замечание по поводу наряда всегда громче самой песни. Оно моментально превращается в новость, а затем – в мем. И парадокс в том, что подобные реплики работают против цели автора: чем жёстче нотация, тем настойчивее аудитория видит в "слишком откровенном" платье маленькую революцию. В итоге композиция уходит на второй план, а обсуждают этику наставничества и "право на красоту".
Кто устанавливает правила
В этом споре позиции предсказуемы и потому показательны. Резник – классик, привыкший к сцене как к храму слова; Чеботина – представительница поколения, для которого сцена – это скорее подиум-перформанс, где художественный жест складывается из всего: от тембра до фактуры ткани. И есть ещё третья роль – продюсерская.
Иосиф Пригожин поддержал певицу и напомнил простую вещь: если артист пришёл на твой праздник, начни с "спасибо". Это не только про вежливость; это про стратегию. Публичные выговоры работают как холодный душ для индустрии: чем больше "кошмарить" артистов, тем меньше у них желания петь твои песни.
Представьте: закулисье Дома музыки или Кремлёвского дворца – та самая нервная минутная тишина перед выходом. Гримерка, где визажист поправляет стрелки, стилист разглаживает ткань, а в телефоне бегут сообщения: "Ты уверена?" Певица смотрит в зеркало и видит не просто вырез, а историю героини песни – той, что садится в "Кабриолет" и мчит из серого к светящимся огням.
В зале в эту секунду тоже всё решено: кто-то увидит "слишком", а кто-то – ту самую ноту свободы, ради которой и ходят на концерты. И пока одни обсуждают сантиметры, другие хлопают в такт, потому что попал текст, попал голос, попал образ. Вот в этом и есть магия сцены: конфликт восприятия – часть спектакля.
Между кем разразился скандал
Илья Рахмиэлевич Резник – советский и российский поэт-песенник, сценарист и актёр. Он написал множество популярных песен для советской и российской эстрады – его тексты исполняли ведущие артисты, обладатель множества почетных званий, он стал "голосом" поколения, которое жило и творило в переходное время: его песни звучат и сегодня.
Помимо популярности, за ним стоит серьезная творческая школа и признание профессионалов. Он прошёл через тяжёлые испытания, сохранив веру в искусство и способность говорить на языке, понятном публике.
Людмила (Люси) Чеботина из Петропавловск-Камчатского российская певица, автор песен, актриса. Выросла на Камчатке, с раннего возраста проявляла музыкальные и сценические задатки – обучалась вокалу, театру.
Она представляла новое поколение эстрады: молодая возрастом артистка, использующая актуальные формы подачи, современные визуальные образы и социальные медиа. Интересна тем, что сочетает музыкальные таланты и желание развиваться – писать, играть, озвучивать – что делает её узнаваемой.
На первый взгляд – частная коллизия вкусов. На деле – пример того, как российская эстрада проживает смену поколений. Старшие передают песни – вместе с этикетом; младшие берут песни – и переписывают правила. Такой процесс болезнен, но необходим. И чем внимательнее мы его пройдём, тем живее останется сама песня.
- Здесь нельзя отделаться штампами про "рамки приличия" или "смелость образа". Речь о профессиональной экосистеме. Автору важно, чтобы его сочинения звучали у молодых и модных – иначе они рискуют стать музейными экспонатами. Артисту важно не раствориться в чужом каноне – иначе он перестаёт быть собой. Организатору важно свести эти интересы без скандалов. А зрителю – слышать музыку, а не шум споров.
У классика есть право на правила, у поп-артиста – на язык сегодняшнего дня. По-настоящему сильная сцена начинается там, где эти два права договариваются. Вечера, на которых звучат песни Резника, и артисты, для которых огни рампы – рабочая среда, одинаково нуждаются друг в друге.