27 июня выдался жарким.
Полтава - тихий уголок Украины на берегу реки Ворсклы, стала ареной величайшего противостояния.
Трава, усыпанная росой, искрилась под первыми лучами солнца, словно слёзы бога оплакивающего грядущее...
Пётр Алексеевич Романов, царь всея Руси, проснулся на рассвете. Его сон был тревожен: ему снились снега Нарвы, где девять лет назад шведы разнесли его армию в пух и прах. "Больше никогда," – пробормотал он, вставая.
Его атлетическая и импозантная фигура отбрасывала длинную тень. Он надел простой кафтан, подпоясался саблей и вышел наружу.
Меншиков, Шереметев, Голицын – уже ожидали его.
"Ваше величество, шведы на марше," – доложил Меншиков, его верный фаворит, чьё лицо, изборождённое шрамами, говорило о многих битвах. Пётр кивнул, его глаза, темные и проницательные, устремились к полю.
Русская армия, сорок две тысячи душ, была готова. Редуты, десять земляных фортов в форме буквы V, защищали подступы. Пушки, отлитые тульскими оружейниками, сверкали на солнце.
«Воины! Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру вручённое, за род свой, за отечество, за православную нашу веру и церковь. Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ним неоднократно доказывали. Имейте в сражении пред очами вашими правду и Бога, поборающего по вас. А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего». – произнёс Пётр обращаясь к солдатам и слова его разнеслись эхом по редутам.
На другом конце поля Карл XII, король Швеции, корчился от боли. Его нога, простреленная при осаде Полтавы, была перевязана, но он отказывался от носилок. "Я сам поведу их," – настаивал он, но генералы отговорили. Шведская армия, некогда непобедимая, теперь насчитывала всего лишь семнадцать тысяч. Годы войны истощили их: припасы кончились, лошади пали от голода. Но дух викингов всё ещё жил в них. "За короля и отечество!" – скандировали они, строясь в каре.
Утро разгоралось, как пламя в кузнице. Началась битва.
Батальоны Рооса и Спарре двинулись на русские редуты. Карл, с носилок, орал хриплым голосом: "Вперед, за честь Швеции!" Его глаза, голубые как северные льды, горели фанатизмом.
Загрохотали пушки, земля вздрогнула. Дым окутал всё вокруг. В этом аду можно было разглядеть лишь вспышки выстрелов. Ядра со свистом, рвали наши ряды как злые духи. Один редут пал, остальные держались.
Русские артиллеристы, под командованием генерал-поручика Брюса, отвечали метко. Пётр, верхом на сером жеребце, мчался к передовой. "Держитесь, орёлики!" – кричал он. Пуля сбила его шляпу, но он лишь усмехнулся: "Шведы метят в мою голову, но попадут в историю!"
В это время молодой поручик Преображенского лейб-гвардии полка Алексей, вёл свой батальон в контратаку. Его сердце колотилось словно барабан. "За царя!" – заорал он, и солдаты ринулись вперёд. Скрестили штыки, зазвенели сабли.
Шведский гренадёр, высокий как сосна, рубанул Алексея, но тот увернулся и вонзил штык в грудь врага. "Мама..." – прошептал, падая швед.
Русские фланги сомкнулись. Конница Апраксина обошла шведов слева, драгуны Рённе – справа.
Дым закрывал солнце, крики раненых эхом отдавались в ушах Петра. Он сам вёл пехоту в центр, рубя направо и налево. Сверкнула сабля, над головой шведского офицера. "Это за Нарву!" – проревел Пётр.
К полудню шведы дрогнули. Их генералы – Левенгаупт, Лагеркруна – пытались перестроить остатки армии, но было поздно.
Русские пушки продолжали картечью косить шведские ряды. Карл, раненый осколком в плечо, потерял на миг сознание, но очнулся: "Не сдавайтесь!" Армия его таяла на глазах. Тысячи пали, остальные бежали.
"Победа," – сказал Пётр тихо.
В воздухе витал запах пороха и крови, смешанный с ароматом полевых цветов. Воды Ворсклы окрасились алым. В небе кружили вороны.
Солдаты, несмотря на усталость пели песни у костров.
В ту ночь царь написал своей возлюбленной Екатерине: "Матушка, поздравляю с новорожденным – Полтавой."
Карл, оторвавшись от преследовавших его драгунских полков, сумел сбежать в Бендеры. Находясь в изгнании, он мечтал о реванше, но судьба была жестока. Он пал в Норвегии, а Полтава так и осталась его проклятием. Империя его угасла.
Россия же расцвела: Балтика стала нашей, рос Петербург.
Так закончилась эпоха шведского господства. Пётр, великий реформатор, увековечил победу в памятниках и реформах.
Полтава – символ духа и триумфа России.
Если материал нравится, вы можете поддержать развитие канала на любую сумму нажав на ссылку или кнопку "Поддержать"