Немного о Книгах, о Вольмане и о себе
НЕМНОГО О КНИГАХ И О СЕБЕ
Вова Вольман (мой армейский дружбан, проживающий в Москве) озаботился тем, что ему может не достаться творение «Из Ленинграда в Петербург и обратно».
И отправил своего внука Андрея Вольмана за книжкой в Санкт-Петербург.
Андрюха конечно догадался взять с собою свою подружку Алену.
Чтобы, значит, вдвоем Питер посмотреть – заодно.
Книжку я Андрею передал, прямо в «Ямских банях».
Через три дня он звонит и спрашивает,- Нет ли у меня в запасе еще одной книжки? Уж больно она ему понравилась.
Я, как Станиславский, не поверил; ведь рядом с ним была красивая девчонка.
Зачем ему пыльные рассказы друга дедушки, из которого, может быть, уже сыпется песок? Значит, потерял. Я пообещал подарить ему вторую.
А через пару дней звонит уже из Москвы сам Вольман и в духе старика Сократа рассказывает мне про «современную молодежь»
Ну, Вы помните: - «Нынешняя молодежь привыкла к роскоши, она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших, дети спорят со взрослыми, жадно глотают пищу, изводят учителей».
(Сократ, V в. до н.э.)
И постепенно переходит к Гесиоду, поближе к нам (всего-то 720 год до н. э): «Я утратил всякие надежды относительно будущего нашей страны, если сегодняшняя молодежь завтра возьмет в свои руки бразды правления. Ибо эта молодежь невыносима, невыдержанна, просто ужасна».
Я догадался, что внучек Андрюша «раскололся» и признался в потере моей книги.
Не стал дожидаться, когда Вова перемоет косточки нашим современным вьюношам цитатами всех остальных философов, и напомнил ему свою старую историю, которая произошла со мной, уже после армии…
Приехал я тогда на каникулы в Ленинград на Лиговку к дедушке и к бабушке. Встретился и немного попил с бывшими однополчанами 513-ого Отдельного батальона связи ЗАКВО «дальником» Петровым и радистом-гитаристом Нестеровым.
Пора и домой собираться!
А тут звонит из Светлого отец. Дескать, когда поедешь в поезде обратно, заберешь на вокзале в Каунасе посылочку от тети Жени и передашь ее в Калининграде родителям Левки Иозефавичуса.
Я так и сделал. Только поезд прибывал тогда в Каунас то ли в 4, то ли в 5 утра. Проводник, меня, конечно, разбудил, я выскочил в трусах в тамбур вагона, не проснувшись, забрал передачу у изумленной моим видом, но по-прибалтийски сдержанной тети Жени и ускакал обратно в теплую купейную постель...
Приехав в бывший Кенигсберг, добрался на трамвае до студенческого общежития на Чернышевском (когда-то Немецкое Кадетское училище), забросил вещи под кровать и поспешил на занятия в университет, забыв и о тете Жене, и о посылочке.
Возвращаюсь вечером в «приют», а там пир горой! На столе вино и водочка среди всяких деликатесов: колбас, маслин, сыров…
Компания моих однокомников в окружении девчонок уже довольно «теплая», и все благодарят меня. Позаботился, говорят, о своих друзьях.
Я возражаю: «И, не думал!».
«Не скромничай!» - убеждает Сережка Потапов и подносит стопку. Среди подружек-физматовок я разомлел...
В субботу приезжаю в Светлый и попадаю под перекрестный допрос родителей.
--Ты, -- спрашивают, -- посылку в Каунасе получил?
Я начинаю смутно догадываться, откуда появилась у нас в общежитии дефицитная жратва.
--Так, вот, -- продолжают давить на психику мои родичи, -
- Давид Изральевич уже интересуется: «Где Ваш прохиндей? И где мои продукты?».
Куда деваться, я признался:
- - Съели!
– Что, всё?
– Всё! -- добил я их окончательно.
--Ты что, повез продукты в общежитие?
Я молча кивнул…
Отец был в ярости:
-- Балбес!
Дед в Ленинграде, бывший махновец и штрафник на Ленинградском фронте, узнав по телефону про мой «косяк», поставил жирную точку:
– Шлимазл! Но, наш...
Бекицер! Придется компенсировать Иозефавичусам моральные издержки. Пусть Лева (тогда он учился в «Корабелке») приводит к нам на Лиговку своих друзей-студентов. Накормим!
Так что, Володя, все мы такие были! Но ведь, рядом с Андрюхой была Прекрасная Елена! За что-то она его выбрала? А книжку я тебе отправлю поездом с Московского вокзала.
Две! Одну -- Андрею Вольману! И джин с кофеем. Привез из Финляндии…