Когда чиновница в дорогом костюме говорит тебе, что ты можешь дожить до 120 лет — это не забота. Это предупреждение.
Тихое, обёрнутое в комплимент: мол, вы у нас крепкие, не то что раньше, можете и поработать подольше.
Татьяна Голикова улыбается с экрана и произносит:
«Мы понимаем, что потенциал у всех разный. Кто-то стареет быстро, кто-то медленно. Последние могут жить и до ста, и до ста двадцати».
В переводе с чиновничьего: готовьтесь, пенсионный возраст снова пойдёт вверх.
Потому что, если люди живут дольше — это же прекрасно.
Для отчётов.
Но не для бюджета.
Игра на выживание
Пенсионная система сегодня — не гарантия. Не награда за годы труда.
Это рулетка.
Главный приз — дожить до пенсии. Второе место — умереть до неё и сэкономить государству деньги.
Жестоко? Да.
Но арифметика ещё циничнее. На одного пенсионера сейчас — всего полтора работающих. В советское время было трое, иногда четверо. Тогда система дышала. Теперь — задыхается.
42 миллиона пенсионеров сегодня. Через десять лет — 52. Работников — меньше, а почти 15 миллионов из них работают в «тени», не делая ни рубля взносов.
Итого — полтора человека содержат одного старика. А потом удивляемся, почему пенсии — копейки, а ПФР висит на крюке трансфертов.
И да, государству это выгодно.
Меньше доживших — меньше расходов.
Бюджет улыбается. Только не тем, кто всю жизнь вкалывал за 25 тысяч и теперь мечтает хотя бы о покое.
Цинизм под соусом заботы
2018 год уже проходили. Тогда тоже звучало красиво:
«Мы живём дольше, поэтому должны работать дольше».
Люди вышли на улицы. Плакаты, слёзы, злость. Власть пообещала, что это — последний раз.
Но последнего раза в России не бывает.
Теперь придумали новый соус — «потенциал долголетия».
Слова вроде как добрые, а смысл холодный, как рентгеновская плёнка:
если вы можете жить дольше — значит, должны и работать дольше.
Здоровье — новая валюта. Не для вас, а для государства.
Пока вы тянете спину и считаете таблетки, вам шепчут:
«Вы же бодры, активны, зачем вам пенсия? Работайте. Ведь жить до 120 — это модно».
Подорожник вместо системы
Российская пенсионная система — это подорожник, который прилепили к ампутированной ноге и сделали вид, что всё в порядке.
Проблему не лечат — её откладывают.
Как доктор, который не знает диагноза, но уверенно говорит: “Попейте водички, полегчает”.
Пенсионный фонд выдыхается. Уже треть его бюджета покрывается из федеральных денег. А Фонд национального благосостояния, тот самый «кошелёк на чёрный день», почти пуст.
На словах — «всё под контролем».
На деле — мы живём на кредит доверия, который скоро закончится.
Система трещит, но власти гордо рапортуют:
«Мы обеспечили индексацию выше инфляции!»
Только забывают уточнить, что инфляция для пенсионера — это не статистика. Это хлеб, лекарства, квартплата.
Через десять лет разговор повторится.
Денег снова не будет.
И нас снова попросят “понять”.
Элементарное решение
Выход из этого тупика лежит на поверхности.
Создать личные пенсионные счета.
Чтобы каждый видел: деньги не растворяются в чьих-то офшорах, а лежат на его счету, работают на него.
В развитых странах это давно норма.
В США — пенсионные фонды владеют активами на сумму, равную всему ВВП страны. В Канаде — чуть меньше, но всё равно десятки процентов. В Японии — тоже.
В России — ноль. Потому что накопительная часть заморожена, как кусок мяса в старом холодильнике.
Эти деньги могли бы стать “длинными” инвестициями — в дороги, энергетику, микроэлектронику.
В то, что строит страну.
Но кто допустит, чтобы народные деньги действительно работали на народ?
Когда доверие кончается вместе с деньгами
Россия уже проходила через частные фонды.
Помнишь НПФ «Открытие»?
Красивая реклама, уверенные менеджеры, слово «надёжность» во всех буклетах. Люди несли туда накопления, верили.
А потом — пустота.
Активы вывели, деньги растаяли, руководители уехали в Лондон.
Тысячи людей остались с нулями на счетах.
И государство опять “вынуждено спасать”. За счёт тех же граждан, разумеется.
Вот почему людям больше не верят в частные “финансовые гении”.
Потому что в России доверие заканчивается вместе с деньгами.
Подводя итог — кому верить?
Реформа нужна. Без вариантов.
Но делать её можно только через государственный фонд — с контролем, отчётностью, ответственностью.
Не потому что «государство — лучше». А потому что других гарантов просто нет.
Но даже государственный контроль — не лекарство, если нет главного: политической воли.
А её не видно.
Пока в телевизоре рассказывают о “новой продолжительности жизни”, на кухнях шепчутся совсем другое:
«Не доживём, и к лучшему».
Потому что старость сегодня — не про отдых, не про благодарность, не про спокойствие.
Старость — это квест.
С непредсказуемым финалом и главным правилом:
доживи, если сможешь.