Твоя мама опять забрала мою хлебопечку и отдала твоей тёте Наде! — Светлана стояла на пороге кухни, сжимая в руках пустую коробку от техники. — Без спроса! Просто пришла, пока меня не было дома, и унесла!
Её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. Два года замужества научили её многому, но контролировать эмоции, когда речь заходила о свекрови, она так и не научилась. Антонина Павловна была особенной женщиной — из тех, кто умел превратить чужую жизнь в настоящий кошмар, оставаясь при этом милой и заботливой матерью в глазах собственного сына.
Максим сидел за кухонным столом, листая ленту новостей в телефоне. Он поднял взгляд на жену, и на его лице отразилось знакомое выражение усталого недоумения. Это выражение Светлана видела каждый раз, когда пыталась поговорить о поведении его матери.
— Света, ну что ты сразу так остро реагируешь? Мама сказала, что хлебопечка просто стояла в шкафу. Ты же ей месяц не пользовалась. А у тёти Нади внуки приехали, она хотела им домашний хлеб испечь. Это же временно, потом вернут.
Он говорил это таким тоном, будто объяснял простые истины маленькому ребёнку. Будто она, Светлана, не понимала элементарных вещей о семейной взаимопомощи. Будто её возмущение было проявлением детского эгоизма.
— Временно? — Светлана почувствовала, как в груди поднимается волна горечи. — Как временно забрали мою мультиварку полгода назад? Которую твоя двоюродная сестра до сих пор «тестирует»? Или как временно исчез мой отпариватель, который теперь живёт у твоей мамы?
Максим вздохнул и отложил телефон. Его движения были подчёркнуто медленными, демонстрирующими, какое терпение ему требуется для этого разговора.
— Света, это же семья. Мы должны помогать друг другу. Мама всю жизнь так жила — всё общее, все друг другу помогают. Ты же знала, за кого выходила замуж.
Последняя фраза прозвучала как удар под дых. Знала ли она? Когда они встречались, Максим казался таким самостоятельным, таким независимым. Она не могла предположить, что за этой внешней уверенностью скрывается человек, неспособный сказать матери «нет».
Антонина Павловна появилась в их жизни сразу после свадьбы. До этого она жила в другом городе, но внезапно решила переехать поближе к единственному сыну. Купила квартиру в соседнем доме — «чтобы не мешать молодым, но быть рядом, если понадобится помощь». У неё были ключи от их квартиры — «мало ли что случится, вдруг вам помощь нужна будет». И она пользовалась этими ключами с завидным постоянством.
Первый раз Светлана столкнулась с её методами через месяц после свадьбы. Вернувшись с работы, она не нашла на кухне новой кофемашины — подарка от коллег на свадьбу. Свекровь забрала её, чтобы «показать подруге». Вернула через неделю, но уже с царапиной на корпусе. Максим тогда сказал, что она преувеличивает, царапина едва заметна.
Потом исчезали другие вещи. Всегда по одной схеме: свекровь приходила, пока Светланы не было дома, осматривала квартиру и забирала то, что, по её мнению, «просто пылилось». Электрогриль отдала племяннице — «вы же на нём раз в месяц готовите». Пароварку — соседке — «у неё ребёнок маленький, ей нужнее». Блендер — своей подруге — «она пюре внукам делает».
И каждый раз Максим находил оправдание. Каждый раз Светлана оказывалась жадной, неотзывчивой, не понимающей простых семейных ценностей. А свекровь в его глазах оставалась святой женщиной, которая всем помогает.
— Максим, это мои вещи! — Светлана чувствовала, как голос срывается на крик. — Я их покупала на свои деньги! Твоя мама не имеет права распоряжаться ими!
— Не кричи, — он поморщился. — Соседи услышат. И вообще, какие «твои вещи»? Мы семья, у нас всё общее.
— Тогда почему твоя мама никогда не берёт твои вещи? — Светлана почувствовала, как сердце колотится от обиды. — Почему она не отдаёт родственникам твой ноутбук? Твою игровую приставку? Твои инструменты?
Максим нахмурился. Этот вопрос явно застал его врасплох.
— Это другое. Это вещи, которыми я постоянно пользуюсь.
— А я своими не пользуюсь? Я что, специально покупаю технику, чтобы она пылилась?
Он встал из-за стола, демонстративно показывая, что разговор окончен.
— Света, хватит. Ты делаешь из мухи слона. Мама старается для всей семьи, а ты ведёшь себя как... — он замялся, подбирая слова.
— Как кто? — Светлана шагнула к нему. — Договаривай!
— Как эгоистка, — бросил он и вышел из кухни.
Светлана осталась стоять одна, глядя на пустую коробку в своих руках. В груди клокотала обида, смешанная с яростью. Она вспомнила, как копила на эту хлебопечку три месяца, откладывая от зарплаты. Как радовалась покупке. Как пекла первый хлеб, и Максим нахваливал, говорил, что вкуснее магазинного.
А теперь её хлебопечка была у тёти Нади. Которая, между прочим, даже не удосужилась ей позвонить и попросить. Потому что зачем? Есть же Антонина Павловна, которая решает, кому что нужнее.
На следующий день Светлана специально ушла с работы пораньше. У неё созрел план. Если уж в этой семье принято брать чужие вещи без спроса, то почему бы не воспользоваться этим правилом?
Она знала, что свекровь по средам ходит на рынок. Это был целый ритуал — Антонина Павловна вставала рано утром, обходила все ряды, выбирала самые свежие продукты, торговалась с продавцами. Возвращалась она обычно к обеду, нагруженная сумками.
У Светланы тоже были ключи от квартиры свекрови. Антонина Павловна дала их сама — «вдруг со мной что случится, вы должны иметь возможность войти». Правда, пользоваться ими Светлана не решалась. До сегодняшнего дня.
Квартира свекрови встретила её идеальным порядком и запахом лаванды. Всё здесь дышало уютом и достатком. Антонина Павловна любила красивые вещи и умела их выбирать. Дорогой фарфор в серванте, хрустальные вазы, старинные часы на стене.
Светлана прошла на кухню. Там, на почётном месте, стояла кофемашина последней модели. Подарок Максима маме на день рождения. Стоила она втрое дороже той, что свекровь когда-то забрала у Светланы.
Рядом — кухонный комбайн. Тоже подарок от Максима. И блендер — профессиональный, мощный. И хлебопечка — да, у свекрови была собственная хлебопечка! Новее и лучше той, что она отдала тёте Наде.
Светлана достала телефон и начала фотографировать. Кофемашина — клик. Комбайн — клик. Хлебопечка — клик. Потом прошла в гостиную. Там её внимание привлёк робот-пылесос. Максим покупал его матери на Новый год, хвастался, что выбрал самую продвинутую модель.
Вернувшись домой, Светлана села за компьютер и создала объявление на сайте благотворительного фонда. «Семья готова передать в дар нуждающимся бытовую технику в хорошем состоянии». Приложила фотографии. Указала адрес и телефон свекрови. В графе «удобное время» написала: «Среда, с 8 до 12».
Потом создала ещё несколько объявлений. На разных сайтах. В разных группах социальных сетей. «Отдаём даром», «Помощь многодетным», «Добрые дела». Везде одна и та же информация — адрес, телефон, время.
Вечером Максим пришёл домой в хорошем настроении. Поцеловал её в щёку, как будто утренней ссоры не было.
— Мам звонила, — сказал он, доставая из холодильника пиво. — Просила передать, что хлебопечку вернут через неделю. Тётя Надя уезжает.
— Прекрасно, — ответила Светлана.
Она сидела на диване с книгой, само спокойствие. Максим удивлённо посмотрел на неё. Обычно любое упоминание о его матери вызывало у жены напряжение.
— Ты не злишься?
— А зачем? Твоя мама права. Нужно помогать семье.
Он подозрительно прищурился, но ничего не сказал. Сел рядом, включил телевизор. Они провели вечер в относительном мире, каждый занятый своими делами.
Утро среды началось как обычно. Максим ушёл на работу, Светлана позвонила начальнику, сказала, что плохо себя чувствует, возьмёт отгул. Потом села у окна с чашкой кофе. Их квартира находилась как раз напротив дома свекрови, окна выходили на её подъезд.
В восемь утра Антонина Павловна вышла из дома с хозяйственной сумкой на колёсиках. Светлана проводила её взглядом. Подождала десять минут — свекровь не любила возвращаться, считала это плохой приметой.
Первый звонок в домофон раздался в 8:20. Светлана видела, как к подъезду подошла женщина с двумя детьми. Потом ещё одна — пожилая, с клетчатой сумкой. Потом мужчина с грузовым такси.
К девяти утра у подъезда собралась целая толпа. Человек пятнадцать, не меньше. Они звонили в домофон, набирали номер телефона, переговаривались между собой. Кто-то показывал телефон с объявлением. Кто-то возмущался, что приехал с другого конца города.
В 9:30 появилась машина благотворительного фонда. Двое мужчин в футболках с логотипом вышли, достали документы. Они тоже начали звонить в домофон.
Светлана наблюдала за этим спектаклем с мрачным удовлетворением. Она представляла, как сейчас звонит телефон свекрови. Десятки звонков от незнакомых людей. Все спрашивают про бытовую технику. Все ссылаются на объявление.
В 10:45 во двор влетело такси. Из него выскочила Антонина Павловна. Даже с пятого этажа было видно, как она взволнована. Она бросилась к толпе у подъезда, размахивая руками.
Светлана не слышала, что она говорит, но могла догадаться. Свекровь что-то объясняла, показывала на дом, качала головой. Люди обступили её. Кто-то тыкал телефоном с объявлением. Кто-то возмущался. Женщина с детьми громко ругалась — было видно по её жестам.
Антонина Павловна пыталась пройти к подъезду, но люди не расступались. Все требовали объяснений. Мужчины из благотворительного фонда показывали какие-то бумаги.
Это продолжалось минут двадцать. Потом свекровь достала телефон. Светлана напряглась — неужели Максиму звонит? Но нет, через несколько минут во двор въехала полицейская машина.
Появление полиции подействовало на толпу. Люди начали расходиться, хотя некоторые всё ещё пытались что-то объяснить полицейским. Антонина Павловна долго разговаривала с сержантом, показывала телефон, указывала на дом.
Когда все наконец разошлись, свекровь осталась стоять во дворе одна. Она выглядела растерянной и уставшей. Медленно побрела к подъезду, придерживаясь за стену.
Телефон Светланы зазвонил через час.
— Света! — голос Максима был взволнованным. — Ты не поверишь, что случилось! Какие-то мошенники создали фальшивые объявления от имени мамы! Представляешь, написали, что она раздаёт технику! К ней домой приехала целая толпа!
— Кошмар, — сказала Светлана. — Как она?
— Расстроена очень. Говорит, человек двадцать приехало. Некоторые с другого конца Москвы. Все требовали технику. Пришлось полицию вызывать.
— Ужас какой. Может, это кто-то из знакомых пошутил?
— Какие шутки! — возмутился Максим. — Мама места себе не находит. Говорит, соседи теперь косо смотреть будут. И телефон до сих пор разрывается.
Светлана цокнула языком, изображая сочувствие.
— Может, ей стоит поменять номер?
— Она не хочет. Этот номер у неё двадцать лет. Все родственники знают.
Вечером Максим пришёл домой мрачный. Рассказал, что ездил к матери после работы. Антонина Павловна написала заявление в полицию, но там сказали, что найти автора объявлений будет сложно — они созданы с разных аккаунтов, через VPN.
— Мама думает, это кто-то из соседей, — сказал он. — У неё были конфликты с женщиной снизу из-за протечки.
Светлана пожала плечами. Она сидела на кухне и замешивала тесто. Руками, по старинке. Хлебопечки-то нет.
— Знаешь, что самое обидное? — продолжал Максим. — Мама ведь действительно помогает людям. Она столько добра делает. А тут такая подстава.
Светлана подняла на него взгляд.
— Да, твоя мама очень щедрая. Особенно с чужими вещами.
Он нахмурился.
— Ты опять за своё?
— Я просто констатирую факт. Твоя мама считает нормальным раздавать мои вещи. Видимо, кто-то решил, что и её вещи можно раздавать.
— Света, это не смешно. Мама пережила настоящий стресс.
— А я переживаю стресс каждый раз, когда прихожу домой и не нахожу своих вещей. Но тебя это не волнует.
Максим молчал. Он смотрел на жену, и в его взгляде появилось что-то новое. Подозрение? Догадка?
— Света, — медленно произнёс он. — Ты ведь не... Это не ты?
Она отложила тесто и вытерла руки о фартук. Посмотрела ему прямо в глаза.
— Если бы это была я, — сказала она спокойно, — то это было бы просто применение семейных правил. Твоя мама считает, что может распоряжаться моими вещами. Почему бы кому-то не решить, что можно распоряжаться её вещами?
— Это подло!
— А забирать чужое без спроса — не подло?
Они смотрели друг на друга через стол. Между ними повисло напряжение, густое, как тесто, которое она только что замешивала.
— Я поеду к маме, — наконец сказал Максим. — Она расстроена, ей нужна поддержка.
— Езжай, — ответила Светлана. — И передай ей, что я соболезную. Очень неприятно, когда кто-то распоряжается твоими вещами без спроса. Надеюсь, она запомнит это чувство.
Максим ушёл, хлопнув дверью. Светлана осталась на кухне. Она снова взялась за тесто, методично вымешивая его. Хлеб придётся печь в духовке. Не так удобно, как в хлебопечке, но что поделаешь.
Через неделю тётя Надя так и не вернула хлебопечку. Сказала, что внуки уехали, но она сама распробовала домашний хлеб, теперь хочет печь регулярно. Антонина Павловна, конечно, разрешила оставить технику у неё.
Но на этот раз произошло неожиданное. Максим, впервые за два года брака, сказал матери, что она не права.
— Мам, это Светина вещь. Нужно было спросить у неё.
Антонина Павловна изумлённо посмотрела на сына.
— Максим, что с тобой? Мы же семья! Мы всегда друг другу помогали!
— Помогать — это одно, а брать без спроса — другое.
Свекровь обиделась. Демонстративно. Перестала звонить, приходить в гости. Максим переживал, но Светлана видела — что-то в нём изменилось. История с объявлениями заставила его задуматься. Он так и не спросил прямо, она ли это сделала, но, кажется, понял.
А Светлана купила новую хлебопечку. На этот раз с чеком на своё имя и гравировкой «Собственность Светланы Петровой». И сейф. Маленький, но надёжный. Для особо ценных вещей.
Потому что семья семьёй, но границы должны быть у всех. Даже у свекрови.
Через месяц Антонина Павловна всё же пришла. Принесла пирог — мир предлагать. Села на кухне, налила себе чаю. Светлана молча наблюдала, как свекровь осматривается, подмечая изменения.
— Новая хлебопечка? — спросила Антонина Павловна, кивнув на технику.
— Да, — ответила Светлана. — Со специальным замком. Открывается только отпечатком пальца владельца.
Свекровь хмыкнула. Таких хлебопечек, конечно, не существовало, но намёк она поняла.
— Светочка, — начала она проникновенно. — Мы же семья. Зачем эти обиды? Я всегда хотела как лучше. Помогать родным — это естественно.
— Антонина Павловна, — Светлана села напротив. — Помогать — это когда просят. А когда берут без спроса — это воровство.
Свекровь вздрогнула от резкого слова.
— Как ты можешь! Я никогда ничего не крала!
— А как ещё назвать, когда человек приходит в чужой дом и забирает вещи без разрешения хозяев?
— Но Максим дал мне ключи!
— Для экстренных случаев. А не для того, чтобы обчищать нашу квартиру в пользу родственников.
Антонина Павловна покраснела. Она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали. Особенно невестка, которая, по её мнению, должна была молча сносить все её выходки.
— Я поговорю с Максимом! — пригрозила она.
— Поговорите, — спокойно согласилась Светлана. — Только учтите, в следующий раз, когда пропадёт хоть одна моя вещь, объявления о раздаче будут не только в интернете. Я расклею их по всему вашему району. На каждом столбе. И в почтовые ящики разложу.
Свекровь встала так резко, что чуть не опрокинула чашку.
— Так это всё-таки была ты!
Светлана пожала плечами.
— Я просто говорю о гипотетической ситуации. Но вы же умная женщина, Антонина Павловна. Вы способны делать выводы.
Они смотрели друг на друга через стол. Две женщины, две хозяйки, два характера. И в этом молчаливом поединке взглядов решалось, какими будут их отношения дальше.
Первой сдалась свекровь. Она отвела взгляд, поправила причёску.
— Хлебопечку я верну, — сказала она. — Заберу у Нади.
— Не нужно, — ответила Светлана. — Пусть пользуется. Но больше без моего разрешения — ни-че-го. Это понятно?
Антонина Павловна кивнула. Ей явно было неприятно получать условия от невестки, но выбора не было. История с объявлениями показала, что Светлана может постоять за себя. И методы у неё весьма креативные.
— И ключи оставьте, — добавила Светлана.
— Но как же... А если что случится?
— Позвоните. Мы откроем.
Свекровь молча положила ключи на стол. Тяжёлый брелок с фигуркой кота — подарок Максима — глухо стукнул о столешницу.
— Что ж, — Антонина Павловна выпрямилась. — Видимо, у нас теперь будут новые правила.
— Не новые, — поправила Светлана. — Нормальные. Такие, какие должны быть между взрослыми людьми, уважающими друг друга.
Свекровь ушла, гордо подняв голову. Но Светлана знала — это победа. Маленькая, но важная. Первая граница, которую ей удалось отстоять.
Вечером пришёл Максим. Мрачный, усталый.
— Мама звонила. Сказала, ты её выгнала.
— Я попросила её уважать наше личное пространство.
Он сел напротив, потёр лицо руками.
— Света, может, ты всё-таки слишком жёстко? Она же не со зла. Она правда думает, что помогает.
— Макс, — Светлана взяла его за руку. — Твоя мама — взрослая женщина. Она прекрасно понимает, что делает. Просто привыкла, что ей всё позволено. Но я не позволю превращать наш дом в склад бесплатных вещей для родственников.
Он молчал, глядя на их сплетённые пальцы.
— Знаешь, — наконец сказал он, — когда к маме приехали все эти люди... Я впервые подумал — каково это, когда кто-то распоряжается твоими вещами. Неприятно.
— Очень, — подтвердила Светлана.
— Прости, что не понимал раньше.
Она сжала его руку крепче.
— Главное, что понял сейчас.
Они сидели на кухне, держась за руки, и за окном темнело. Где-то там, в соседнем доме, Антонина Павловна наверняка обдумывала планы реванша. Но Светлана была готова. У неё ещё много креативных идей в запасе.
А пока она просто наслаждалась тишиной. И тем, что её новая хлебопечка стоит на своём месте. И завтра будет стоять там же. И послезавтра тоже.
Потому что границы — это важно. Даже в семье. Особенно в семье.