Валерий Подмаско
Порабощение ахейского населения
В дорийских полисах Пелопоннеса ахейское население было порабощено и низведено до бесправных или ограниченных в правах сословий. Дорийцы Спарты сначала поработили ахейское население Лаконии, превратив их в «илотов» (гр. «εἵλωτες») – государственных сельскохозяйственных рабов, закрепленных за наделами спартанцев. Затем в VIII-VII веках до н.э. спартанцы завоевали до того независимую ахейскую Мессению, превратив и ее жителей в илотов, т.е. государственных сельскохозяйственных рабов. И тут, как и в случае с завоеванием Пелопонесса, у дорийцев не обошлось без санкции свыше. Согласно легенде, спартанцы посвятили жителей Мессении богу Аполлону, превратив их в «священную собственность» полиса. Это придавало илотии религиозную санкцию, делая её не просто экономическим институтом, а выполнением обета богам.
В Аргосе ахейское население тоже было порабощено и прикреплено к земле, с той лишь разницей, что этих несчастных называли не «илотами», как в Спарте, а «гимнетами» (гр. «Γυμνῆτες» – «обнаженные»). Причем среди гимнетов были различные группы рабов, среди которых, например, были довольно часто упоминаемые «орнеаты» (гр. «Όρνεα̃τες»), т.е. жители подчиненного Аргосу города Орнеи. В Сикионе (Коринфия на границе с Ахейей) зависимое сельское население называли «катоннакофорами» (гр. «Κατωνακοφόροι») – «носящие овечьи шкуры». Статус катоннакофоров был близок к статусу спартанских илотов и аргосских гимнетов. К сожалению, о большинстве дорийских полисов мы мало что знаем. Мы располагаем достаточно детальной информацией только о социально-политическом устройстве Спарты. Информация о других дорийских полисах, даже таких великих, как Аргос и Коринф, крайне фрагментарна и обрывочна. Я пишу это для того, чтобы вы понимали, какова цена обобщений при описании дорийских полисов.
В других дорийских полисах Пелопоннеса положение ахейцев было лучше. В Коринфе и в Мегарах (сосед афинской Аттики) вообще не было государственных сельскохозяйственных рабов, подобных спартанским илотам или аргосским гимнетам. Там представители коренного населения были близки по статусу к афинским «метекам» (гр. «Μέτοικοι», т.е. «переселенцы») с той лишь принципиальной разницей, что афинские метеки были приезжими, а в Коринфе и в Мегарах схожий статус имели представители местного додорийского населения. Как афинские метеки, они были свободными людьми, но не были гражданами и не имели права владеть землей. Соответственно, им приходилось заниматься только ремеслом или торговлей.
В отличие от Спарты и Аргоса, Коринф и Мегары были торговыми и ремесленными центрами. Их процветание зависело не от сельского хозяйства, а от морской торговли, ремесел и судостроения. Для этого не нужно было создавать свой вариант крепостного права. Для этого требовались искусные мастера, моряки и торговцы, чья профессия трудно совмещается с рабством. Эта потребность и предопределила более «мягкий» подход к ахейцам Коринфии и Мегариды, которых, конечно, эксплуатировали, но эксплуатировали экономическими методами – без грубого принуждения.
В Спарте существовал еще один класс населения, ограниченного в правах – это «периэки» (гр. «Περίοικοι» – «живущие вокруг», «жители окрестностей»). Ничего подобного не было в Коринфе, Сикионе, Мегарах и даже в Аргосе. Периэки спартанской Лаконии не были гражданами Спарты и не могли участвовать в народных собраниях. Они не избирали должностных лиц Спарты и не могли быть ими избраны. Им было запрещено владеть землей и заниматься земледелием. Они могли быть только ремесленниками, торговцами и мореходами. Фактически, именно периэки обеспечивали Спарту всем необходимым. При этом они были обязаны служить в спартанском войске обычно в качестве легковооруженных воинов или во флоте в качестве моряков или гребцов.
Браки спартанок с периэками были запрещены, а детей, рожденных спартанками от периэков, называли «парфениями», т.е. детьми девственниц. Статус парфениев получали и рожденные в браке дети спартанцев, если отец по какой-то причине был лишен гражданства. Кстати, единственную колонию Спарты – южно-итальянский Тарент, согласно легенде, основали именно спартанские парфении примерно в 706 году до н.э. Между прочим, Тарент был основан по предсказаниям Дельфийского оракула.
Жили периэки в собственных полисах (Амиклы, Фарис, Геронфры и т.д.), гражданами которых они и были. Эти полисы не обладали суверенитетом, но пользовались ограниченной автономией и самоуправлением. Каждый полис включал в себя город и небольшую сельскохозяйственную округу, которая обеспечивала город продуктами. Видимо, в этой округе периэки могли позволить себе занятие сельским хозяйством. Среди периэкских полисов было много портовых городов. Крупнейшими из них были: Прасии, Лимерский, Эпидавр Гифий и т.д. Кстати, Гифий служил базой спартанского военного флота. На территории завоеванной Мессении периэков не было, т.к. все население Мессении было превращено спартанцами в илотов. Соответственно, не было там и периэкских полисов, но города, в том числе портовые, были (Мефона, Фары, Пилос и т.д.). В эти города была переселена часть периэков Лаконии, которые занимались там ремеслом, торговлей и содержанием самих этих городов.
Статус периэков Лаконии (спартанских периэков) сильно отличался от статуса метеков Афин, Аргоса, Коринфа, Мегар и Сикиона. Периэки жили в своих периэкских полисах, а в Спарте они появлялись лишь по делам согласно особым разрешениям властей. Метеки, как правило, жили в главном городе полиса – в Афинах, Аргосе, Коринфе, Мегарах и в Сикионе. Хотя им никто не запрещал жить и в других городах на территории полиса (в Афинах – это Элевсин, Марафон и пр.). Периэки были обязаны служить в спартанской армии и военном флоте, а метеки служили только по желанию, причем на службе они получали такое же жалование и другое довольствие, что и граждане. В дорийских торговых полисах статус метеков получили все потомки додорийского населения – ахейцы, но такой же статус получали и те, кто добровольно переезжал в дорийские города на ПМЖ. В Афинах все метеки были иноземцами. Вообще, торговые полисы Древней Греции были заинтересованы в притоке мигрантов и росте числа метеков (в разных полисах их могли называть по-разному). Однако если метек решал вернуться на «историческую» родину, ему никто не препятствовал. Метеков вообще никто не держал на привязи, а вот периэки не могли покинуть Лаконика без особого на то разрешения властей. Если периэк получал такое разрешение, то оно выдавалась со строго определенной целью, как правило, для выполнения какой-то деловой миссии, обычно, торговой.
Мы с вами рассмотрели дорийские полисы Пелопоннеса. Теперь поговорим о дорийском Крите. Согласно свидетельствам античных авторов, например, Аристотеля, критская система порабощений и эксплуатации додорийского населения послужила образцом для дорийцев Спарты. Однако спартанская система была намного жестче. Дело в том, что спартанцы совершенно официально вели непрерывную войну с илотами. Причем эта «война» в данном случае не «фигура речи», а юридически точное определение характера взаимоотношений. Каждый год при вступлении в должность эфоры Спарты формально провозглашали войну илотам. Этот ритуал описан у Плутарха («Жизнеописание Ликурга») и у Аристотеля. Эфоры совершали положенный религиозный обряд и объявляли, что илоты являются врагами государства. Таким образом они снимали со спартанцев ритуальное осквернение (миасму, миазму), которое, согласно представлениям древних греков, возникало при убийстве даже раба. Убийство врага на войне не было преступлением. Это давало спартанцам юридическое право убивать илотов без суда и следствия.
Война с илотами велась не на поле боя, а в форме так называемых «криптий» (гр. «κρυπτείᾱ» – «тайные дела» или «тайная война»). Криптии можно сравнить с диверсионными действиями современных спецподразделений. Только в Спарте диверсантами были молодые спартанцы, уже прошедшие военную подготовку, но еще не вступившие в полноправное гражданство. Из них формировали отряды и направляли в Мессению, давая задание убивать наиболее сильных, уважаемых и потенциально опасных илотов.
На Крите государственное сельскохозяйственное рабство было распространено во всех крупных полисах острова (Гортина, Кносс, Ликт, Фест, Кидония, Иерапетра, Пресос и т.д.). Все они были аграрными полисами, и государственное сельскохозяйственное рабство там было как нельзя кстати. На Крите государственных рабов, закрепленных за наделами граждан, называли «ойкеями» или «войкеями» (гр. «Όἰκέες» от «οἶκος» – «дом») либо «кларотами» (гр. «Κλάρωτοι» от «κλῆρος» – «жребий» или «надел»). Похоже, что локально использовались и другие наименования, например, «мноиты» (гр. «Μνῴται») или «афамиоты» (гр. «Ἀφάμιοι»). Хотя не исключено, что афамиоты, будучи государственными рабами, были не крестьянами, а моряками или гребцами на галерах.
Так вот, дорийцы Крита никогда не вели войн со своими кларотами. Статус кларотов довольно детально определялся законодательством полиса. Такое развитое законодательство о кларотах было, например, в Гортине, где оно было записано на каменных стелах (V век до н.э.), сохранившихся до наших дней. Законы Гортины дают нам наиболее полное представление о системе кларотии. По упоминаниям античных авторов, законодательство о кларотах Кносса – крупнейшего полиса Крита, было схожим с законодательством Гортины. Можно предположить, что и в менее значимых полисах острова было свое законодательство о кларотах, схожее с законодательством Гортины и Кносса. Но главное в том, что это законодательство точно определяло статус кларотов и давало им определенные правовые гарантии, защищая в какой-то мере от произвола со стороны граждан. Эти правовые гарантии обеспечивали критянам социальную и политическую стабильность и устраняли поводы для восстаний и массового недовольства кларотов. Так, Аристотель прямо критиковал спартанскую илотию как опасную и плохо устроенную систему и ставил в пример критское устройство, где, благодаря законам, не происходило восстаний.
На Крите не было периэков, хотя, скорее всего, иноземцы, жившие в городах Крита, получали какой-то особый статус, близкий к статусу метеков Аргоса, Коринфа и Мегар. Но в силу того, что Крит имел, по преимуществу, аграрную экономику, метеков – этих спутников товарных ремесел и торговли – на Крите было совсем немного.
Изучая дорийские системы закрепощения и эксплуатации коренного ахейского населения, не следует клеймить дорийцев как конченных кровососов, которые запятнали высокое звание древнего грека. Похоже, что институт государственного сельскохозяйственного рабства придумали не дорийцы, а их предшественники – ахейцы, ионийцы и эолийцы, которые до прихода дорийцев порабощали догреческое население завоеванных ими областей. В архаический период и позднее «крепостные» остались только у эолийцев. В Фессалии (Северо-восточная Греция) государственных сельскохозяйственных рабов из числа потомков местного догреческого населения (пеласгов и пр.), прикрепленных к наделам эолийской аристократии, называли «пенестами» (гр. «Πενέσται» от «πεεστης» – «работник»). Статус фессалийских пенестов был близок к статусу спартанских илотов, аргосских гимнетов и критских кларотов. В Беотии (Центральная Греция) наличие государственных сельскохозяйственных рабов засвидетельствовано в Орхомене – одном из богатейших минойских центров, который в свое время на равных конкурировал с Фивами. Государственные рабы Орхомена тоже были потомками догреческого населения. Вероятно, эта же форма рабства существовала и в других полисах Беотии, но в истории это не нашло письменного отражения.
На островах Родос, Фера (Санторин) и Мелос, положение местного дорийского населения было несколько лучше, чем на Крите, и тем более в Спарте. Государственное рабство было известно и там, но его масштабы не шли ни в какое сравнение с масштабами илотии в Спарте и кларотии на Крите. В целом, статус представителей додорийского населения островов Родос, Фера (Санторин) и Мелос был схож со статусом метеков Аргоса, Коринфа и Мегар: личная свобода, отсутствие гражданства и политическое бесправие, ремесло и торговля. Причина относительного либерализма заключалась в экономике местных полисов, которые жили за счет моря и торговли.
Единственной дорийской областью, которая не числится в списке «концлагерей», созданных дорийцами для додорийского населения, является Дорида Центральной Греции. Скорее всего, дорийцы с самого начала составляли там большинство или значительную часть населения. Регион был слишком беден и незначителен, чтобы построить экономику, основанную на рабском труде покоренного населения. Не было там и возможности создать товарное ремесленное производство или организовать, например, транзитную торговлю.
Конечно, дорийцы составляли там местную элиту и большинство в составе гражданских общин, но систематического порабощения коренного населения по спартанскому или критскому образцу там не было. Таким образом, «Греческая» Дорида – эта дорийская метрополия – была как раз тем исключением, которое подтверждает общее правило.
Дорийцы захватывали и присваивали себе не только земли, но и культы ахейских греков. Примером может служить культ Аполлона в Амиклах. Амиклы – это древний ахейский город, расположенный в среднем течении реки Эврот к югу от Спарты. Город продолжал сохранять свою независимость ещё долгое время после завоевания Пелопоннеса дорийцами. В нем с древних времен существовал культ героя Гиакинфа, и регулярно проводился посвященный ему праздник – Гиакинфии. Незадолго до Первой Мессенской войны (743-724 годы до н.э.) город был завоёван спартанским царём Телеклетом. После завоевания Амикл его жители получили статус периэков. Культ Гиакинфа спартанцы связали с культом Аполлона и придали ему значение одного из своих основных полисных культов. Тем не менее, спартанцы ежегодно в начале лета проводили Гиакинфии, и они стали главным спартанским праздником. Ксенофонт в «Греческой истории» (IV, 5, 11) сообщает, что спартанцы даже прерывали свои походы, чтобы вернуться в Лаконику и принять участие в празднике. Спартанцы возвели в Амиклах храм, в котором находилась колоссальная статуя Аполлона Амиклейского, сидящего на огромном троне. На Гиакинфии допускали жителей Амикл и вообще любых иноземцев. Видимо, их пускали и в храм, но культ Аполлона Амиклейского полностью находился в руках спартанской аристократии.
Порабощение и угнетение ахейцев дорийцами ярко отразилось в сознании всех греков как странный, но яркий «родовой» признак, якобы, сугубо дорийского социального устройства (как будто у Фессалии не было пенестов). Спартанская илотия представлялась как квинтэссенция дорийства. Для купца из ионийских Афин или Милета и даже из дорийского (!) Коринфа система, в которой огромная масса греков была обращена в государственных рабов, была чужда и архаична. Их собственное рыночное рабство было более «понятным» и «обоснованным»: рабами были купленные на рынке иноземцы, а не греки. Не сказать, чтобы те же афиняне отрицали право дорийцев на порабощение греков таким образом, но они, будучи «извечными» идеологическими и политическими противниками спартанцев, в своей антиспартанской пропаганде осуждали илотию. Афинские интеллектуалы, особенно софисты и драматурги, совмещали свою неприязнь к спартанцам с неприятием илотии как формы рабства. Например, Еврипид в трагедии «Елена» прямо называет сыновей Елены (мифических предков спартанцев) «господами-варварами», а их подданных – «эллинами», намекая на ненормальность илотии.
В целом, государственное сельскохозяйственное рабство, на котором основывалась экономика важнейших дорийских полисов, было одним из аргументом в пользу непохожести дорийцев, особенно спартанцев, на «настоящих греков». Эта самая «непохожесть» делала дорийцев ключевым этносом Древней Греции, т.к. идентичность всех остальных греческих народностей и племен строилась либо на категорическом отрицании какой-либо связи с дорийцами, либо на гордом признании этой связи.
Непорабощенное ахейское население Пелопоннеса
Ахейское население Пелопоннеса сохранило свободу и независимость только в недоступных горных районах в центре и на севере полуострова. Эти области Пелопонесса позднее получили название «Аркадия» и «Ахейя», соответственно. Согласитесь, название области «Ахейя» говорит само за себя. Обе области превратились в убежище для ахейского населения Коринфии, Арголиды и Лаконики. Земли Ахейи и Аркадии были во многом бесперспективны для полеводства, и поэтому они не представляли особого интереса для дорийцев. Правда, Ахейя, второе название которой «Эгиалейя», т.е. «Прибрежная страна», тянулась полосой вдоль всего южного берега Коринфского залива, имела коммерческий потенциал. Проблема была в бедности природы этой горной области.
В Ахейи получился очень интересный результат адаптации ахейского населения в условиях дорийской гегемонии. Население Ахейи состояло из прямых потомков микенских ахейцев, которые несказанно гордились своим происхождением и сохраняли ахейскую идентичность, но при этом говорило на дорийском (!) диалекте, правда, обильно сдобренном ахейскими реликтами. Дорийский диалект пелопонесской Ахейи филологи называют «ахейским дорийским». Несмотря на близость к дорийскому диалекту, диалект ахейцев Ахейи часто рассматривают как один из основных греческих диалектов, наряду с дорийским, ионийским и эолийским, что, по-видимому, неверно.
В отличие от жителей Ахайи, аркадийцы сохранили язык своих предков, хотя в аркадийском диалекте сформировался большой пласт дорийских заимствований. Тем не менее, филологи называют аркадийский диалект аркадо-кипрским диалектом. Почему кипрским? Не забывайте, что какая-то часть ахейской аристократии смогла бежать на Кипр, где сохранила свой язык чуть ли не в первозданной чистоте. Что касается аркадийского диалекта, то он, хотя и был насыщен дорийскими заимствованиями, все равно по сохранности оставался вторым после кипрского ахейским диалектом Древней Греции.
Западная часть Пелопоннеса (Элида) была завоевана дорийцами, иначе как бы они наградили своего проводника этолийца Оксила властью в Элиде. Тем не менее, эта область Пелопоннеса не разделила судьбу Арголиды, Лаконики, Мессении, Коринфии и Мегариды. Ахейское и иное додорийское население Элиды, как и ахейское население Аркадии и Ахейи, не было порабощено и угнетено, как это было в южных и восточных областях Пелопоннеса. Однако дорийское влияние здесь было очень сильным, и местное недорийское население со временем сравнительно бесконфликтно ассимилировалось дорийцами. Жители Элиды говорили на ахейско-дорийском диалекте, который был чем-то средним между дорийским диалектом Ахейи и ахейским диалектом Аркадии. Аркадийский диалект вместе с ахейским диалектом филологи-специалисты по древнегреческому языку обычно относят к так называемым «северо-западным диалектам древнегреческого языка». Эти диалекты являются гибридом дорийского и додорийских диалектов древнегреческого языка с последующим влиянием живых ионийских и эолийских диалектов. Однако мы поговорим о северо-западных диалектах отдельно. Они того стоят.
Ионийцы во время и после нашествия
Ионийцы Аттики (афиняне) и острова Эвбея удержали свои земли, и у них даже нашли защиту от дорийцев ахейцы, которым удалось бежать с Пелопоннеса, благо что Аттика соседствует с Истмийским (Коринфским) перешейком и лежащим за ним Пелопоннесом. Согласно преданию, дорийцы напали на Аттику, когда ее царем был легендарный Кодр. Эти события обычно относят к 1068 году до н.э. Кстати, согласно преданию, Кодр был последним царем Аттики, и после его смерти ее жители решили больше не иметь царей и начали избирать пожизненных архонтов. Первым из них якобы был сын Кодра – Медонт. Так или иначе, Аттика сохранила свою независимость, заслонив собой Эвбею. Не смогли дорийцы захватить и соседний остров Саламин. Возможно, свою роль в спасении Аттики сыграла не только неприступность Кекропии (афинского Акрополя), но и относительная бедность почв Аттики, которые менее плодородны, чем почвы Пелопоннеса, что могло снизить желание дорийцев покорять упорных ионийцами.
Тем не менее, Аттика в период дорийского нашествия потеряла много населения, и многие ранее многолюдные поселения подверглись разрушению. Те, кто имел возможность перебраться в более спокойное место за морем, покинули Аттику и осели на Кикладских островах, на юго-западном побережье Малой Азии, а также на островах Хиос и Самос. Прибрежная область Малой Азии, которую заселят ионийские беженцы, позднее получит название «Азиатской Ионии». Азиатская Иония граничила на востоке с Лидией и Карией, которые в начале XI века до н.э. были населены индоевропейскими народами, неродственными грекам. На севере от нее тогда же возникнет Эолида (Эолия) – область, населенная эолийцами, тоже бежавшими от дорийцев.
После того, как дорийцы завоевали лучшие земли Пелопоннеса и прекратили свои попытки захватить ближайшие области Центральной Греции, в Аттике в результате так называемого «синойкизма» (гр. «συνοικισμός», от «συνοικέω» – «жить вместе»), т.е. объединения 12-ти древних самостоятельных ионийских поселений (Элевсин, Рафина, Браурон, Торикос, Кекропия и пр.), возникает город-государство Афины, который на многие столетия станет главным конкурентом Спарты. Если Спарта на протяжении всей своей истории была лидером дорийского мира, то Афины станут лидером ионийского мира. Принципиально важно то, что ионийцы Аттики не пошли по пути создания союза полисов. Они создали единый полис. При этом все местные органы власти были упразднены. Вместо них учредили общее для всей Аттики Народное собрание (Экклесию) и Совет (Буле), которые собирались в Кекропии, переименованной в честь новой покровительницы города – богини-девственницы Афины (гр. Ἀθηνᾶ или Ἀθηναία).
Что интересно, вокруг Афин объединились исключительно ионийцы. Ни дорийцы, ни эолийцы в афинском синойкизме не участвовали. Таким образом, было достигнуто этническое единство гражданской общины Афин, и это этническое единство свято соблюдалось на протяжении всей истории существования афинского государства. Афиняне на протяжении столетий гордились тем, что они являются ионийцами – коренными жителями Аттики, предки которых выстояли в борьбе с дорийцами. Благодаря объединению всего ионийского населения Аттики возникла не только этнически монолитная гражданская община, но и один из крупнейших и богатейших, если не самый крупный и самый богатый полис Древней Греции.
Согласно легенде, инициатором синойкизма был царь Кекропии Тесей. Античные авторы относили это событие к периоду, предшествовавшему Троянской войне, то есть условно к XIII–XII векам до н.э. Однако эта датировка считается легендарной и символической, призванной связать создание полиса с великим героем Тесеем. Современные историки считают, что аттический синойкизм не был одномоментным. Это был сложный эволюционный процесс, который протекал с X по VII век до н.э. Завершение формирования афинской государственности завершилось на рубеже VI–V веков до н.э. Античный миф о Тесее лишь предавал этому сложному процессу непререкаемую легитимность и сакральность.
В Афинах было свое святилище, которое сами афиняне и другие ионийцы рассматривали как общеионийскую святыню. Это был храм Аполлона Патрооса (Отеческого или Отцовского) на Агоре – главной площади Древних Афин. В этом храме почитали Аполлона как прародителя всех ионийских племен. Согласно легенде, ионийцы происходили от Иона, сына Аполлона. Соответственно, храм Аполлона Патрооса был центром не полисной, а ионийской идентичности афинян. Храм (на этом месте последовательно было построено три храма) символизировал связь Афин прежде всего с ионийскими полисами Малой Азии, которые афиняне вообще-то считали своими колониями. Кстати, в Афинах было еще одно ионийское святилище – храм Аполлона Делосского, который стоял на южном склоне Акрополя. Это был своего рода «филиал» общеионийского святилища Аполлона на острове Делос, о котором я расскажу чуть ниже.
Следует отметить, что в период дорийского нашествия, когда почти все области Средней Греции переживали настоящую экономическую и даже демографическую катастрофу, Эвбея – второй по величине после Крита остров Греции – сумела сохранить свой экономический потенциал и экономическую активность. На острове не было таких разрушений и такого запустения, как, например, в Аттике. Хотя и Эвбея в период нашествия, видимо, потеряла часть своего населения, которое перебралось на северное побережье Эгейского моря, основав там многочисленные колонии. Самое большое число колоний эвбейцы основали на полуострове Халкидика, который когда-то принадлежал фракийцам. Полуостров даже свое название получил от эвбейского города Халкида. Главными колониями Халкидики были Торона (центральная оконечность Сифония) и Олинф. На Паллене – западной оконечности Халкидики – находились четыре эвбейских (эретрийских) колонии. На Акте – восточной оконечности Халкидики – эвбейцы основали пять колоний. На восточном побережье Халкидики выходцы из Халкиды основали город Стагиру. Кстати, в этом городе родился знаменитый Аристотель (384–322 годы до н.э.).
На Эвбее даже в «Темные века» продолжат свое существование портовые города вроде Лефканди. Они вели морскую торговлю со странами Средиземноморья и стали мостом во времени между разрушенной дорийцами микенской цивилизацией и нарождающейся цивилизацией Архаической Греции. Позднее на острове сформировалось два могущественных полиса – Халкида и Эретрия. Выходцы из этих эвбейских городов основали наибольшее количество колоний. Их соперничество и регулярное вмешательство Афин не позволяло полисам Эвбеи создать свой союз или объединиться в один полис. Хотя на острове постоянно возникали какие-то недолговечные коалиции, склонные к внутренним распрям.
В связи с отсутствием устойчивого союза полисов, на Эвбее не было и официальных общеэвбейских религиозных центров. По степени популярности в народе на звание общеэвбейского могло претендовать святилище Зевса Стенейского (или Дирфейского), которое находилось на самой высокой горе Эвбеи – Дирфисе, расположенной в самом центре острова. Очень авторитетным было святилище Аполлона Дафнефора («Несущего лавр»). Оно находилось в одном из двух главных полисов острова – в Эретрии. Другим важным святилищем было святилище Артемиды Амаринфии, расположенное неподалеку от Эретрии – в Амаринфе. Это святилище было настолько важно, что в поэтических текстах его название часто использовалось как синоним самой Эретрии.
Двенадцать крупнейших ионийских полисов, возникших в Малой Азии в ходе первой волны вынужденной ионийской колонизации, со временем объединятся в Панионийский союз. Крупнейшими и наиболее известными городами Азиатской Ионии станут Милет, Эфес и Фокея. Большинство полисов ионийского двенадцатиградия, как и полисы Эвбеи, были торговыми городами, которые активно взаимодействовали (и по суше, и по морю) с империями Востока – Лидией (Малая Азия), Персией и Египтом. Благодаря этому, вся Иония уже в архаический период превратилась в эффективный канал связи между Востоком и Западом.
Религиозным и политическим центром Панионийского союза станет святилище Посейдона Геликония на мысе Микале на западном берегу Малой Азии недалеко от города Приена (между Эфесом и Милетом). Это святилище было известно еще и как Панионий. Здесь представители полисов Панионийского союза будут собираться не только на праздник Панионии, но и для проведения ежегодных собраний представителей Союза.
Другим общеионийским религиозным центром станет храм Артемиды в Эфесе, который со временем приобретет значение общеэллинского культового центра. Однако официально храм Артемиды в Эфесе никогда не станет вровень с Дельфами, Олимпией и даже Дидоной, т.к. в культе Артемиды Эфесской будет много от восточных культов, что греческие ревнители рассматривали как признак варварства, не достойный общегреческого святилища. Греков смущали и многогрудые изображения самой Артемиды, и ее женоподобные жрецы «мегабизы» (гр. «Μεγάβυζοι», вероятно, происходит от персидского «magа-bazu» – «великий защитник»): то ли скопцы, то ли аскеты, строго соблюдавшие целибат.
Однако у ионийцев было святилище, которое имело неоспоримое общегреческое значение. Это было святилище Геры (Герайон) на острове Самос – одно из наиболее богатейших во всем Греческом мире. Согласно легенде, богиня Гера родилась на Самосе на берегу реки Имбрас рядом с тем местом, где позже был построен Герайон. Здесь же праздновался ее священный брак с Зевсом. Храм Геры был одним из первых и крупнейших храмов, окруженных двойной колоннадой. Его размеры (около 55×112 м) и монументальность поражали современников. Геродот называл храм Геры «величайшим из известных нам храмов» (III. 90). Как в Дельфах или Олимпии, многие греческие полисы возводили в Герайоне свои сокровищницы для хранения даров. Ежегодно тысячи паломников стекались на Самос, чтобы почтить Геру, особенно во время больших празднеств. Слава Герайона и его авторитет были настолько велики, что он соперничал с Дельфами и Олимпией, а для ионийцев он, без сомнения, был главной религиозной святыней, которой они безмерно гордились.
Большой известностью в Ионии, а позднее и во всей Греции обладало святилище и особенно оракул в Дидиме (Дидимейон), находившиеся недалеко от Милета, с которым его связывала «Священная» дорога. В святилище было два главных храма, посвященных близнецам – Аполлону и Артемиде. Персы разрушили святилище в 494 году до н.э., но после освобождения от персов милетцы начали строить новый храм Аполлона, который стал самым большим в эллинистическом мире после храма Геры на острове Самос и храма Артемиды в Эфесе.
Азиатская Иония станет колыбелью классической греческой философии, науки и культуры. Именно здесь впервые в истории Европы мифологическое мировоззрение уступило место рациональному, философскому и научному. В Азиатской Ионии в VI веке до н.э. сформируется первая философская школа древнегреческой философии – Милетская школа (Фалес – первый философ и ученый Европы, Анаксимандр и Анаксимен). В Ионии жили и работали философы Гераклит Эфесский (ок. 535 – 475 до н.э.) и Анаксагор Клазоменский (ок. 500 – 428 до н.э.), географ и историк Гекатей Милетский (550-490 годы до н.э.). Здесь, в Эолии, был создан один из трех архитектурных ордеров – ионийский. Его ярчайшим воплощением был храм Артемиды в Эфесе – одно из семи Чудес Античного мира. Наконец, Иония считалась родиной Гомера – легендарного автора «Илиады» и «Одиссеи». И здесь были сделаны первые записи гомеровского эпоса.
Одним из институциальных и религиозных воплощений общеинойской (аттической, эвбейской и ионийской) идентичности станет общеионийское святилище Аполлона на острове Делос (архипелаг Киклады), где по легенде Аполлон и родился. Остров был колонизирован ионийцами Аттики около 1000 года до н.э. Уже в конце «Темных веков» ионийцы Греции и Малой Азии создадут Делосскую амфиктионию – религиозный союз, направленный на охрану и развитие Делосского святилища. На острове раз в четыре года будут проводиться празднества в честь Аполлона, а ежегодно – Делосские игры. Храмовый комплекс острова будет привлекать тысячи паломников и туристов со всего Средиземноморья. Со временем рядом с храмом (а затем храмами) Аполлона появятся святилища и храмы других богов и богинь, например, храм египетской богини Исиды, очень популярный в эллинистический период. В 478 году до н.э. афиняне создадут Делосский союз, известный еще и как Первый Афинский морской союз, костяком которого станут ионийские полисы Греции. Казна Союза сначала будет храниться в Делосе, но при Перикле афиняне перевезут ее в Афины и превратят Союз в свою империю, объединившую все талласократии Древней Греции.
В эпоху Великой греческой колонизации ионийцы Аттики, Эвбеи и Малой Азии создадут цепь колоний на северном побережье Эгейского моря – в Халкидике, Пиерии и Фракии, а также на обоих берегах Геллеспонта, на южном побережье Пропонтиды (Мраморного моря) и на берегах Понта Эвсинского, т.е. Черного моря.